Мы с женой поднимались по улице, ведущей в гору, мимо дачных домов, окруженных небольшими, но тенистыми садами. В какой-то момент из глубины этой густо-зеленой тени до нас донеслось птичье пение, похожее на соловьиное, а может быть, даже и ангельское. Но когда оно на мгновение смолкло, а затем сменилось сварливым речитативом-секко, в котором явственно улавливались отдельные слова и даже фразы, стало ясно, что это, уж во всяком случае, не ангел.
У прозрачной металлической ограды стояла женщина с седыми, аккуратно подстриженными волосами. Моя жена спросила ее по-болгарски: «Какво е името на тази птица?» Лицо, не по-болгарски светлое, просияло лукавой улыбкой, и женщина произнесла по-русски, чуть запинаясь и с едва уловимым певучим акцентом: «Это соседский попугай. Он очень раз-го-вор-чи-вый». Слово за слово – выяснилось, что перед нами внучка иммигрантов, которые бежали из Одессы в Турцию от погромов 1905 года, а затем перебрались в Болгарию. Чайка – редкое имя у болгар. Так называли своих дочерей только беженцы из России: в память о чеховской «Чайке» и вообще всей русской культуре, по которой они отчаянно тосковали. И школу наша новая знакомая тоже окончила русскую, там она познакомилась со своим будущим мужем.
–Мы оба могли погибнуть в газовой камере, сказала она, – ведь нацисты хотели депортировать всех евреев в Польшу. Но болгары нас отстояли.
Слушая эту пожилую сероглазую женщину, названную в честь чеховской пьесы, нельзя было не вспомнить о другой драме, исторической. Многие, вероятно, читали о датском короле Христиане, прошедшем по улицам своей столицы с желтой звездой на рукаве в знак протеста против геноцида евреев. История красивая, но, к сожалению, это легенда. О том, как своих евреев спасали болгары, говорят и пишут мало, хотя это как раз является правдой, и причина тут не только в скромности, присущей народу. Но об этом будет сказано ниже, а пока самое главное: Болгария единственная из европейских стран – германских сателлитов, где численность еврейской общины не только не сократилась за годы войны, но даже увеличилась. Для сравнения: в соседней Румынии, где власти «очищали нацию от меньшинств» далеко не так ретиво, как их германские патроны, было уничтожено около 400 тысяч человек; в Венгрии погибло более полумиллиона. В Болгарии – ни одного. И даже эвакуировать никого не пришлось.
А дело было так. В конце 30-х годов болгарский царь Борис III понял, что сохранить нейтралитет его стране не удастся. К сближению с Германией царя постоянно подталкивали правые политики, а у него, в принципе, были основания прислушиваться к их мнению, особенно после серии террористических актов, организованных и проведенных левыми экстремистами – анархистами и членами БКП. Так, например, 16 апреля 1925 года в соборе Святой Недели, где проходило отпевание убитого накануне генерала, взрыв бомбы унес жизни 134 человек, более 500 было ранено. В числе погибших было множество военных – цвет болгарского офицерства, а также мэр столицы и, что особенно печально, целый класс девочек-гимназисток. Борис III уцелел случайно, благодаря своему опозданию.
Церковь Святой Недели в Софии после теракта 1925 г.
Он бы «истинным арийцем»: сыном Фердинанда I из Саксен-Кобург-Готской династии и Марии Луизы Бурбон-Пармской.
Болгарский царь Борис III в 1919 году, вскоре после восшествия на престол.
Гитлер не любил аристократов, но Болгария была нужна ему как плацдарм для нападения на Югославию и Грецию. Поэтому, в качестве дружественного жеста, он пообещал вернуть болгарам территории, которых они лишились по Нёйискому договору 1919 года. Это был очень веский аргумент, и вопрос решился: Болгария присоединилась к Берлинскому пакту. В 1941 году правительство, в котором задавали тон болгарские националисты, объявило войну Великобритании и США. Акт, разумеется, чисто символический, но впоследствии он обошелся болгарам очень дорого. Могу себе представить, с каким недоумением американцы чесали в затылке, пытаясь отыскать Болгарию на карте Европы. В 1944 году все-таки нашли, и союзная авиация буквально разутюжила Софию, превратив красивый балканский город в руины, на месте которых позже, при коммунистическом режиме, были возведены уродливые бетонные коробки.
