Итак, племянник секретаря Совета безопасности РФ и дядя организатора убийства Немцова (по совместительству — сенатор) хранят деньги по-семейному, в одном офшоре; у них общий юрист по отмывке бабла.
Это, в сущности, почти все, что вам следует знать о путинской России.
Это — мафия, смертельно опасная для страны. Воры, которые уже знают, что нам про них все известно. И что их единственный шанс остаться на свободе — это остаться у власти.
Что поменяется в пейзаже после расследования ICIJ? Немногое.
Население, окормляемое из «Останкино», ничего не узнает вообще. Главная линия путинской обороны в интернете привычно пройдет по их любимому тезису «все одним мирром мазаны»…
Не все, конечно, и не одним. Но это даже во-вторых.
А во-первых: качество системы определяется именно реакцией на ошибку. И в ближайшее время мы увидим — уже видим! — как идет эта работа на Западе. Исландский премьер, в истерике уходящий с интервью после вопроса об офшорах, — вот ключевое различие между их миром и нашим! И дела этого премьера, со всей очевидностью, очень плохи…
В нашем случае плохо будет тем, кто рискнет задать аналогичный вопрос главе Государства Российского. Хотя, собственно говоря, это уже невозможно технически: никто не пустит такого журналиста ни к главе государства, ни в эфир.
С Путиным не кончено после опубликования неопровержимых документов о его тесной связи с фигурантами миллиардной отмывки бабла. Никакие механизмы обратной связи — ни судебные, ни парламентские, ни репутационные — в России не работают. И это значит, что мы в опасности — дважды.
Первая опасность — опасность ближайшего исторического времени. У «Кремлевской ОПГ» (а в том, что это не гипербола, мы уже убедились) нет другого выхода в создавшейся ситуации, кроме дальнейшего ужесточения контроля над обществом, подавления нашей воли, консервации своей власти.
Ситуация у Путина и Ко, как у товарища Саахова, только статьи гораздо тяжелее, и либо они ведут нас в ЗАГС, либо мы ведем их к прокурору; все, что будет мало-мальски всерьез угрожать их свободе, будет зачищаться беспощадно. А в том, что эти танки не боятся ни грязи, ни крови, сомнений, увы, давно нет…
Вторая опасность кроется в характере грядущих перемен.
Ломоносов и Лавуазье учат нас, что энергия не может исчезнуть бесследно. Это касается и энергии матушки-истории. И если в стране намертво перекрыта эволюционная линия выхода этой энергии (свободная пресса — независимый суд — честные выборы), эта энергия однажды выйдет стране боком. И тогда будет уже поздно пить боржоми и рассуждать о механизмах. Ситуация, боюсь, гораздо драматичнее, чем мы можем предположить; перемены ближе — но какие?
Воровской характер власти давно очевиден большинству россиян, и все держалось только на воровском консенсусе: при ста двадцати долларах за баррель это пресловутое большинство было в доле и проявляло похвальную толерантность к миллиардерам из администрации.
Отъехав от реальности в сторону собственных имперских галлюцинаций, Путин своими руками выбросил на помойку этот консенсус. «На всех рассчитано не было», как сформулировал Жванецкий еще на прошлом, советском, витке, — и до оруэловских «пролов», кажется, начинает помаленьку доходить эта нехитрая арифметика. Для лучшего подогрева классовых чувств, разрыв в благосостоянии, по сравнению с советскими временами, выглядит сегодня совершенно космическим.
Ни о каком развитии речь не идет уже сейчас; очень скоро бенефициары офшоров дочистят казну и экономика начнет давать настоящего дуба, с разрушением инфраструктуры… И состоящее не из гайдаров — как минимум не из егоров гайдаров — население пойдет решать свои проблемы явочным порядком.
Исторического времени до коллапса осталось довольно немного.
Если бы судьба России хоть каким-то образом входила в целеполагание российской политической элиты, она бы сейчас верещала страшным криком. Но полтора путинских десятилетия вычистили кадровый состав верхушки почти до северокорейского состояния; Гудков не в счет, остальные ликуют.
Приятное отличие их корпоративной судьбы от судьбы их северокорейских братьев по разуму заключается в том, что национальную катастрофу эти люди встретят где угодно, только не на родине. В России российская политическая элита давно не живет. Депутаты, сенаторы и телеведущие воссоединятся со своими семьями в районе Майями, Челси или озера Комо и оттуда будут брезгливо наблюдать за тем, как пытаются выжить их ненаглядные 86%…
Тотальное предательство элиты — пожалуй, главная безнадега новейших российских времен. К политической элите дружно приникла элита культурная: эволюция российского виолончелизма от Ростроповича до Ролдугина — красноречивейшее тому свидетельство.
«Время — лучший говночист», сформулировал Игорь Губерман; конечно, однажды этот геракл отворит воды и вычистит наши авгиевы конюшни, но как бы вместе с дерьмом не снесло и пейзаж…
Виктор Шендерович
