Напомним, деньги на лечение малышки собирали всем миром. В сборе средств принимали участие и читатели «Правды Севера».
Скажем сразу: Вика до операции и Вика после – это две разные девочки. Если Вика-«первая» в три года весила десять килограммов, не могла ходить, говорить, с трудом ела и совсем не умела смеяться, то Вика «вторая» – жизнерадостная хохотушка с румяными щечками и большими лучистыми глазами. Контраст настолько разительный, что перевоплощение просто не укладывается в голове – как такое возможно? Тем более, за один месяц…
Наши постоянные читатели помнят, как Елагины уезжали в Израиль. Накануне поездки, практически на свой страх и риск, забрали Вику из областной больницы. Их отговаривали: «В таком состоянии ребенок дорогу не перенесет». Но они все-таки полетели…
— У нас уже были куплены билеты на 19 октября, – рассказывает мама Вики Лариса Елагина, – а 16-го в больницу вдруг приехали доктора из Москвы. Посмотрели историю болезни Вики, саму Вику. И приняли решение – срочно в реанимацию, антибиотики и парентеральное питание. Но мы с мужем забрали ее домой. Решили, что за два дня до отъезда прокапывать сильные антибиотики и переводить на парентеральное питание – это огромный стресс. Конечно, мы не профессора, но мы – родители…
– Вы полетели без сопровождения медиков – просто вдвоем с Викой?
— Вдвоем. Сопровождение ведь стоит очень дорого. Вика летела на носилках, которые занимали сразу девять мест. Летели пять часов. И все это время я стояла рядом, прислушивалась, как она дышит.
– Другие пассажиры понимали, что вы летите на лечение?
— Да, все видели эти громадные носилки. И то, что Вика практически не шевелится. Она была бледная, кожа да кости, животик вздутый… К счастью, меня ни о чем не спрашивали. Но поскольку мы летели в хвосте, мимо постоянно проходили пассажиры. Люди останавливались, сочувствовали, многие молились, передавали на листочках номера своих телефонов, предлагали помощь. И как-то так оказалось, что отзывчивых людей на борту – весь самолет. В какой-то момент я даже поймала себя на мысли – лучше бы они не были такими отзывчивыми, лучше бы молча прошли. Потому что это невыносимо, когда каждый жалеет, плачет…
– Кто вас встретил в Израиле?
— Геннадий. Его как сопровождающего мне порекомендовали в региональной общественной благотворительной организации «Триединство». Организация находится у нас, в Северодвинске, и занимается социально-психологической поддержкой детей с онкологическими заболеваниями. Вика полетела так же, как летят дети на онкологические операции. И хотя для Геннадия она была «не тот профиль» – не онкология, он взял нас под опеку. Помог найти клинику, снять квартиру буквально в нескольких шагах от больницы.
– Ваше первое впечатление от встречи с израильскими врачами?
— В больнице нас встретила доктор Елена. Спросила в лоб: «Госпитализироваться будешь?» У них там все общаются на ты, нет такого, чтобы по отчеству. Я ответила: «Как скажете». Она вздохнула: «Вначале надо сдать анализы. Постараемся сделать все возможное, но… мы тоже не Боги».
– Эта доктор Елена – она родом из России?
— Да. Работала хирургом в Москве. И почти тридцать лет как живет в Израиле. В общем, сдали мы анализы. Елена позвала в свой кабинет. И прямо с порога, без подготовки: «Ребенок при смерти. Все показатели – в разы ниже нормы. Если хочешь правду, я не знаю, как она у тебя вообще живет. Я не знаю, как и чьими молитвами ты ее сюда довезла… Мы в шоке». Это уже потом, когда Вика пошла на поправку, я случайно узнала, как между собой ее прозвал медперсонал клиники.
– И как?
— Русский Бухенвальд…
– Да, уж. Без комментариев.
— Доктор Елена сказала, что в таком состоянии оперировать Вику нельзя. Но, если Вика ляжет в клинику сегодня, они начнут кормить ее внутривенно и… будут ждать улучшения показателей. Сколько займет ожидание – неделю, месяц? Неизвестно. Между тем сутки госпитализации стоят 2300 долларов. Она сказала, что мы можем вот так «прожить» в больнице все деньги. В итоге – не хватит ни на операцию, ни на что. А еще за время госпитализации Вика, скорее всего, отвыкнет есть самостоятельно. А это крайне важно, чтобы она ела сама… В общем, доктор предложила до операции жить не в клинике, а рядом – в квартире.
– Не было страшно, что дома не справитесь?
— Страшно было. Хотя мы с Еленой все время находились на связи. Она подарила мне мешок медикаментов и всяких средств, чтобы я самостоятельно чистила Вике кишечник. И велела кормить ее усиленно. Причем всем. Я еще переспросила: Как всем? Нам же нельзя молочку, макароны, хлеб, картошку… У нас же диета! А Елена округлила глаза: «Ты что, с ума сошла? Какая диета? Сейчас же купи ей картошку и сделай пюре на молоке!»
Елена велела звонить ей в любое время дня и ночи. До сих пор в голове ее слова: «Если увидишь, что все… Что не можешь справиться, Вику – в коляску и беги в приемную – это пять минут. Но пока бежишь – звонишь мне. Я договариваюсь с командой…» Из-за этих условий, из-за того, что Елена предложила свою круглосуточную поддержку, я и согласилась остаться с Викой дома. Поначалу Вику постоянно тошнило, организм почти не принимал пищу. И каждый вечер у меня был порыв – бежать в больницу…
– Лариса, но, по сути, как бы это странно ни звучало, они экономили вам деньги, при этом и в помощи не отказывали.
