Римская империя стала христианской в пятом веке. В начале столетия христиане в лучшем случае составляли значительное меньшинство населения. К концу века христиане (или номинальные христиане) бесспорно составляли большинство в империи. Что характерно, в начале века имперская власть лишь единожды за всю историю древнего мира провела продолжительную и согласованную кампанию гонения на христиан. И тем не менее, к концу столетия уже и сами императоры были христианами, христианство пользовалось исключительной поддержкой со стороны государства, и в принципе являлось единственной религией, которую разрешала власть.
Если не считать немногочисленных и ограниченных этническими рамками иудеев, в древнем мире не было ни одной замкнутой религии. Поэтому стремительный успех раннего христианства является исторической аномалией. Более того, поскольку та или иная форма христианства является основой жизни и самосознания многих народов, христианизация Римской империи кажется неизменно уместной и востребованной. Она — «наша», в то время как многое в древней истории «нашим» просто не является. Конечно, такая явная востребованность скрывает столько же, сколько и показывает, особенно в отношении того, насколько странной на самом деле является христианизация Рима.
То, что мировая религия могла появиться из незаметного восточного культа в крошечном и весьма специфическом уголке римской Палестины, является просто-напросто исключительным фактом. Иисус из Назарета был евреем, хотя и довольно эксцентричным, и здесь вопрос не в том, во что верил или не верил исторический Иисус. Мы знаем, что его казнили за нарушение мира и спокойствия в Римской империи во время правления императора Тиберия, и что некоторые из его последователей затем решили: Иисус — не какой-то там заурядный пророк, каких много в регионе. Нет, он — сын единого истинного бога, и погиб он ради спасения тех, кто пошел за ним.
Ученики Иисуса начали проповедовать добродетели своего чудотворца. Им поверили многие, в том числе, Савл Тарсянин, услышавший в пути неведомый голос, уверовавший в бога и сменивший свое имя на Павла. Павел игнорировал захудалые деревни в области Галилея, и вместо этого странствовал по городам восточного Средиземноморья, где проживало большое количество греков и грекоязычных евреев. Он побывал в Леванте, в Малой Азии и в Греции, где написал знаменитое послание к Коринфянам.
Некоторые ученые сегодня полагают, что Павел мог реально побывать в Испании, а не просто говорил о своем желании отправиться туда. Важно не то, был ли там Павел, или его казнили в Риме в период правления Нерона. Важна личность самого Павла. Когда Павла арестовали за создание угрозы общественному порядку после жалоб его еврейских врагов римлянам, ему понадобилось всего два слова, чтобы изменить соотношение сил — cives sum, что означает «я гражданин» (гражданин Рима). Поскольку он был римским гражданином, то в отличие от Иисуса его не могли передать властям Иудеи на суд, а разъяренный римский прокуратор не имел права казнить его без суда и следствия. Римский гражданин мог воззвать к справедливости императора, и именно так поступил Павел.
Павел был христианином. Наверное, он даже был первым христианином. Но он также был римлянином. Это было нечто новое. Даже если какой-нибудь еврей и получал римское гражданство, евреи в целом не были римлянами. Иудаизм как религия носил этнический характер, и это давало иудеям привилегированное положение, какого не было у других римских подданных. Но это также означало, что они были вечными чужаками. В отличие от иудаизма христианство не было этнической религией. Хотя христианские предводители хотели отделиться физически и идеологически от еврейских общин, в которых выросли, они также принимали новичков, попадавших к ним в приходы, не обращая внимания на национальность и общественное положение. В древнем мире с его общественными классами и кастами эгалитаризм христианства был необычен, а для многих весьма привлекателен.
