«Великий комбинатор», «бывший потомственный почетный гражданин» и «идейный борец за денежные знаки» – всё это Остап Бендер, один из самых популярных героев русской литературы. Почти каждая сказанная им фраза вот уже почти сто лет является культурным кодом, по которому узнают своих. Добиться такого – признак величайшего писательского мастерства, которое, без сомнения, было у Ильи Ильфа, урожденного Иехиеля-Лейба Файнзильберга, которому сегодня исполнилось бы 118 лет.
Ирландские газеты в 1930 году активно обсуждали личность Дерека Лимана, восхищаясь его противозаконной, но весьма комичной и кажущейся им оригинальной идеей. Статьи рассказывали о происшествии в шахматном клубе Корка, где, завлеченные громкими афишами о приезде «знаменитого русского гроссмейстера Царицына», собрались любители шахмат. После того как «знаменитый гроссмейстер», безуспешно пытавшийся играть одновременно на 50 досках, проиграл 14 партий подряд, местный библиотекарь установил, что никакого Царицына в природе не существует. Видимо, Дерек был одним из первых ирландцев, прочитавших вышедший двумя годами ранее роман «Двенадцать стульев». Правда, проворством Бендера он не отличался, а посему был пойман и предстал перед правосудием.
Навряд ли соавтор романа Илья Ильф слышал о подобном плагиате образа его героя, а то бы это вполне могло отразиться в новом романе о приключениях великого комбинатора. Впрочем, тогда он также еще не представлял, что популярность романа и варианты его экранизации не просто полюбятся читателям и зрителям, а будут популярны и востребованы вот уже без малого целый век.
Не знал этого и его отец, шокированный заявлением своего 23-летнего сына Иехиеля-Лейба о том, что его призвание – литература и что работу он бросает. Глядя на него, лежащего на кровати и думающего о чем-то часами, ничего не делающего и лишь сочинившего себе псевдоним – Илья Ильф, отец, скорее всего, с горечью вспоминал, какие надежды возлагал на него в момент его рождения 15 октября 1897 года.
Арье Беньяминович Файнзильберг был служащим Одесского отделения Сибирского банка. Он переехал в Одессу из Киевской губернии вместе с женой Миндль Ароновной и двумя сыновьями. В Одессе по прошествии двух лет у них родился третий сын – Иехиел-Лейб. Через несколько десятков лет фразы, придуманные и вложенные им в уста литературных героев, будет цитировать чуть ли не всё население страны, читая его книги, что говорится, «запоем». А по некоторым из этих фраз будет складываться и образ населения страны за рубежом. Например, еще при жизни Ильф услышит от официанта в одном из французских ресторанов: «Вы знаете, месье, все ваши соотечественники очень религиозные люди и, судя по всему, строго соблюдают посты. Каждый, начиная общение со мной, говорит, что не ел уже шесть дней. Теперь я верю, что Россия – страна очень высокой духовности!» Всё дело в том, что любой человек, читавший роман Ильфа, мог продемонстрировать свои познания во французском языке, процитировав Кису Воробьянинова: «Месье, же не манж па сис жур!» (Месье, я не ел уже шесть дней – пер. с франц.).
Всё это будет позже, а пока Иехиел-Лейб успеет окончить техническую школу, поработать в чертежном бюро, на телефонной станции, военном заводе и в бухгалтерии. Ошарашив отца вышеупомянутым заявлением, он становится журналистом Ильей Ильфом, а затем и редактором в юмористических журналах. В 1923 году Ильф перебирается в Москву и работает в газете «Гудок». Курировать его здесь стал Валентин Катаев, товарищ по одесскому «Коллективу поэтов», успевший к тому времени сделать в Москве стремительную литературную карьеру. В своих рекомендациях на вопрос редактора «Что он умеет?» Катаев, знавший Ильфа очень давно, ответил кратко: «Всё и ничего».
Первоначально Ильф готовил к печати письма рабочих, но вместо того чтобы просто исправлять ошибки, он стал переделывать письма в маленькие фельетоны. Скоро его рубрика стала любимой у читателей. Катаев же и познакомил Ильфа со своим родным братом Евгением, носившим псевдоним Петров. У них была разница в возрасте, разные вкусы и характеры, разные жизни, но вот писать вместе у них вдруг получилось гораздо лучше, чем по отдельности. Через некоторое время после начала их совместного творчества Ильф уже шутил: «Не зачислят ли нас с Женей на довольствие как одного человека?», а еще через какое-то время вышел их первый совместный легендарный роман – «Двенадцать стульев».