Тогда и сейчас…
Главой болгарского правительства был Богдан Филов – личность очень неординарная. Ученый с мировым именем, признанный специалист по античной культуре, искусствовед и археолог, действительный член Германского, Австрийского и Русского археологических обществ и президент Болгарской академии наук, Филов был, как сейчас бы сказали, «крепкий государственник». Он грезил о великой Болгарии, которая объединяла бы все земли, населенные соотечественниками, от Добруджи до Эгейского моря, был сторонником беспартийной системы и вообще придерживался весьма консервативных взглядов. Это, однако, не мешало ему состоять в масонской ложе «Светлина» вплоть до того момента, когда его же собственное правительство издало закон, запрещающий масонские организации. Недурно, правда?
Богдан Филов
Положительно, доверять гуманитариям реальную государственную власть опасно. Слишком уж мы склонны увлекаться разного рода «великими» идеями, переставая видеть за ними реальность и судьбы конкретных людей. Начиная с ХХ века, это и в нашем профессиональном деле стало очень заметно. Придет какому-нибудь композитору в голову идея, идеища! – например, отменить темперированный строй, дабы вернуть музыку к ее «естественному состоянию» или, скажем, распространить идеи всеобщего равенства на 12 музыкальных тонов (может быть, все-таки полутонов, герр Шёнберг?) – и все, пишите пропало, ничего кроме этой новаторской задумки ему уже не интересно. А о слушателях он просто забыл: что они ему, эти дремучие людишки, не способные оценить грандиозность его замысла? Но я отвлекся, прошу прощения…
В общем, принято считать, что именно благодаря Богдану Филову и его министрам Болгария ввязалась в войну. Трудно сказать, можно ли было этого избежать. Скорее всего – нет, в противном случае страна была бы просто оккупирована гитлеровскими войсками. Но вот дальше «балканский синдром», а точнее, болгарский, заявил о себе во всей своей… лучше сказать – красоте. Для начала царь Борис III отказался вести активные военные действия против сопредельной Югославии, затем, вопреки всем договоренностям, чуть не бросился в объятия Советской России. Правда, в последний момент нажал на тормоза. По-видимому, от столь экзотического поступка его величество удержало смутное подозрение, что в коммунистической Болгарии никакого царя уже не будет. И ведь как в воду смотрел монарх! Тем не менее, когда Гитлер потребовал от Бориса Третьего отправки войск на Восточный фронт, царь «нырнул под корягу»: волынил так и этак, и в итоге ни один болгарский солдат не принял участия в боях с советскими войсками.
С геноцидом евреев в Болгарии у нацистов и вовсе вышло полное фиаско. Борис III не был ангелом – на политическом небосклоне ангелы вообще бывают замечены редко. Но он не желал, чтобы его имя ассоциировалось у болгарских подданных с одиозной политикой Третьего Рейха. Царь маневрировал, прикидываясь простачком, иногда позволял себе кое-какую антиеврейскую риторику, на словах выражал лояльность грозному союзнику и особенно не перечил собственным министрам, но на деле, как мог, им мешал. В 1942 году Гитлер настоятельно рекомендовал Борису III принять его помощь в «окончательном решении еврейской проблемы» и вывезти всех болгарских евреев (а их на тот момент проживало в стране около 50 тысяч) в Польшу. Царь поблагодарил фюрера, но объяснил, что реализовать эту прекрасную идею он, к сожалению, не в состоянии. Между ними произошел примерно такой диалог:
–Дорогой фюрер, ведь вам же нужно переправлять войска и вооружение в Грецию, а для этого потребуются хорошие дороги, крепкие и ровные, не так ли?
–Безусловно.
–В Болгарии же, как вам, несомненно, докладывали, с дорогами полный швах.
–Это точно, дороги у вас там дерьмовые.
–Так вот, я как раз собрался заняться их благоустройством! Так что евреи мне самому пригодятся: пусть-ка они там поработают на общественных началах.
Некоторое количество евреев, вместо службы в армии, от которой их отстранили, действительно, было отправлено в дорожно-строительные отряды. При всей тяжести принудительного труда там все-таки соблюдались элементарные человеческие права: еды было достаточно, отбывавшие трудовую службу получали отпуск, их могли навещать родственники, а заболевавших и вовсе освобождали от работы.
