Психопатология изучает закономерности психического расстройства, закономерности проявления и развития патологии психической деятельности.
Написать эту статью меня побудил один случай, с которым я столкнулся в клинике. Муж и жена страдают от того, что их преследуют злые соседи, используя всевозможные средства от бытового газа до излучения.
При этом сначала этот бред появился у мужа, которого жена старалась отправить на лечение. Но страдающий бредом человек не знает, что это бред. Для него его бред — единственная правда жизни. В результате ему удалось убедить жену в том, что соседи действительно замышляют и делают недоброе.
Если бы все, шло как должно было идти, то муж получил бы диагноз, то есть оказался бы с женой по разные стороны границы, разделяющей болезнь и здоровье. А теперь они едины в своей бредовой убежденности и в своем порыве дать отпор злобному противнику и стоически и сообща перенести все невзгоды.
Это состояние называется индуцированным или разделенным бредом. Иногда бывает, что целая семья «заражается» бредом от одного человека, превращаясь в единый организм противостояния «враждебному» миру.
Особенностью бреда, как я уже сказал, является его правдоподобность для того, кто им страдает, а еще и некорригируемость убеждений, которые возникают вследствие этого бреда.
Тоталитарная пропаганда производит с людьми примерно то же, что произошло с женой страдающего бредом пациента. Разница же здесь в том, что бред масс, хотя и индуцирован, однако тот, кто есть первопричина этого бреда, вождь нации, скорее всего сам не бредит. Хотя параноидные черты у вождя все же имеются, такие, в частности, как недоверие кому бы то ни было, кроме самого себя.
Задача внедрения бреда в массы — это стремление указать им на «причины» неблагополучия: виноваты другие, враги. Значит надо их проучить, а для этого нужно надеяться на того, кто может это сделать лучше, кто может показать свою силу. Следовательно надо его поддерживать, на него уповать и даже молиться.
Следующая задача индуцированного бреда — сделать людей едиными и послушными для управления. Вселив в людей страх, их делают податливыми, готовыми на борьбу с врагом. Даже если и не готовыми самим бороться, но одобряющими и даже благославляющими эту борьбу. И неважно, что это за враг — главное, что он назван, транслирован в массы и его образ отпечатан в сознании массы.
Я специально использую этот оборот «сознание массы». Конечно, сознание есть только у отдельного человека, однако в условиях индуцированного бреда масса становится некой единой структурой — подобно огромной стае рыб, мгновенно и одинаково реагирующих на тот или иной стимул. Поэтому масса обладает как бы единым, хотя и примитивным, сознанием, позволяющим ей послушно и оперативно реагировать на команды. Эти команды, кстати, могут и не быть однозначно сформулированы — неважно, масса все равно среагирует в нужном направлении.
Единство реагирования достигается путем опускания планки для выражения представителями массы своих примитивных поведенческих реакций, ассортимент которых весьма ограничен.
Поэтому чаще всего никому не надо говорить «фас» — толпа все равно бросится на «врага», потому что такая реакция «воспитана» на всевозможных положительно оцениваемых примерах, активно внедряемых пропагандой, а также на постепенном ослаблении с помощью все той же пропаганды сдерживающих внутренних механизмов. В результате люди становятся не только агрессивными, но и импульсивными, готовыми мгновенно вспыхнуть ненавистью и дать ей выход, если увидят перед собой «врага».
Другой индуцированный бред — это бред величия, который чаще базируется на идее величия, которую чаще всего имеет вождь.
Для большей эффективности бреда величия очень помогает историческая связь с великим прошлым, в котором все прекрасно.
Превозносятся лишь победы, а поражения, особенно их истинные причины, замалчиваются, загоняются в подвалы. При этом прежние палачи и садисты представляются героями или эффективными менеджерами, им ставятся памятники, их деяния предстают в ореоле славы и даже святости. В результате люди не могут видеть исторических ошибок, учиться на них и бегают по тому же порочному кругу, разбивая себе лоб одними и теми же граблями, на которые постоянно наступают.
Если признания преступного прошлого нет, то кровавое прошлое превращается в стартовую площадку в кровавое будущее. Индуцированный бред величия способствует снижению критического восприятия людьми реальности, потому что люди теряют ощущение опасности скатывания в будущем в подобные исторические ситуации. В настоящем же это прошлое замыливает глаза миллионов людей блеском славы и былого могущества, которое должно снова воссиять над страной и привести в трепет всех врагов.
В результате вся страна живет в параллельной реальности, однако действует в реальности настоящей, ставя под угрозу и своих граждан, и их благополучие, и другие страны. Подобное поведение и вождя, и народа, имеет аналоги лишь в прошлом, в котором самодуры цари и кровавые тираны вершили историю, когда сила была в мускулах, в оружии, в армиях, когда мир был поделен, разделен границами и надо было защищать свой кусок суши или отнимать у соседа его кусок. В наше же время это поведение является полным анахронизмом.
Итак, пропаганда влияет на сознание, делая его суженным, так что люди в массе своей видят лишь то, что им предлагает пропаганда, или смещая сознание на какие-либо сверхценные идеи. Остальные аспекты реальности — можно сказать, реальной реальности — остаются вне рамок такого измененного сознания.