В своей книге «Алмазный мой венец» Катаев вспоминал, что предложил Ильфу и своему брату сюжет о бриллиантах, спрятанных во время революции в одном из двенадцати стульев гостиного гарнитура. Они должны были разработать тему, написать черновик романа, а Катаев должен был просто пройтись по их трудам своим «блестящим пером». Но после прочтения первых черновиков Валентин Катаев понял, что его участие в романе вовсе не требуется. В основу сюжета лег рассказ А. Конан-Дойля «Шесть Наполеонов», в котором двое бандитов охотились за драгоценной жемчужиной, спрятанной внутри одного из гипсовых бюстиков Наполеона. Говорят, что после выхода книги «Двенадцать стульев» друзья писателей, знавшие этот сюжет, преподнесли авторам коробку, открыв которую, те обнаружили шесть пирожных «наполеон».
Если сюжет был понятен, то вот по поводу прообраза главного героя до сих пор идут споры. Не претендуя на однозначность, всё же стоит упомянуть, что среди знакомых Ильфа по Одессе был некий Митя Ширмахер, о себе сообщавший лишь одно: «Я – внебрачный сын турецкоподданного». Они познакомились в одесском «Коллективе поэтов», хотя к нему Митя имел весьма отдаленное отношение. Митя лишь сумел получить у одесского горсовета помещение и деньги на открытие литературного кафе, где за бесплатный ужин читали свои произведения многие из будущих литературных звезд. Кафе пользовалось популярностью, а доход оседал в карманах у Мити Ширмахера. В те времена, когда семьи из пяти человек ютились в маленьких комнатушках, он один занимал трехкомнатную квартиру, обосновывая это необходимостью проведения творческих вечеров.
Если многие из манер героя Ильф черпал извне, то вот облик Остапа Бендера, скорее всего, был прямым отражением самого Ильфа в молодые годы. Друзья тогда называли его «наш лорд» – за элегантность, выражавшуюся в длинном узком пальто, пестром шелковом шарфе и где-то раздобытом английском пенсне.
Оглушительный успех первого романа способствовал дальнейшему творчеству: вышло продолжение романа, книга «Золотой теленок», были опубликованы новеллы «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» и «1001 день, или Новая Шахерезада», напечатана фантастическая повесть «Светлая личность», а следом – документальная повесть «Одноэтажная Америка», которую он исколесил вдоль и поперек.
К слову, отец Ильфа был единственным из семьи, кто не эмигрировал в США, так что к моменту приезда Ильфа туда там жили практически все его родственники. Ильф никогда не скрывал своей национальности. Он любил повторять: «Всё равно про меня напишут: “Он родился в бедной еврейской семье”», – а один из его рассказов начинается словами: «Иногда мне снится, что я сын раввина». Совершенно открыто он едет навестить неких Файнсильверов, родственников, адаптировавших так свою фамилию. Он гостит у них в Коннектикуте и открыто пишет письма в Москву, гордясь тем, что его дядя, престарелый Натан, был лично знаком с Марком Твеном. Там же Ильф впечатляется несколькими идеями, которые потом лягут в основу его сценария для советского блокбастера – фильма «Цирк».
В Америке, по воспоминаниям его соавтора Петрова, он вдруг стал «выглядеть бледно и задумчиво». «Он часто уходил один, возвращался еще более печальный и встревоженный. Вечером в гостинице Ильф, морщась, сказал мне: “Женя, я давно хотел поговорить с вами. Мне очень плохо. Уже дней десять, как у меня болит грудь. Болит непрерывно, днем и ночью. Я никуда не могу уйти от этой боли. А сегодня, когда мы гуляли, я кашлянул и увидел кровь. Потом кровь была весь день. Видите?” Он кашлянул и показал мне платок. Через год и три месяца, 13 апреля 1937 года, в десять часов тридцать пять минут вечера Ильф умер», – писал в воспоминаниях Петров.
Однако его живой ум и острый, ироничный разговорный язык продолжают жить. Своими книгами Ильфу удалось то, что не удавалось до него никому в ту пору, – сделать главным героем симпатичного пройдоху и жулика, языком и фразами которого, порой сами не замечая, мы говорим до сих пор. И благодаря ему мы точно знаем, как охарактеризовать одним словом встречающихся нам в жизни людей – знойных женщин, мечту поэта, гигантов мысли и отцов русской демократии.
Алексей Викторов
