Юмор Помните ли вы Евгения Онегина ???

Профессор (беря зачетку): Так, вы кто у нас? Ага, Евгений Пустозвонцев.

 Что у вас там, в билете – Евгений Онегин? Ну, что же, расскажите мне,
голубчик, что вы знаете про своего тезку?

 Студент: – Про Жеку то?

 – Про какого Жеку?

 – Ну, у меня у самого кликуха такая – Жека!

 – Вот как! Вообще то, насколько я помню, у Онегина никаких таких кликух,
как вы изволили выразиться, не было. Ну, что ж, продолжайте.

 – Ну, там вначале дядя честно правил…

 – Простите, чем же это он правил?

 – Ну, это…там, как бы не написано.

 – Ага. Ну, как бы продолжайте.

 – Ну, а потом он себя уважать заставил. А чего, блин, заставлять! Я бы и
так зауважал! Прикинь – отстегнул ему коттедж, прикид всякий, бабла там…

 – Хм. Прикинул – старик не слабо отстегнул!

 – Ну!

 – А что, у Пушкина прямо так и написано – <<Бабла?

 – Не, зачем! Пушкин – он реальный мужик был. Все в натуре писал, реально
как бы.

 – Может, вы хотите сказать, что он был реалистом?

 – Ну!

 – Ну- ну. А Жека что же?

 – Жека-то? Ну, он вначале отстойный совсем был, ну – типа ханурин. У него
непруха была сплошная, облом полный,…а как наследство накатило – сразу
понтовый стал. А чего не стать, если на шару?

 – Простите, как вы сказали? На какую шару?

 – Ну, типа на халяву.

 – Ага! Так. Ну?

 – Ну, поканал в коттедж – оттянуться. Ну, там – речка, цветочки, пчелки
шастают, то да се. Ну, типа – природа.

 – Ага, понимаю. Как это у вас живописно выходит. Скажите, а люди там водились
на этой типа природе?

 – Ну! В Натуре! Там сосед был баклан такой торкнутый – Ленский. Ну, по лесу
бегал с длинным хаером, писал там чего-то – ну, в общем – ошпаренный совсем.

 – О, Господи! Бедный Ленский! Ну, хорошо, а еще кто?

 – Ну, там еще две герлы были, как бы сестры…

 – Ага! А вы случайно не помните, как этих герлов звали?

 – Ну! Одна Олька – она с Володькой Ленским тусовалась. А вторая,
 Танька – вааще была шиза удолбанная!

 – Какая, простите, шиза?

 – Удолбанная, ну, в смысле ушлепнутая, типа – странная.

 – Ага! Очень вы своеобразно и любопытно излагаете. Ну – дальше.

 – Ну, чего, блин? Короче, она как Жеку увидала и сразу тащиться стала от
него. Тащилась-тащилась, а потом у нее крышу снесло и она колбасить стала…

 – Это, в каком же смысле колбасить?

 – Ну, как бы переживала.

 – Ага, понятно! И до чего же доколбасилась?

 – Кто?

 – Ну, эта – Танька, шиза удолбанная.

 – Аа…ну, она заколбасила и стала писать ему это…забыл, как
называется… ну, когда не эсэмэс и не емейл, а на этой в натуре – на
бумаге…

 – Типа – письмо?

 – Во! Точно!

 – И что же она ему написала?

 – Ну, что ей стремно все, ну, типа – я вам пишу, чего еще в натуре?

 – Так, так – ну как же интересно! А Жека, что же?

 – А чего – Жека? Он – ничего. Он же знал, что она удолбанная. Но он над
ней стебаться не стал. Ну, нарисовался там, крышу ей вправил, чтоб не
глючила и уканал опять.

 – Очень любопытно! Прямо типа драмы. И что потом!

 – Ну, потом там тусовка была у Таньки на бёзнике.

 – На чем, простите?

 – Ну, на дне рожденья. Потом там разборка была у Жеки с Ленским из-за герлы.
А потом они стрелку забили, ну, типа – дуэль. И Жека Володьку замочил.

 – Переживал, наверное?

 – Ну! Ведь корефаны были. Но там такой расклад был, что сканать никак
 нельзя. Ну, и пришлось замочить!

 – Да, я понимаю. И что же потом приключилось с вашим тезкой?

 – Ну – чего? Опять тормозить стал, все не в кайф, замырзаный стал совсем,
отстойный, ну, это…

 – Можете не переводить, я уже как-бы научился…понимать. И что же – на том
все кончилось?

 – Не, зачем! Он однажды на одной тусовке нарисовался, ну типа – на балу. А
там – Танька.

 – Которая шиза?

 – Не, она там уже не шиза! Она уже с понтом такая, герла не хилая, генеральша
в натуре!

 – Да, не слабо! А Жека что ж?

 – Ну, он, конечно, к ней подвалил. То да се, фуё-маё – ну, типа я от тебя
тащусь, а все остальное мне не в кайф!

 – Ага! Интересно! А Танька что же?

 – Ну, чего? Ну, она ему – ты конечно чипидрос клевый. Но мне уже все до
фени – ну типа я уже другому отдалась!

 – Вот даже как?

 – Ну! И он совсем отпал, тормозной такой стал – как долбоящер!…ну,
вот…вроде
и все!

 – Мдаа. Очень впечатляющий рассказ, очень! Ну, и как же мне оценить ваш
ответ? Вы сами-то как думаете?

 – Ну, я думаю это…может на троечку?

 – А может на пятерочку?

 – Да, нет профессор, что вы – на тройку!

 – А я думаю, может, все же – на пятерку?

 – Да ничего, тройки хватит.

 – Ну, не скромничайте, голубчик. Если бы Пушкин мог слышать все эти ваши
сленги и идиомы – у него бы крышу сразу снесло! От вашего великого и в
натуре, блин, могучего. Ну, типа – языка. Нет, я все же думаю – на пять!

 – Да, ну что вы профессор – лучше три!

 – Ну, вот что, дорогой мой. Вы мне такого тут наговорили, что мне ваш ответ
совсем не в кайф! Я не знаю, на каком языке вы тут изъяснялись, но не на
русском, это точно! Так что экзамен по русской литературе обойдется вам в
пять штук.

 – А трех тысяч не хватит?

 – Нет, дорогой мой, не хватит. А то мне очень стремно будет.

 – Жаль!

 – Ну-ну! Не тормозите, голубчик. А то еще заглючите и крышу совсем снесет!
Кстати, у вас есть…это самое?

 – Ну, я взял на всякий случай.

 – В конверте, как я учил?

 – Ну, да. Реально.

 – Вот и отлично! Кладите ее сюда в ящик стола мою пятерку. Вот так! А вот
вам ваша троечка (ставит оценку, расписывается, отдает зачетку студенту).
Вот теперь можешь канать отсюда спокойно, Жека. Евгений, блин, Онегин!