Далее, пропаганда может менять само качество сознания, например, вгоняя массы в транс с помощью ритуальный действ, облегчающих внедрение в массовое сознание некоего сообщения (см. МЕМ). В результате человек — носитель этого сообщения — становится как бы зомбированным, а сам этот МЕМ может передаваться от человека к человеку, подобно вирусу, расширяя круг вовлеченных в индуцированный бред.
В результате нарушается такая важнейшая способность человека, как ориентация в реальности. Конечно, люди могут быть прекрасно ориентированы во времени и месте. Однако ориентация в ситуации может страдать. Эта ситуативная дезориентация, как мы рассматривали выше, может быть следствием индуцированного бреда.
Ориентация в себе самом под влиянием пропаганды может также страдать: человек начинает вдруг идентифицировать себя с какими-то маргинальными частями своей личности, брать на себя роли, которые «требует» от него взаимодействие с другими людьми, обуянными общими идеями.
Интересно, что потом, когда человек останется наедине с собой и сбросит с себя морок пропаганды, он может страшно удивиться тому, что с ним происходило и стыдиться оттого, что он смог так запутаться (или дать себя запутать).
Пропаганда вселяет в людей наряду со страхом перед врагами, еще и страх перед переменами, потому что они полны неизвестности — лучше уж пускай теперешний правитель остается на века, чем кто-то неизвестный придет ему на смену.
Избавлению от страха перед неопределенностью служит стабильность приемов пропаганды, предлагаемых образов и озвучивающих их персонажей . дикторов, участников ток-шоу, даже певцов, юмористов и прочих развлекающих массы людей творческих профессий, которые неизменны из года в год, так что кажется, что они пахнут нафталином. Эта видимая стабильность является мощным средством избавления от страха неизвестного, нового.
Стоит отметить, что отсутствие исторической памяти не есть аналог массовой деменции. Это результат вытеснения неприятной или стыдной памяти в подсознание, попытка «забыть», которая, конечно, может быть успешной лишь определенное время, пока действует пропаганда.
Кстати, готовность людей переносить ради отстаивания бредовых идей невзгоды, которые и порождены самими этими идеями и их отстаиванием, является аналогом мазохистических тенденций и даже членовредительства.
Пропаганда лишает человека не только чувства реальности, но и воли, поскольку его поведение регулируется не ответственными решениями, а хорошо контролируемыми с помощью пропаганды импульсами, довольно примитивными и не соотносимыми с реальностью. Обработанные пропагандой люди лишаются непосредственности и спонтанности поведения. Без указаний вождя или его представителей они остаются пассивными, а указаниям следуют пассивно-послушно.
Пропаганда оказывает на эмоциональную сферу людей чрезвычайно мощное влияние. Она может заставить людей «бояться» врагов и требовать от вождя защиты, «сильной руки» и жестких мер. Может заставить их торжествовать и ликовать, превознося вождя, или огорчаться и горевать, если эти чувства помогут им сплотиться и укрепить ощущение единства людей между собой и со своим вождем.
С помощью пропаганды поощряются навязчивые симптомы, выражающиеся, например, в массовых ритуалах, празднествах, шествиях. Как известно, навязчивости позволяют мистическим способом избавиться от ощущения угрозы и снять на какое-то время внутреннее напряжение.
В ситуациях отчаяния пропаганда может стимулировать и суицидальные тенденции — например, готовность массы людей пожертвовать собой в борьбе с «врагом», если эта борьба представляется власти способом продления своей агонии. Конечно эта готовность умереть — лишь эмоциональная реакция человека с чрезвычайно суженным сознанием, однако возможные последствия (если они начнут реализовываться) можно сравнить с расширенным суицидом, когда обреченный вождь тянет за собой в бездну небытия миллионы подданных.
Конечно, орудия пропаганды (и телевидение, и пресса), подобно языку или горловым связкам, — лишь инструменты передачи сообщений. Эти инструменты, которые могут быть чрезвычайно отточенными и одаренными, сами не обязательно подвергаются бредовым идеям, а служат лишь задаче трансляции на периферию и массовому распространению и внедрению сигналов, которые идут из центральных источников.
Поэтому завершить эту статью я хочу словами одного немецкого судебного психиатра (имени я, к сожалению, не помню, но за смысл цитаты ручаюсь):
«В хорошие времена мы этих людей освидетельствуем, а в плохие они нами правят».
***
Конечно, я должен был бы сразу оговориться, что описываемые состояния касаются не отдельных людей (хотя в отдельных случаях мы можем видеть бред с подобным содержанием и у отдельных людей!!!), а некоего сообщества (массы, толпы), которое многие упорно называют гордым именем «народ!»… Народ — это ответственное сообщество, а масса как раз безответственное, потому и страдающее тем, о чем я написал…
Отдельные граждане живут своей жизнью, в своей реальности, конечно, не бредят, но, как только составляют массу, толпу, начинается эта психопатология…
Упорный бред, особенно социально опасный, подлежит лечению. Нередко в психиатрических клиниках прибегают к терапии электрошоком. Избавление от бреда масс может случиться в двух случаях — исчезновение источника бреда и вместе с ним всей пропагандистской машины или все тот же шок (вспомним Германию в 1945 году)…
Andrei Verbitski
