Очерки. Судьба девушки , освещенной солнцем

Девушка, освещенная солнцем

Она все равно оставила бы свое имя в истории — как талантливый скульптор, как писательница, как мать нобелевского лауреата. Но вряд ли знала бы и любила ее вся Россия, если бы Валентин Серов не написал ее портрет, известный всем как «Девушка, освещенная солнцем».

Этот портрет еврейской девушки часто используется для иллюстрации статей о «тургеневских барышнях», о национальном русском женском характере, его печатают на календарях и даже на конфетных коробках, так что в лицо ее знают все, а вот имя ее известно не всем. Девушку звали Маша Симонович и была она двоюродной сестрой художника.

Маша обречена была стать незаурядной личностью, потому что родилась в необыкновенной семье, необыкновенными людьми были ее родственники и друзья. И ее мать не могла не воспитать прекрасных детей.

Родителями Машиной мамы — Аделаиды Семеновны Бергман — были почтенные еврейские торговцы колониальными товарами, но она и ее младшая сестра Валентина мечтали о высшем образовании и творческой работе. Валентина училась в консерватории, увлеклась, как это часто бывает, своим немолодым уже учителем — композитором Александром Серовым. В 17 лет она вышла за него замуж и родила сына Валентина, ставшего потом знаменитым художником.

Валентина Семеновна рано овдовела, она сочиняла музыку, стала первой в России женщиной-композитором и написала оперу, которую поставили в Большом театре. Кроме того, она увлекалась идеями Чернышевского и народников, устраивала народные театры и коммуны, словом, ей было не до сына. Вторую семью Тоша, как звали родные будущего живописца, нашел в доме тетки Аделаиды.

Аделаида Семеновна сначала выдержала экзамен на звание домашней учительницы, потом попыталась поступить в Московский университет, но из этого ничего не вышло. И она вместе с мужем, да, она уже вышла замуж за детского врача и педагога Якова Мироновича Симоновича, уехала в Швейцарию. Там она окончила университет и вернулась в Россию, чтобы положить начало детскому дошкольному воспитанию.

Ей было 22 года, когда она открыла первый в России детский сад и начала издавать журнал с таким же названием: «Детский сад». Она писала книги, ездила с мужем в Лондон, чтобы пообщаться с Герценом, в общем, не имела ничего общего с обычной домохозяйкой. Между тем у нее было пятеро детей да еще сирота Леля Трубникова, да племянник… 

Маша была старшей из четырех сестер, с ней, своей ровесницей, Валентин и сдружился. «Ты вот да Надя (Лелю я не знаю), — пишет он Маше, — первая простая девочка, с которой можно говорить по душе». Валентин нарисовал восемь портретов Марии, первый, когда им было по четырнадцать лет.

С Машей Валентина связывало и увлечение искусством — она хотела стать скульптором, скульпторкой, как тогда говорили. Антокольский ее хвалил. Знаменитый портрет Маши «Девушка, освещенная солнцем» Валентин напишет в 1888-м, а пока он веселится с кузинами, знакомит с ними своих друзей по Академии художеств — Владимира Дервиза и Михаила Врубеля.

В доме Симоновичей сразу возникла атмосфера романтики. Серов увлекся Лелей Трубниковой, Дервиз — Надей, а Врубель — Машей. В один из вечеров Врубель сделал ее карандашный портрет и тут же подарил его ей. Потом Михаил Александрович написал ее Тамарой в «Демоне», потом Офелией… Но их отношения так и остались только флиртом. А вот две другие пары соединились навеки.

Барон Владимир фон Дервиз принадлежал к богатой семье, в деньгах себя не стеснял и, женившись на Наде, купил в Тверской губернии живописное имение Домотканово. Теперь вся веселая компания друзей-родственников — Дервизы, Симоновичи, Серовы — собиралась в Домотканове. Рисовали, музицировали — Надя была отличной пианисткой, ставили спектакли, гуляли. Здесь-то и возникла у Серова идея картины.