Надежда на спасение, гарантированная чудесами Иисуса и/или его Бога-Отца, также привлекала последователей Христа. В римском мире чудеса и сверхъестественные явления имелись в изобилии. Они были весьма убедительны. Там распространялись истории о христианском боге (или о сыне божьем — ведь теология формировалась на протяжении многих лет), и этих историй было намного больше, чем признает сегодняшний канон. В канонической литературе говорилось, что первыми к христианству обратились женщины, рабы и рабочий класс. Однако на самом деле истории о чудесах и надежда на спасение привлекали людей изо всех слоев общества. Христианство в обмен на веру предлагало вечную жизнь. Никаких сложных ритуалов посвящения, никакой иерархической пирамиды, никаких оккультных откровений.
Богословы всегда могли сделать христианство настолько утонченным, что оно становилось малопонятным. Но многим христианская вера казалась удивительно простой: «Верь исключительно в христианского бога, который есть единый и единственный бог, и ты обретешь вечную жизнь». На земле христианство предлагало единение людей, а также поддержку: совместные трапезы, праздники, коллективная работа и отдых, похороны умерших. В космополитской Римской империи, где города всасывали в себя огромное количество рабочей силы, превращавшейся в расходный материал, и где мастера и ремесленники были вынуждены уходить далеко от дома, такого рода община не могла считаться чем-то само собой разумеющимся. А христиане заботились друг о друге, иногда всецело посвящая себя этому делу. Более строгие христиане не смешивались с нехристианами, и что еще важнее, они не молились другим богам, отдавая предпочтение своему единому и единственному богу. В общественной жизни древнего мира (праздники, дни отдыха, торжества, на которых у людей появлялась единственная возможность вдоволь поесть мяса) большое место занимало жертвоприношение различным божествам из подвижного и смешанного греко-римского пантеона. Праведные христиане должны были избегать таких праздников и церемоний, которые у их сограждан занимали центральное место в общественной жизни. Поэтому христиане казались очень странными.
Евреи, насколько мы помним, держались особняком, но греки и римляне привыкли к этому. Еврейские общины нигде не были большими, они были сконцентрированы в определенных местах, и их освобождали от обязательного участия в публичных обрядах. Во всем Средиземноморье люди относились к евреям терпимо, с легким пренебрежением, поскольку не понимали их. А вот христиане грекам и римлянам с их традиционными верованиями и обрядами казались какими-то нелепыми. Почему христиане-монофизиты, такие же, как атеисты, отказываются воздать должное божествам? Чем именно они занимаются на своих закрытых встречах? А с чем связано то, что они поедают тело своего бога? Они что, людоеды? Возможно, это было очередное проявление эксцентричности. В конце концов, в древнем Риме приверженцы одного культа купались в хлещущей крови только что убитого быка. А последователи другого культа проводили ночи в храмах в ожидании божественного откровения и спали со священными жрицами.
Безусловно, эксцентричность соседей начинает казаться более зловещей, когда жизнь становится труднее, а средств к существованию меньше. Замкнутость христиан, а также их безразличие к положению в обществе могли вызывать подозрения. Поэтому время от времени случались погромы, хотя их было удивительно мало. Порнографическое насилие из жизнеописаний святых, пытки над ними, нашедшие отображение в миллионах произведений католического искусства, были излюбленной продукцией более позднего времени, а не какой-то там древней действительностью. Как и все империи, римское государство больше всего ненавидело беспорядок. И оно не поощряло насилие, нарушавшее мир в обществе. Номинально христианство какое-то время было вне закона (ведь его бога пригвоздили к кресту как обычного разбойника). Но проводить политику по принципу «не спрашивай, не говори» было легче всем, в том числе, императорам. Как наглядно показывают письма императора Траяна, христиан не разыскивали и не преследовали, если они сами не нарушали общественный порядок и не вызывали заметное раздражение у других. Но в этом случае они сами были виновны в том, что их постигало.
К третьему веку христианские общины выросли. Было трудно найти даже самый скромный и маленький городок, где не было бы пары-тройки христианских семей. Из маргинального движения христианство превратилось в главный факт городской жизни. Но укоренение этой религии неожиданно сделало ее крайне уязвимой в середине третьего столетия, когда из-за неустойчивости династий, эпидемий и некомпетентности военных в империи начался необратимый упадок.