— По сути – да. Мне многие, еще до поездки, говорили, что в Израиле – обдираловка с деньгами. Возможно, но наш случай – совершенно другой. Более того, многие дорогие лекарства, в том числе специальное питание белковое – мне давали бесплатно. Со словами: «Бери, не спорь». Впрочем, я и не спорила.
– На какой день Вике стало лучше?
— Дней через семь–десять. Отеки начали спадать, проснулся аппетит. Вика еще не могла ходить, но стала интересоваться игрушками. Помню, я была в ванной, стирала и вдруг почувствовала – на меня кто-то смотрит. Обернулась, а Вика стоит в дверях. Сама пришла. От неожиданности я даже выронила белье…
– Когда вас начали готовить к операции?
— 19 октября мы прилетели в Израиль, а 3 ноября, спустя две недели, была операция. Конечно, я волновалась. Но чувства страха почему-то не было – ни у Вики, ни у меня. Более того, возникло ощущение – мы в клинике одни. И все врачи – только с нами.
…Вику переодели в яркую пижамку. И пока ждали результаты анализов, она спокойно смотрела мультики. А я с удивлением обнаружила, что практически все кабинеты, кроме операционной, в игрушках. И куда бы мы ни зашли, Вике везде дарили подарки. И все улыбались ей.
– Вы все время были вместе с Викой?
— Да. Вплоть до операции. Уже спящую, я сама положила ее на операционный стол. При мне ей надели маску, приготовили животик. В операционной было человек десять – команда. Они включили мониторы и пожелали друг другу удачи. А потом каждый подошел ко мне и тоже – пожелал удачи. Каждый поцеловал меня…
– Вику оперировала Елена?
— Да. Елена и еще был доктор. Как я узнала потом, он у них считается светилом. Его пригласили специально, но за свое участие в операции он не взял деньги.
– В смысле, не взял?
— Изначально счет за операцию был 26.500 долларов. Но, как потом объяснил Геннадий, если приглашается дополнительный врач, профессор – сумма увеличивается. Я общалась с другими родителями в клинике, они тоже говорили, что, да, все доплачивали.
– Лариса, а вы не спрашивали, почему к вам, к Вике отнеслись именно так?
— Не спрашивала, но Елена как-то сама сказала: «Лариса, богатые так не болеют, потому что их вовремя лечат. Они приезжают в клинику с пятью сопровождающими, на специальных самолетах. А ты удивила нас всех… Хватит мучиться, Лариса, надо жить».
– То есть, правильно ли я поняла, что в клинике вы были единственные, кто приехал вот так – на народные деньги?
— Именно так… Операция длилась больше трех часов. Геннадий все время был со мной. Затем приехала Майя.
– Майя?
— Мы познакомились случайно, через Интернет. Понадобилась другая квартира, так как та, в которой мы жили, была арендована всего на несколько дней. Никто же не предполагал, что мы обойдемся без госпитализации… Геннадий нашел другое жилье, но далеко от больницы, в соседнем городе. И я в отчаянии написала в группе, в соцсетях, что мы срочно ищем квартиру. И буквально сразу позвонил Анатолий: «Привет, Лариса. У тебя проблемы?» А я настолько растерялась – незнакомый человек, и вот так запросто… Ответила: «Нет. У меня нет проблем». А Анатолий даже рассердился: «Квартиру ищет, а говорит, что проблем нет?!»
– Анатолий тоже когда-то жил в России?
— Очень давно. В Израиле работает строителем. Он нашел нам квартиру, причем в том же доме. Переезжать не пришлось. Мы начали созваниваться, ходить друг к другу в гости и незаметно так сдружились, что стали как родные. Я познакомилась с женой Анатолия – Ириной, с их детьми: Майей и Димой, с внуками. И поразилась, насколько это добрые и открытые люди. Они окружили Вику такой трогательной заботой и любовью… В общем, когда мы расставались – плакали все. Ирина с Анатолием сказали, что теперь считают Вику своей внучкой…
– После операции как Вика себя чувствовала?
— Я была уверена, что потребуется реанимация. Морально и материально была готова. Но доктор Елена сразу забрала Вику в свой отдел. И всю ночь сама дежурила у ее кровати. А мне выдала подушку: «Спи. Тебе завтра силы понадобятся». Наутро пришли две медсестры-эфиопки. Сказали: «Буль-буль». Я в ужасе! Какой «буль-буль»? Вика в проводах, швах – нельзя мыть! Но ее вымыли прямо на кровати. Не успела я опомниться – Вика лежит чистая. И такой «бульбуль» проделывали каждый день. А на четвертые сутки нас выписали.
Когда Вика обнаружила, что «каменного» живота больше нет… Это словами не передать. Все гладила себя и удивлялась: «Какой маленький животик». А дальше – начала меняться на глазах. Такое чувство, что в нее вдохнули жизнь. И будто не было трех лет бесконечной боли. Когда мы приехали в клинику, Вика весила килограммов десять – вместе с огромным животом. Через месяц – шестнадцать килограммов. Ножки, щечки…
– Другой ребенок.
— Согласна, другой.
– Но эта операция ведь не единственная. Как я понимаю, в израильскую клинику вы еще вернетесь?
— Да. Если все будет хорошо, очередную поездку и операцию планируем на начало марта. Деньги у нас остались. Затем будет и третья операция.
– Как родные вас встретили в Северодвинске?
— Они Вику до сих пор не узнают! Это уже не тот ребенок, который не умел радоваться. Папа встречал нас в Петербурге. Мы вышли с Викой из самолета чуть раньше, смотрю, Василий стоит спиной. Вика сразу понеслась к нему. А Вася, как почувствовал, оглянулся – она бежит. Оторопел. Ведь еще месяц назад Вика не то что бегать, стоять не могла… Схватил на руки, целует, а у самого – слезы…