«Однажды Серов искал себе работу и предложил мне позировать, — вспоминала Мария. — После долгих поисков в саду, наконец, остановились под деревом, где солнце скользило по лицу через листву. Задача была трудная и интересная для художника — добиться сходства и вместе с тем игры солнца на лице. Помнится, Серов взял полотно, на котором было уже что-то начато, другого полотна под рукой не оказалось. «Тут будем писать», — сказал он. Сеансы происходили по утрам и после обеда — по целым дням, я с удовольствием позировала знаменитому художнику, каким мы его тогда считали, правда, еще не признанному в обществе, но давно признанному у нас в семье… Мы работали запоем, оба одинаково увлекаясь, он — удачным писанием, я — важностью своего назначения».

Как только портрет был закончен, Маша уехала в Петербург — ей пора было на занятия в школу Штиглица, где она занималась скульптурой. За позирование Серов подарил своей натурщице три рубля. Оба были бедны, для обоих это были приличные деньги.

Через некоторое время Маша уехала в Париж. 

Говорила, что совершенствуется там в скульптуре, но когда Серов приехал на открывшуюся в Париже Всемирную выставку, ему стало ясно, что держит кузину во Франции. Ее избранник Соломон Львов жил в России, но за участие в студенческих волнениях был сослан в Олонецкую губернию, откуда бежал за границу. В Париже Львов получил образование, стал известным врачом-психиатром.

…Портрет Валентина Серова «Девушка, освещенная солнцем» приобрел для своей галереи Третьяков, а через 50 лет в Париже история с портретом получила для Маши интересное продолжение. В письме сестре Нине она рассказала, что пришел к ним знакомый, инженер, тоже русский, стал играть в шахматы с Соломоном Константиновичем, а сам все поглядывал на висевшую на стене репродукцию «Девушки, освещенной солнцем». Потом спросил: «Чей это портрет?» — «Моей жены», — ответил Соломон Константинович. Гость крайне удивился.

– Я очень изменилась? — спросила Мария.

Гость ответил: 

– Глаза те же.

И рассказал, что девушка с портрета была его первой любовью, что чуть ли не каждый день он ходил в Третьяковку и любовался ею. И вот теперь наконец встретил свою мечту… Уходя, он сказал: «Благодарю вас за глаза». И поцеловал ей руку.

Через несколько лет Маша, уже Львова, приехала погостить к родным, и тогда, тоже в Домотканове, Серов написал еще один ее портрет. Портрет вышел красивый, «импрессионистский», его колорит оживлял небольшой букет полевых цветов в левом нижнем углу холста. Племянница Маши, художница Мария Фаворская, дочь Нади Дервиз, вспоминала: «Эти цветы мы с сестрой набирали каждое утро свежими. Но смотреть, как пишется портрет, мне не пришлось. Тоша безжалостно выгонял нас, когда брал кисти в руки».

Это полотно завершило серию серовских портретов Марии. Знаменитый художественный критик Стасов написал о нем: «Серов, все идущий в гору и уже начинающий достигать совершенства, представил… замечательно изящную молодую женщину… Судя по взгляду, выражению, всей внешней обстановке вокруг нее, она предана науке, знанию, она любит и умеет серьезно заниматься делом и посвящает ему всю жизнь. Серов умеет талантом выражать все это, всю истинную натуру и характер человека». Маша вернулась в Париж и увезла портрет с собой.

А потом закончилась и радостная жизнь в Домотканове. Умерла, молодой еще, Надя, потом — Валентин Серов. Октябрьская революция разметала и погубила обитателей и гостей счастливого имения.

Шестьдесят лет хранила Маша письма и рисунки своего кузена. А за несколько недель до Второй мировой войны, словно предчувствуя беду, переслала их в дар Третьяковской галерее. Она хотела, чтобы ее последний портрет тоже хранился в России. Но ее сын — микробиолог, лауреат Нобелевской премии Андре Мишель Львов — после смерти матери передал его в парижский музей Д’Орсэ.

Когда началась Вторая мировая война, Маша писала в Россию: «Дорогие сестры, это мое последнее письмо, может быть. Вся Франция на дорогах, бежит — пешком, на велосипедах, даже на похоронных дрогах — до того давление немцев велико. Мы окружены справа, слева и с севера, я, думаю, буду расстреляна как довольно пожившая. Что же Россия не приходит к нам на помощь?.. Шум адский со всех сторон. Это конец света. Прощайте, Мари».

Но Мария Львова, девушка, освещенная солнцем, уцелела в оккупированной Франции. Она дожила до девяноста лет и скончалась в Париже в 1955 году.

    Автор  Татьяна БАСОВА.

1