Последней династией, которая могла реально претендовать на легитимность, стала династия Септимия Севера, который правил в 193-211 годах. Ее последний отпрыск был убит в ходе мятежа в 235 году. После этого на протяжении 50 лет ни один император не претендовал по-настоящему на престол. А поскольку империя потерпела сокрушительное поражение на своем восточном фронте от Персии, а эпидемия (скорее всего, это была вспышка геморрагической лихорадки типа Эболы) существенно сократила сконцентрированное в городах население, возникло впечатление, что божественный порядок в мире полностью разрушен.
Император Деций, имевший очень слабые основания претендовать на трон, который он захватил в результате путча военачальников, посчитал, что ему следует заручиться божественным расположением. В 249 году он приказал всем жителям империи принести жертву богам государства и доказать это тем же самым свидетельством, которое выдавали местные власти в подтверждение уплаты ежегодных налогов. Возможно, Деций и не хотел подвергать нападкам конкретно христиан, но своим указом он именно это и сделал. Христиане, которым было запрещено поклоняться каким-либо богам, кроме своего, отказались совершать жертвоприношение. За такое упорство некоторых христиан казнили. Когда Деций в 251 году погиб на поле боя, христиане обрадовались, посчитав, что бог защитил их.
Состояние империи не улучшалось. Спустя 10 лет после гибели Деция император Валериан возобновил религиозные гонения, но на сей раз он нацелился конкретно на христиан. Многие удивлялись, почему он выделил именно их. Римский сенат даже направил императору запрос о том, насколько серьезно содержание его указа на эту тему. Все было вполне серьезно. Были новые смерти за веру, но в 260 году персидский царь взял Валериана в плен на поле боя, и тот позже умер в заточении. Его сын и преемник Галлиен немедленно прекратил гонения и восстановил законные права христианских церквей. Эта правовая мера демонстрирует нечто весьма значительное. Церкви стали процветать, превратившись в спаянные корпоративные образования. Теперь они могли обладать собственностью и распоряжаться ею. Христианство перестало быть тайной религией меньшинства.
Период с 260 по 300 годы не был милостив к тем, кто хотел стать императором и властвовать, но он стал первым золотым веком для римских христиан. Скорее всего, мы никогда не получим достаточной информации о том, сколько в то время было христиан, или насколько быстро распространялась эта религия. Но мы можем с уверенностью говорить о том, что количество христиан увеличилось в разы. К концу третьего века христиане были в сенате, в суде и даже в императорских семьях.
В середине и конце третьего столетия также впервые появилось огромное множество работ по христианскому богословию. Некоторые из них посвящены описанию ереси, или религиозных заблуждений, которых к тому времени накопилось огромное множество. Христиане были сосредоточены на вере, а не на ритуалах и обрядах. Поэтому наблюдение за тем, что составляет истинную и приемлемую веру, а что нет, всегда поглощало внимание христианских богословов, занимая центральное место в христианской политике.
Дошедшие до нас постановления (каноны) первого собора христианских лидеров позволяют пристальнее присмотреться к христианству того периода. Собор этот, прошедший в Андалусии в малоизвестном городке Эльвира, показывает нам, что собравшиеся там церковные лидеры посчитали необходимым запретить христианам в законодательном порядке различные виды мирской деятельности как пагубные для благополучия верующих. Например, собор решил запретить христианам занимать некоторые государственные посты (скажем, пост дуумвира, примерно соответствующий должности мэра), поскольку они, занимая эти должности, должны были порой наказывать или иным образом плохо обращаться с христианами. Это говорит нам о том, что христиане хорошо интегрировались в общественную и политическую жизнь, занимая официальные должности и так далее. Безусловно, христиане и нехристиане считали такое слияние вполне нормальным явлением. Христиане проделали долгий путь со времен последних гонений.
