В среду военный суд признал Эльора Азарию виновным в непредумышленном убийстве раненного террориста в Хевроне. Это сулит тяжкое наказание. Процесс Азарии вызвал общественную бурю. Большинство израильтян против наказания юного солдата, попавшего в экстремальную ситуацию. Многие политики предлагают помиловать Эльора. Арабский депутат кнессета потребовал разрушить его дом…
Солдат или робот?
24 марта прошлого года в Хевроне два арабских террориста, вооруженные ножами, напали на блокпост ЦАХАЛа и ранили военнослужащего. Ответным огнем один террорист был убит, другой ранен. Вскоре на место теракта прибыло подкрепление. Военный санитар Эльор Азария оказал помощь раненному товарищу, а затем выстрелил в голову лежавшего на земле боевика.
В тот же день сцена со стрельбой по обездвиженному бандиту, запечатленная видеокамерой «Бецелема», попала на израильские телеканалы. Комментаторы заговорили о недопустимом добивании раненного врага. Министр обороны Яалон заявил, что ЦАХАЛ не позволит нарушать свои этические нормы. Его поддержал начальник генштаба Айзенкот. Глава НДИ Либерман, находившийся в оппозиции, подверг их резкой критике за подобные высказывания до расследования инцидента. Он напомнил, что даже если израильский солдат допустил ошибку, то убил террориста, напавшего на военнослужащих. «Я предпочитаю, чтобы израильский солдат был неправ и остался живым, чем погиб из-за того, что промедлил», – сказал Либерман.
Следствие и суд по делу Эльора Азарии продолжались более восьми месяцев. Всё это время не прекращались выступления в защиту солдата. Рядовые граждане говорили, что «Эльор – наш общий ребенок», что все мы отправляем на армейскую службу своих детей, которые сталкиваются с жестокими, не соблюдающими никаких правил врагами. Люди высказывали опасение: столкнувшись лицом к лицу с террором немногие способны мгновенно вспоминать инструкции – стоит ли идти в боевые части, где можно за «неправильные действия» получить тяжелое наказание?
На эти сомнения накануне вынесения вердикта военного суда «ответил» начальник генштаба Айзенкот. «18-летний военнослужащий – это не наш общий ребенок, а боец, который должен отвечать за свои действия!» – сурово сказал он. По общему мнению, это заявление, как и нападки Яалона и Айзенкота на Азарию сразу после инцидента в Хевроне, оказало давление на суд.
Убедило ли израильтян решение, оглашенное судьей Майей Хеллер?
Как объяснял солдат, он выстрелил в террориста, так как ему показалось, что тот пошевелился и может привести в действие взрывное устройство: в солнечную погоду араб был одет в длинную теплую куртку.
Согласно показаниям командира Азарии, он лично осмотрел раненного террориста, бомбы не нашел и крикнул Эльору, чтобы он не стрелял, но тот ослушался и после выстрела сказал, что террорист «заслуживал смерти».
Защита Азарии представила заключение известного судебного эксперта профессора Иегуды Гиса, по мнению которого в момент выстрела Эльора террорист был мертв. Суд отверг это мнение и заявил, что Азария противоречил себе: с одной стороны, он признал, что стрелял в раненого, с другой стороны, не опровергал версию о смерти террориста до его выстрела.
Но достаточно противоречивы и аргументы судей. Например, они утверждали, что солдат убил террориста из мести за товарища, но ссылались только на фразу Азарии в изложении его командира. «Заслуживал смерти» – это не обязательно означает «я отомстил ему».
Офицер сказал, что не нашел взрывчатки на теле террориста. Но, согласно инструкции о действиях на месте теракта, первыми осмотреть нейтрализованного боевика должны саперы. В хевронском инциденте они оперативно не появились у блокпоста – что оправдывало сомнения Азарии в беспомощности террориста.
Суд проигнорировал показания начальника службы безопасности Хеврона Элиягу Липмана. Он сказал, что на вверенной ему территории совершается очень много терактов и было немало случаев, когда военнослужащие для устранения сомнений в смерти террористов стреляли «лишний раз».
Командир Азарии изображал свое поведение как четкое и безупречное. Но Эльор утверждал, что офицер надавал ему пощечин.