Еврейская молодежь в трудовом лагере или Холокост по-болгарски
Царь Борис, даром, что в нем не было ни капли болгарской крови, хорошо понимал свой народ, в принципе не склонный к расовой, религиозной и национальной нетерпимости. Да и евреи, жившие на территории современной Болгарии еще со времен Калигулы, а впоследствии увеличившие свою численность за счет беженцев из Византии, Венгрии, Испании и других стран, были превосходно интегрированы в местное общество. Из века в век они сохраняли свою религию и обряды, но прекрасно говорили по-болгарски и во многом жили общей с болгарами жизнью. Занимались ремеслами и торговлей, медициной и свободными искусствами, в политику особенно не лезли; смешанные браки не были тут особенной редкостью. Однажды еврейка Сара из города Тырново даже ухитрилась выйти замуж за болгарского царя. Турки евреев не притесняли, поэтому, когда болгарское освободительное движение начало крепнуть, те поначалу не знали, чью сторону принять, и даже в некоторых случаях подвергались гонениям за сотрудничество с османскими чиновниками. Но в 1877 году турецкие военные, с целью «окончательного решения болгарского вопроса» подожгли Софию, и вот тут уж евреи столицы без колебаний сделали свой выбор: они помогали тушить пожары и собственноручно задержали и обезоружили множество поджигателей. В благодарность князь Александр постановил, что пожарные должны отныне набираться преимущественно из еврейских граждан, а на парадах и других официальных торжествах они будут занимать почетное место рядом с войсками болгарской гвардии. Во время сербско-болгарской войны 1885 года евреи героически сражались бок о бок с болгарами и проявили себя настолько хорошо, что князь Александр вновь публично поблагодарил их, называя «истинными потомками древних Маккавеев». Общество этого не забыло, и когда в начале ХХ века в самом центре Софии на месте старой сефардской синагоги было решено возвести новую, и притом огромную, жители столицы отнеслись к этому вполне благожелательно. На освящении синагоги, а стоит она, между прочим, в трех шагах от главной мечети, церкви Св. Недели и католического костела, присутствовали царь Фердинанд I с супругой Элеонорой.
Софийская синагога
Так что, несмотря на постепенный рост числа людей, чьи политические взгляды от антикоммунизма и болгарского реваншизма дрейфовали в сторону нацизма – всех этих членов «Союза болгарских ратников» и т.п., в целом, в обществе антисемитские настроения отнюдь не доминировали. В январе 1941 году по инициативе правительства в Болгарии был принят «Закон о защите нации», запрещавший «тайные организации» и лишивший евреев не только гражданских свобод, гарантированных Тырновской конституцией 1879 года, но и имущества. Парламент сопротивлялся, но после упразднения партий он был ослаблен и вынужденно уступил давлению Министерства внутренних дел, возглавляемого Петром Габровски. Сразу же начались первые общественные протесты. С заявлениями выступили многие деятели культуры, союз адвокатов, спортивный союз "Славия", Болгарская православная церковь и профсоюзы. Группа известных писателей (среди которых были люди, близкие к царю Борису III) опубликовала открытое письмо, где было сказано: «Мы крайне удивлены и даже поражены тем, что в Болгарии дело дошло до принятия "Закона о защите нации", на которую никто не нападал и которой никто не грозил. Мы считаем такой закон неприемлемым. В нашем законодательстве не должно быть закона, порабощающего хотя бы часть болгарских подданных, в противном случае в новейшую историю отечества будет вписана черная страница. В историческом прошлом болгарский народ преследовали и унижали. Наши отцы помнят постыдное иго. У нас еще не прошли, по выражению народного поэта, "синяки от бича, отметины страданий". Неужели и мы из чувства подражания должны вступать на опасный путь и перечеркнуть себя как свободный и культурный народ?»
Такое отношение к дискриминационным мерам против евреев разделял и бизнес. Болгарский фабрикант, получивший важный правительственный заказ на изготовление нескольких десятков тысяч желтых звезд Давида, деньги, естественно, взял, но за год изготовил лишь 20% от требуемого количества и при этом постарался, чтобы дизайн этих нашивок выглядел как можно более элегантно. Софийские евреи прикалывали на них значки с портретами Бориса III и так ходили. Летом 1942 г. председатель Еврейского общества Болгарии отправил царю приветствие в связи с днем рождения наследника престола Симеона, и царь принял этот жест благосклонно, давая понять, что он – прежде всего царь собственных подданных, а уже потом союзник Третьего Рейха. Посол Германии Адольф Беккерле не без досады писал в Берлин: «Эти наивные славяне полностью лишены понимания немецкой идеологии».