Но затем, как это ни парадоксально, имперская власть уже через пару лет после Эльвирского собора начала самые злобные и жестокие преследования христиан за всю историю древнего мира. Причин тому множество. Поскольку христианство распространялось среди наиболее образованных греков и римлян, интеллектуалы из числа нехристиан посчитали, что эта новая религия становится все более опасной. Хотя в третьем веке среди интеллектуалов преобладала склонность к монотеизму, философские и теософские взгляды сторонников неоплатонизма и прочих философов были явно несовместимы с христианской замкнутостью. Поэтому данные язычники выдвигали утонченные аргументы против христиан, а их критика находила отклик среди политиков. А потом спор за престолонаследие стал поводом для того, чтобы антихристианская полемика обрела новую политическую жизнь.
К концу третьего века император Диоклетиан (правил в 284-305 гг.) сумел, наконец, обеспечить устойчивость имперской власти после полувекового периода смены режимов и насилия. В 293 году он учредил коллегию из четырех императоров. Все они были высокопоставленными военачальниками, связанными между собой только родственными отношениями в браке. Идея состояла в том, чтобы один император всегда был под рукой, дабы подавить любую вспышку насилия, не допустить восстаний и гражданской войны. Сам Диоклетиан вместе со своим старшим коллегой намеревался уйти в отставку, дабы после этого их младшие партнеры привели им на замену в коллегию двух новых императоров. Цель состояла в передаче власти в удобный момент мира, чтобы при этом механизм государственного управления остался в целости и сохранности. Но замыслы Диоклетиана сорвала междоусобная вражда, в которой немалую роль сыграло христианство.
В тот момент все начало рушиться. Только у двух императоров Диоклетиана были взрослые сыновья, и все ждали, что они войдут в состав коллегии четырех правителей, когда два старших императора уйдут в отставку. Но бездетный император Галерий был яростным противником христиан, а его коллега Констанций, у которого был сын, симпатизировал им. На самом деле, христиане были даже в семье Констанция и среди его домочадцев, и это обстоятельство дало Галерию возможность пересмотреть планы престолонаследия в свою пользу. Начав новые гонения на христиан, Галерий навредил Констанцию и исключил его сына из числа престолонаследников. Он сумел укрепить собственную власть, а также удовлетворить свою ненависть к христианству.
Галерий убедил Диоклетиана, что христиане виновны в ряде катастроф, в том числе, в произошедшем во дворце таинственном пожаре и в давлении на знаменитых оракулов. Таким образом, в 303 году императоры начали то, что мы сегодня называем Великим гонением. Кампания против христиан приняла особенно жестокий характер в Африке и в восточном Средиземноморье, но была более милосердной в тех землях на западе, которыми правил Констанций. Но в ходе гонений очень многие приняли мученическую смерть за веру, и они причинили ужасные страдания христианским общинам, оставив шрамы, которые не заживали еще несколько столетий. Великое гонение в итоге не достигло своей цели, поскольку стереть христианство с лица земли не удалось. Просто христиан было слишком много, и многие проявляли непреклонное упорство, не желая отказываться от своей веры. Даже самый активный и решительный сторонник гонений Галерий, и тот был вынужден признать провал своих планов. В 311 году он издал указ о веротерпимости. К 313 году гонения прекратились.
Тем временем, в 316 году сын Констанция Константин сменил отца в имперской коллегии. За пять лет он стал хозяином западной части Римской империи и открыто поддержал христианство. Всегда благожелательно относившийся к христианам Константин утверждал, что у него было божественное видение, которое помогло ему командовать своими войсками и в 312 году одержать победу в гражданской войне. Самое упрощенное толкование этих событий говорит о том, что в 310 году Константин вместе со своей армией увидел на юге Франции сияние вокруг солнечного диска (это редкое, но документально подтвержденное астрономическое явление гало). Однако со временем воспоминания Константина об этом событии менялись, и наверняка мы ничего сказать не можем. Но с гораздо большей уверенностью мы можем утверждать, что на протяжении нескольких лет он колебался, не решаясь признать ни христианское, ни какое-то другое толкование этого знамения. К огромной радости христианских лидеров из его свиты, со временем Константин решил, что знак ему подал христианский бог. Он принял христианскую веру и начал проводить соответствующую политику.