В вердикте суда говорится о «непредумышленном убийстве и недостойном поведении» обвиняемого. Но, если судьи сочли выстрел местью, то это умышленное убийство! Проявил ли суд принципиальность? Не пытался ли он угодить и командованию ЦАХАЛа, и общественности, требовавшей оправдания солдата? А если так, то можно ли доверять вердикту?
Автор этих строк – не военный юрист и не имел доступа к материалам следствия. Но в этой трагической истории на первый план выходят не детали, допускающие разные интерпретации, а вопросы общего характера, без ответа на которые Израиль не сможет противостоять арабскому террору.
Кто умеет «воевать гуманно»?
Соответствуют ли инструкции ЦАХАЛа, в нарушении которых обвинен Азария, – жестокой реальности войны с террором? Существуют международные конвенции, цель которых – минимализировать ущерб, наносимый военными действиями. Но на террористов они не распространяются, так как они не признают конвенций! Этического кодекса борьбы с террором до сих пор не разработали – да и возможно ли это?
Например, известно, что террористы прячутся вместе с опасным оружием в жилых кварталах. Можно ли уничтожить головорезов без жертв среди мирного населения? Существует простое оправдание карательных действий: в гибели мирных жителей виноваты те, кто развязал войну и кто подставил под удар свое же гражданское население. Тем не менее, когда Израиль после многолетних ракетных обстрелов его городов проводит антитеррористические операции в секторе Газы, ООН с подачи арабских стран и России обвиняет ЦАХАЛ в «непропорциональных» ответах.
На абстрактный вопрос о допустимости стрельбы по лежащему и раненному врагу следует дать абстрактный ответ: это аморально. Но если подходить конкретно, то давно известна хитрость арабских фанатиков: после выстрелов по террористам они падают на землю, притворяясь убитыми, и ожидают приближения израильских солдат, чтобы взорвать их. Эльор имел основания опасаться взрыва бомбы и применить оружие.
Вердикт военного суда содержал рассуждения о психологическом состоянии Азарии. Судьи заявили, что на месте теракта он появился через полчаса после нападения на блокпост и причин для волнения у него не было. Дело не в подмене судьями профессиональных психологов, а в игнорировании армейскими инструкциями того чудовищного напряжения, в котором военнослужащие находятся не только в момент теракта, а на протяжении многих месяцев интифады! В инструкциях не говорится, что в течение трех или пяти минут после нападения террористов солдат имеет право находиться в состоянии аффекта, а через полчаса обязан обрести идеальное хладнокровие.
Ребят, призываемых в ЦАХАЛ, никто никогда не учил убивать. Опыт войн Израиля показывает, что наши победы давались дорогой ценой, которая измеряется не только числом погибших военнослужащих. Сотни и тысячи уцелевших бойцов страдали от душевных потрясений, депрессий в течение долгого времени – иногда всю оставшуюся жизнь…(Последний пример трагического воздействия войны с террором на психику солдат – стрельба в аэропорту Флориды, которую затеял американец, воевавший в Ираке и вернувшийся оттуда больным).
Судьи категорически заявили, что Эльор Азария через полчаса после нападения на его товарищей был обязан вспомнить все армейские инструкции и что в ходе процесса он хитрил, путался в показаниях, лгал. Пришло ли кому-нибудь из них в ученую голову, что, стреляя по лежащему террористу, Азария мог находиться в состоянии шока и оставаться не до конца адекватным по сей день? Да, он мог крикнуть, что отомстил за товарища. Да, он вполне мог после неожиданного поворота событий и из страха перед тюрьмой (а юноша может получить до 20 лет заключения!) довериться советам адвокатов и даже соврать! Кто-нибудь пытался понять, через какие испытания он прошел, и хотя бы вообразить себя на его месте?
Правы те, кто говорят, что после вердикта, вынесенного солдату, нельзя дискредитировать судей экстремистскими высказываниями. Как говорили еще в древнем Риме, «закон строг, но это закон» – то есть лучше несовершенный закон, чем беззаконие. Но и менее совершенные, и более совершенные законы создают люди!