Посол был прав во всем, кроме одного: болгары не славяне. Таковыми они являются только по языку, а генетически, как показали недавние исследования, они близки фракийцам. Беккерле этого знать не мог. Но крестьянин Данчо (см. мою заметку от 29 июля 2016), действительно, продолжал невозмутимо пасти своих «козичек» на склонах гор, мирно проживая бок о бок с цыганами и вчерашними своими властителями турками – что ему были чьи-то бредни о расовом превосходстве? Цыган своих болгары, кстати, тоже не отдали. А соотечественниками-евреями, среди которых было немало прекрасно образованных людей, даже гордились. Не в пример болгарам будет сказано, граждане некоторых других европейских государств, менее патриархальных и обладавших развитыми демократическими традициями, отнеслись в те годы к идеям Гитлера с гораздо большим сочувствием…
Это бесконечное маневрирование союзника-вассала раздражала германское руководство, и в 1942 году при правительстве Болгарии был создан «Комиссариат по еврейским делам и здоровью нации». Его возглавил некто Александр Белев – один из основателей националистического «Союза ратников за прогресс Болгарии», юрист, прошедший стажировку на Летних Дармштадских курсах в Германии, где он изучал теорию и практику «прогрессивного» нацистского законодательства, намереваясь внедрить опыт Третьего Рейха у себя на родине. А заодно – хорошенько поживиться на «экспроприации» конфискованных банковских счетов и имущества евреев (в этом деле Белев, действительно, преуспел).
Александр Белев, глава Комиссариата по еврейским делам.
Глядя на фото, и не подумаешь…
Вскоре начались секретные переговоры о депортации еврейского населения Болгарии. Начать было решено с «освобожденных» Македонских и Фракийских территорий, и в феврале 1943 года Белев подписал с полномочным представителем Главного управления имперской безопасности Теодором Даннекером секретное соглашение о перевозе в польские «трудовые лагеря» первых 20 тысяч человек. Воспрепятствовать этому Борис III не мог: несмотря на формальное присоединение этих областей, суверенитет Болгарии над ними юридически установлен так и не был, на территории хозяйничали немцы. Тамошние жители, включая, естественно, евреев, не имели болгарского гражданства и оказались совершенно беззащитны перед СС. В первых числах марта 1943 года из Западной Фракии, а затем из Македонии были отправлены на восток первые эшелоны с «нежелательным элементом», в общей сложности 11363 человека. Выжило из них менее 300, остальные впоследствии погибли в Треблинке. За погрузкой людей в товарные вагоны наблюдал лично Белев.
Депортация македонских евреев. Стоящий в центре мужчина в шляпе – А. Белев.
Но поскольку в соглашении оговаривалась депортация 20 тысяч евреев, а ordnung muss sein, Даннекер настаивал на отправке еще 8,5 тысяч. Взять их можно было только из внутренней Болгарии, и Белев преспокойно вычеркнул из текста своего приказа уточнение о Македонии и Фракии. Следующий этап депортации был намечен на 10 марта: высылке должны были подвергнуться жители города Кюстендила, Пловдива и других городов, близких к южным границам Болгарии.