Мы никогда точно не узнаем истинные мотивы, заставившие Константина стать христианином. Однако хорошо известно, что став единым правителем на Западе, он правил как христианин. Константин вернул имущество христиан, захваченное во время Великого гонения, а также принял ряд законов в пользу христиан. Став в 324 году единым правителем империи, он начал проводить выгодную христианам политику и в восточной ее части. Там он не только благоволил к христианам, но и активно проводил дискриминационную политику против нехристиан, ограничив их возможности по отправлению религиозных обрядов и по финансированию храмов.
Но было и более важное обстоятельство. Константин лично вмешивался в конфликты между христианами по вопросам благочиния и истинной веры. В Северной Африке, Египте и других районах греческого востока часто возникали проблемы по самым разным вопросам, скажем, как относиться к христианам, которые сотрудничали с властями во время гонений (их называли предателями веры, отступившимися от священных христианских книг), или каковы истинные отношения между Богом-Отцом и Богом-Сыном. Эти споры были важны, в том числе, потому что не придерживавшиеся истинной веры христиане лишались вечной жизни, или даже того хуже — обрекались на вечные муки. А истинная вера напротив — открывала путь к вечному блаженству.
Дав римскому государству и имперской власти право контролировать и насаждать истинную веру, Константин показал пример, у которого потом была долгая и неоднозначная история. Теперь собор епископов якобы по указанию Святого Духа должен был определять, где истинная вера, а где нет. Тех, кто хотел верить по-другому, клеймили позором и называли еретиками, исключая из сообщества ортодоксальных христиан. Епископы и богословы находили неисчислимое количество проблем для ведения дебатов. Это отношение Бога-Отца к Богу-Сыну, божественное естество Христа, что такое божественное естество может означать для статуса его матери и так далее. Каждое решение порождало новую череду проблем.
Большинство людей из личного опыта знают о том, что интеллектуальные различия могут превращаться во всевозможные непримиримые убеждения по самым разным причинам не интеллектуального характера. Покровительство, межфракционная борьба, политические преимущества, социальная замкнутость — все это способно сыграть свою роль в формировании интеллектуальных позиций и прочной привязанности к ним. Начиная с четвертого века римская история изобилует острыми религиозными конфликтами, государственными гонениями на еретиков, а также постоянным отчуждением тех общин, чьи христианские верования настраивали их против официальных господствующих взглядов. На самом деле, со времен Константина настоящим бедствием для западной истории стала невозможность осуществлять надзор за верой. В конце концов, как можно решить, во что тот или иной человек верит, а во что нет?
Эта проблема не привела бы к трагическим последствиям в истории, если бы после обращения Константина в христианство за ним не последовала значительная часть населения империи. Продвижение в обществе стало зависеть от того, христианин ты или нет, а нехристианские верования все быстрее уничтожались. Поэтому большинство римлян в городах к концу четвертого столетия начали уверенно считать себя христианами. Отказ от христианства теперь казался более необычным и значимым выбором, чем обращение в него 200 годами ранее. Почему христианство стало не только государственной религией, но и главным явлением политической жизни? И почему христианские институты средневековья одновременно сохраняли и искажали наследие древнего мира? Что ж, это совсем другая история.
Профессор Майкл Куликовский преподает историю и античную литературу в Университете штата Пенсильвания, а также возглавляет там кафедру истории. Он автор книг: «Испания позднего римского периода и ее города» (Late Roman Spain and Its Cities) и «Римские войны с готами с третьего века и до Алариха» (Rome's Gothic Wars from the Third Century to Alaric). Его последняя книга называется «Триумф империи. Римский мир от Адриана до Константина» (The Triumph of Empire: The Roman World From Hadrian to Constantine).
Автор: Майкл Куликовский
Источник: inosmi.ru