Печально, что военный суд может слишком жестоко распорядиться судьбой солдата, оказавшегося в адском пекле борьбы с фанатичными чудовищами. Но хорошо, что был суд! Наша законодательная власть и генштаб обязаны решить: должны ли действия военнослужащих в экстремальных ситуациях, в которых не соблюдаются законы войны, рассматриваться судами? Возможно, достаточно внутреннего расследования на уровне непосредственного армейского руководства и дисциплинарного наказания и только в случае установления факта военного преступления следует передавать дело в военную прокуратуру.
Необходимо привлекать к суду лица и организации, самовольно ведущие съемки в зоне военных действий. Ведь этим по поручению израильских «правозащитников» занимаются их арабские агенты: из-за доступа террористов к секретной информации могут пострадать и даже погибнуть военнослужащие!
В самых демократических странах уничтожают террористов и обходятся при этом без видеокамер правозащитников. Война – жестокое занятие. Нельзя воевать, держа рядом с собой консультанта-адвоката. На войне бывают неизбежные ошибки, за которые не наказывают. Мне приходилось указывать на странный парадокс: когда в ходе антитеррористической операции солдат ЦАХАЛа погибает от «дружественного огня», никого не отдают под суд – но военнослужащих могут жестоко наказать за ликвидацию опаснейших террористов!
Борьба с террором и левая идеология
Между прочим, термин «наш общий ребенок» появился, когда хамасовцы взяли в заложники Гилада Шалита. Этот солдат проявил преступное разгильдяйство и трусость: он заснул в танке, а после нападения террористов не открыл огонь и поспешил сдаться. Его товарищи погибли. Но Шалита после освобождения не отдали под суд. Демонстрации левых, организованные отцом Гилада и направленные против Нетаниягу (хотя Шалита пленили при Ольмерте!), никто не называл экстремистскими. Зато судят Эльора Азарию, а демонстрации в его защиту СМИ называют опасным беспределом.
Вообще СМИ проявляют поразительную кровожадность в отношении Азарии. Они яростно отвергают утверждения о том, что в ЦАХАЛе трактовка понятия «жестокость» изменилась по политическим причинам. Но именно после Осло возросло количество дел, заведенных на солдат, которые «слишком жестко» пресекали нападения арабских провокаторов на армию и полицию.
Еще со времен Первой ливанской войны израильские ультралевые начали сбивать с панталыку соотечественников: мол, воевать, к сожалению, иногда приходится, но надо воевать гуманно, а те, кто воюют "жестоко" – это преступники. Высшие офицеры ЦАХАЛа учитывают практику судебного преследования в Европе израильских «военных преступников» (которой подыгрывают доносы израильских миротворцев) и стараются «воевать гуманно». Ради карьер они отворачиваются от попавшего в беду солдата!
После решения военного суда мы видели многочисленные выступления леваков в телестудиях. В одной из программ Второго телеканала ведущий беседовал с бывшим генералом и экс-председателем Аводы Амрамом Мицной и военным обозревателем «Едиот ахронот» Роненом Бергманом. Оба в унисон причитали, что самоуправство и беспредел солдат вроде Азарии проистекают из «оккупации», которая морально разлагает «оккупантов». И кто-то скажет, что политика не вмешивается в оценки действий армии?
Как быть с Эльором Азарией?
По поводу «дела Азарии» высказался уважаемый в Израиле человек – Нобелевский лауреат Исраэль Ауман. «Судьи ведут себя так, словно речь идет об обычном преступлении в спокойной и мирной стране, – отметил профессор. – На войне у солдат нет времени думать, является находящийся перед ними враг реальной угрозой или нет. Они имеют право стрелять при первых признаках опасности… А всезнающие судьи, сидя в кондиционированных офисах, несколько месяцев спорят, о чем солдат должен был думать и что ему следовало делать в экстремальной ситуации».
Выдающийся математик делает логический вывод: решение военного суда убедит израильских солдат в том, что лучше держаться подальше от террористов, а нашим врагам покажет, что они могут рассчитывать на сочувствие израильского правосудия! Естественно, такая противоестественная ситуация перечеркнет все усилия по защите страны, которые предпринимались с 1948 года.
Не скрою, я горжусь тем, что независимо от замечательного ученого высказал аналогичные мысли. Но главное уже – не оценка поведения суда, а поиски решения, которое компенсировало бы ущерб, нанесенный его вердиктом.