Чего не видишь, о том вроде бы и не знаешь. Но один из членов законодательного собрания Димитр Икономов, депутат от маленького города Дупница, видел, как из состава, прибывшего с македонских территорий, людей, словно скот, перегружали в товарные вагоны поезда, отправлявшегося в Польшу. Он пришел в ужас и кинулся к вице-спикеру парламента Димитру Пешеву, уроженцу Кюстендила. На следующий день слух о готовящейся высылке его земляков подтвердился: к Пешеву прибыла целая делегация, возглавляемая депутатом от Кюстендилского округа Петром Михалевым. Он сообщил, что еврейским жителям Кюстендила и соседних поселков (его, между прочим, избирателям!) запрещено покидать свои дома и велено собирать вещи, а на станцию уже прибыл состав с несколькими товарными вагонами. Пешев немедленно начал действовать. Посетил министра Петра Габровски и пригрозил ему скандалом на всю страну, если, как он выразился, «акция, которая опозорит весь болгарский народ», не будет отменена. Затем он убедил своих сторонников в парламенте (42 человека) подписать гневную петицию. Это возымело действие. 9 марта исполнение приказа было приостановлено. До отправления поезда в лагерь смерти оставалось менее суток…
Димитр Пешев, вице-спикер Народного собрания Болгарии
Самое поразительное, что он даже не был в числе депутатов, голосовавших против принятия «Закона о защите нации», а по своим убеждениям являлся таким же «государственником», как и премьер-министр. Видимо, в данном случае человечность оказалась сильнее абстрактных идей и карьерных соображений. Это стоило Пешеву его кресла в парламенте.
В столице прошли манифестации. Против преследования евреев вновь высказалась православная церковь. Софийский митрополит Стефан пригрозил царю Борису III отлучением, если хоть один еврей-соотечественник будет депортирован, а митрополит Пловдива Кирилл, будущий Патриарх БПЦ, прибыл в Кюстендил и заявил, что сядет в поезд вместе с изгнанниками, если они не будут освобождены.
Митрополит Софийский Стефан и Митрополит Пловдивский Кирилл
Его величество, которому доложили о начавшихся волнениях, вздохнул с облегчением, вызвал к себе посла Германии и заявил ему: «Евреи моей страны – ее подданные, и всякое посягательств на их свободу мы воспринимаем как оскорбление болгарам». Обескураженный посол писал в Берлин: «Я прошу вас поверить мне, что моя служба делает все возможное, чтобы достичь окончательного решения еврейского вопроса в соответствии с принятыми решениями. Я глубоко убежден, что премьер-министр и болгарское правительство также желают окончательного урегулирования и стремятся его достичь. Но они вынуждены принимать во внимание ментальность болгарского народа, который лишен идеологических концепций, которыми обладаем мы. Воспитанный среди турков, евреев, армян, болгарский народ не видит в евреях дефектов, которые требовали бы принятия против них специальных мер».
Ситуация накалилась до крайности. Обозленный фюрер приказал обеспечить, наконец, «изъятие евреев из Болгарии». В Софии вновь началась подготовка к депортации, на этот раз речь шла уже о жителях столицы. Операция по «изъятию» была назначена на выходной день 24 мая, когда болгары отмечает свой главный национальный праздник, день святых Кирилла и Мефодия. Но вместо того, чтобы мирно сидеть по домам, попивая вино и ракию, жители столицы вышли на улицы. Демонстрация в защиту еврейских граждан, в которой принимали участие люди самых разных политических взглядов, в том числе коммунисты, сопровождалась стычками с полицией, многие были арестованы. Тем временем митрополит Стефан пригласил своего коллегу, главного раввина Софии Ашеля Хананела, погостить у него в резиденции вплоть до лучших времен.
Тут Борис III «вспомнил», что ему позарез были нужны люди для общественных работ. И софийским евреям было велено отправиться, от греха подальше, в провинцию в трудовые лагеря. Приказ был более или менее выполнен, при этом ни один человек не пострадал. А 25 августа 1943 болгарские подданные лишились своего государя. Бориса вызвали в Берлин, где у него состоялся крайне неприятный разговор с Гитлером. Царь вернулся в Софию удрученный: ситуация в Европе складывалась так, что было ясно – его стране грозит новая катастрофа. Через несколько дней Борис III скончался, по-видимому, от острой сердечной недостаточности. Отразиться плохо на судьбе болгарских евреев это уже не могло. Время удалось протянуть, предстоявшее поражение Германии казалось более чем вероятным, и через несколько месяцев всем софийским евреям было разрешено вернуться в столицу.
Хэппи-энд, явление болгарского чуда народам Европы. Но, наверное, надо сказать несколько слов о том, как сложилась дальнейшая судьба участников этой, прямо скажем, не чеховской драмы после того, как советские войска вступили на болгарскую территорию и было создано новое правительство под руководством коммунистической партии. В конце декабря 1944 года в Болгарии был учрежден так называемый «Народный суд», функционировавший до апреля 1945 года. Заседания проходили преимущественно в актовом зале Софийского университета. За три с половиной месяца суд вынес 9155 приговоров: 2 618 человек были приговорены к расстрелу по обвинению в пособничестве фашизму (по другим данным 2730), 1126 к пожизненному заключению, а остальные – к лишению свободы сроком до 20 лет. Опять-таки для сравнения: по решению Нюренбергского трибунала к смертной казни были приговорены 12 человек, и они были действительно повинны в чудовищных злодеяниях, пытках и гибели миллионов людей.
В числе первых казненных по решению «Народного суда» были члены парламента и правительства Богдана Филова. Бывший премьер-министр (в сентябре 1944 года он подал с отставку) был сначала вывезен в СССР для допросов, а затем, несмотря на его просьбы, возвращен на родину и в ночь на 2 февраля расстрелян вместе с 17-ю министрами, полусотней депутатов и князем Кириллом, регентом при малолетнем наследнике Царства Болгарского. Казнь осуществляли функционеры БКП. Происходило это на разрушенном во время авианалета софийском кладбище. Тела расстрелянных сбросили в одну из воронок и наспех закидали землей. Большинству родственников казненных, в их числе жене Богдана Филова, было запрещена любая трудовая деятельность. Они были лишены имущества, высланы в провинцию и оставлены без всяких средств к существованию. Царице Йоанне с сыном, впрочем, позволили выехать из страны. Вместе с Филовым экзекуции подверглись его научные труды: их изъяли из библиотек, а неизбежные цитаты в учебниках сопровождались тремя звездочками вместо имени автора. Это решение было отменено лишь в 1996 г.
Богдан Филов на заседании Народного суда
Бывший «комиссар по еврейским вопросам» Александр Белев избежал казни. Но не смерти. Он был задержан и покончил с собой, приняв яд на вокзале в Кюстендиле – том самом, откуда по его приказу должны были отправиться навстречу своей гибели болгарские евреи.
В числе осужденных за «пособничество нацистам и антисемитскую деятельность» оказалось множество невинных людей, в их числе и Димитр Пешев: он был приговорен к 15 годам заключения. Это не было ошибкой суда. Коммунистические власти зачищали пространство государственной власти от любых потенциальных конкурентов. Для этого были все методы хороши, в том числе и объявление самих себя главными и единственными спасителями евреев от нацистской угрозы. Пешев провел в тюрьме 13 месяцев. После перенесенного инфаркта он был освобождён, но лишён адвокатской практики и пенсии, его дом был конфискован. Один из главных спасителей 50 тысяч евреев Болгарии умер в нищете и безвестности; единственным источником средств его существования была небольшая пенсия, которую со временем была ему назначена правительством Израиля. Митрополит Софии Стефан был сослан в село Баня под Пловдивом, где умер в 1957 г.
В СССР между тем набирала силу кампания по борьбе с «космополитизмом». Ее отзвуки докатились и до Болгарии. Нет, никаких видимых репрессий не было. Но чиновники вновь образованного Министерства образования проследили за тем, чтобы история спасения болгарских евреев не находила своего отражения на страницах школьных и вузовских учебников. Несмотря даже на то, что многие коммунисты проявили себя как активные противники геноцида и среди них были евреи. В печатных изданиях поминались только «ужасы концентрационных лагерей» при царском режиме, высылка македонских и фракийских евреев и принудительные работы. И постепенно реальные события стали забываться. В 1948 году после раздела Палестины болгарским евреям было разрешено отправиться в Израиль «для борьбы против империализма». И они воспользовались этой возможностью, 40 тысяч евреев покинули страну. Таким образом, коммунистам удалось достичь того, чего не сумел добиться Гитлер: «изъятия евреев из Болгарии».
После падения коммунистического режима еврейская община сократилась еще на несколько тысяч человек, всего их осталось в Болгарии немногим более двух тысяч. Наша новая знакомая по имени Чайка одна из них. Она поведала, что двое ее детей, сын и дочь, репатриировались в Израиль. Дочь вышла там замуж, она довольна своей жизнью. Сын вскоре вернулся и женился на болгарке. Он тоже счастлив. «У нас все хорошо», – сказала Чайка.
Попугай задумчиво молчал.
(Выражаю благодарность своей жене Ольге за помощь в работе над этим эссе).