Как ни странно, самую неблагоприятную для Эльора Азарии позицию занял министр обороны. Комментируя выводы военного суда, Авигдор Либерман напомнил, что именно он критиковал Яалона и Айзенкота за поспешные обвинения в адрес солдата. Однако подчеркнул: «Это очень неприятный вердикт. Но я обращаюсь с просьбой ко всем – и к тем, кому вердикт нравится, и к таким, как я, которым этот вердикт не по душе, – давайте уважать решения суда и сохранять сдержанность. Не менее важно, чтобы армия оказала всемерную помощь солдату и его семье, старалась облегчить его положение. Я призываю прекратить нападки на армию, на начальника генштаба».
Сдержанность и прагматизм Либермана не удивляли бы, если бы менее года назад, находясь в оппозиции, он не нападал именно на начальника генштаба и своего предшественника на посту министра обороны! Но теперь он разделяет корпоративные интересы армейского командования и опасается вступать с ним в конфликт. Конечно, министр обороны хочет продемонстрировать Западу, что слухи о его экстремизме преувеличены.
Либерман, возможно, более сочувственно отозвался бы об Эльоре Азарии, если бы сочувствие не высказывал… Нафтали Беннет. С момента возникновения обновленного Еврейского дома именно лидера этой партии председатель НДИ атакует яростней, чем левых. По последним опросам, рейтинг ЕД намного выше, чем у НДИ. Поэтому, если Беннет защищает Азарию, то Либерман называет Беннета популистом и призывает уважать решение суда.
Министр обороны совершенно прав, предостерегая против массовых выступлений, грозящих анархией. Мне лично очень не понравились в толпе протестующих против решения военного суда отдельные горлопаны, прикрывавшие физиономии. Люди с честными намерениями лиц не прячут.
Есть реальный законный путь к облегчению участи Азарии – амнистия. Но, поскольку именно Беннет призвал правительство, в том числе и министра обороны, выступить за амнистию, то Либерман раздраженно заявил, что у министров нет полномочий вмешиваться в юридические процессы. Во-первых, Беннет имел в виду только моральную позицию правительства, а, во-вторых, когда речь идет о решении военного суда, министр обороны и начальник генштаба обладают серьезными полномочиями.
Конечно, это странно: за помилование солдата выступает очень левая Шели Ехимович, а наиболее скептически относится к этому Авигдор Либерман, всегда бравировавший тем, что правее него только стенка. За амнистию высказался и премьер-министр.
В демократической стране решает не только начальство, но и общественное мнение. Как показывают опросы, 70% израильтян поддерживают призыв к помилованию Эльора Азарии. Амнистия – прерогатива президента Израиля. Если у Реувена Ривлина есть мысли о продлении своих полномочий еще на один срок, он должен считаться с мнением народным.
Амнистия солдата, который вместе со своей семьей уже очень много пережил, была бы сохранением достоинства суда, авторитета ЦАХАЛа и соответствовала бы еврейским заповедям. Но в любом случае эта драма должна стать уроком и для ЦАХАЛа, и для судебной системы, и для политического руководства.
Сегодня многие израильские политики не скрывают самых фантастических надежд на нового президента США. Пусть займутся реальными делами! Пусть предложат Трампу ужесточить международные соглашения о борьбе с террором – без американской поддержки Израиль этого не добьется. А еврейскому государству больше всех нужно поставить исламский террор вне всех законов. Нельзя говорить об укреплении обороны страны и бесконечно идти на уступки тем, кто в пустопорожних мечтах о примирении с наглеющими фанатиками пытается ослабить нашу безопасность.
— http://www.yacovshaus.com/2017/01/ElorAzarja.html
От редакции:
Редакционная коллегия интернет рассылок "Сеть народной дипломатии", курируемая общественной организацией
«Русскоязычный центр информации и культуры» в Израиле,
не несет ответственность за содержание информационных материалов, полученных из внешних источников.
Редакция как правило, не вступает в переписку с авторами.
Рукописи не рецензируются и не возвращаются.
Авторские материалы предлагаются читателю без изменений и добавлений.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора материала.
При информационной поддержке интернет рассылок "Сеть народной дипломатии"
Русскоязычного центра информации и культуры в Израиле
62 элементов 4,369 сек.