Ну что же, с чего мы с вами начнем эту неделю? С «послания свыше», что ли, начнем? Конечно, эта шутка останется в веках, этот прекрасный заголовок, который позволил себе канал, собственно, ВГТРК, и это «послание свыше» на канале «Вести 24» тоже появилось. Многие считают, что это такая шутка. А, по-моему, это никакая не шутка, а, по-моему, это просто съезд мозгов набекрень. По-моему, вот так выглядит профессиональная катастрофа: люди, которые когда-то произносили гордо «Новости – наша профессия», теперь они просовывают свой язык все глубже и глубже во всякие естественные полости своего начальства, и вот в результате получается у них вот такое вот послание свыше.
Странное было, надо сказать, вот это послание президента. Чего-то такого от него ждали, чего-то такого, как-то почему-то зачем-то надеялись, хотя мне очень странно было это видеть, и я про это и говорил, и писал.
Ну, конечно, собственно, у меня был один вопрос, когда я включил прямую трансляцию, у меня был один вопрос: мир или война? Я получил на этот вопрос ясный недвусмысленный ответ: война. Это было послание президента воюющей страны своему народу, и основной смысл этого послания заключался в том, что, ребята, я еще не навоевался, я буду воевать дальше, а вы со мной будете воевать. А кто не будет со мной воевать, тот враг. Вот, собственно, смысл той политической, я бы сказал, геополитической части этого послания, которая заняла большую часть времени. Ну что же, да, вот мне все ответили про это. И все остальное, собственно – это всякие детали.
Но, конечно, самая красивая деталь – это про сакральность. Что называется, примазался. У нас тоже есть теперь свой Иерусалим, своя Храмовая гора. Ну, вот тогда возникают два вопроса по этой части. Во-первых, почему мы про эту Храмовую гору ничего не знали до 22 февраля 14-го года, вот когда как-то пришло время нам эту Храмовую гору взять себе? А до этого мы почему-то не думали о ней ни словом, ни секундой, у нас как-то не было этого, не было никогда. Не было ни в истории Русской православной церкви, в ее, так сказать, списке ее святынь, ни в учебниках, ни в трудах историков никогда не было никакой Храмовой горы у нас посреди Крыма.
И не надо сравнивать, знаете, вот многими веками евреи по всему миру, по меньшей мере, два раза в год, на два главных своих праздника, на праздник Пасхи еврейской, Песах, и на праздник Судного дня поздравляют друг друга словами «В следующем году в Иерусалиме». Потому что, да, это действительно так, для евреев всех времен, всех стран и всего мира Иерусалим – это какое-то самое главное место на земле, и, собственно, вся жизнь еврейской диаспоры, она как бы направлена туда, в сторону Иерусалима. Вот так народы обращаются с теми местами, которые имеют для них сакральное значение.
Ну, там, для ислама это Мекка. Тоже как-то, знаете, не 22 февраля 2014 года она образовалась, как-то это все-таки пребывает в веках. Ну, и так далее и так далее. А для католиков это Ватикан. И прочее.
Так что, к сожалению, в ответ на вот эти высокопарные, на эти напыщенные, на эти неискренние, на эти дутые слова можно ответить только: не надо ля-ля, Владимир Владимирович. Вот это называется политическое «ля-ля», то, что вы устраиваете с трибуны на глазах, собственно, у всего мира.
Ну, понятно, что люди, которые сидят с вами в одном помещении, они вам не просто простят это все, они это все впитают как-то с восторгом, как промокашка. Но мир же смотрит: стыдно, нехорошо. Позорите нас всех. Вот меня, например, взяли и опозорили этой историей про сакральное место и сравнение с Иерусалимом. Не надо было вам этого делать. Такое вот мое послание к президенту встречное, если позволите.
Ну, и вторая часть, которая как-то препарировалась с каким-то особенным интересом – это экономическая часть, она была, надо сказать, довольно занудная, довольно какая-то механическая. Поразительным образом она была описана человеком, который, видимо, не знает, что происходит вокруг, или прилагает какие-то очень большие усилия к тому, чтобы не знать, что происходит вокруг. Ну, пусть съездит, не знаю, в ближайший большой гипермаркет и посмотрит, как там мечутся люди и пытаются купить ненужный им холодильник, потому что они не понимают, что будет с их деньгами завтра, и лучше бы их потратить.
Люди видят эти превращающиеся в пыль деньги, их собственные деньги, на их глазах, и чувствуют себя обманутыми
Q59
Я на самом деле вспоминаю, второй раз в моей жизни эта история, когда вот… в 98-м году это было первый раз, сейчас второй раз, когда вот есть какие-то деньги – заработанные, между прочим, не украденные, не упавшие с неба, не найденные под кустиком – а их как бы уже и нет. И вот ты смотришь на них и думаешь: ну, давай что ли куда-нибудь их засунем, давай что ли как-нибудь от них избавимся. И начинаешь что-то покупать ненужное, начинаешь что-то такое придумывать, без чего прекрасно бы жил бы и дальше.
Это на самом деле довольно трагическая ситуация, потому что она обесценивает инициативу, она обесценивает труд, люди перестают серьезно относиться к своим каким-то важным жизненным достижениям. Потому что вот однажды они попадают в эту глупейшую ситуацию, когда они видят эти превращающиеся в пыль деньги, их собственные деньги, на их глазах, и чувствуют себя обманутыми.
Вот это результат того, что проделал президент Путин со страной на протяжении последнего года. И когда он говорит про какую-то другую страну, вот разорили страну – но пока он разорил Россию, настолько, насколько смог разорить ее в течение этого года. Он вот поставил ее на грань краха национальной валюты, валюта эта сыпется, рушится с каждым днем. И все надежды на то, например, что после этих вот его слов что-то такое обратится вспять – как видите, никуда не обратилось, все продолжается дальше.
Кроме того, таки выяснилось, что держится это все только на одном, держится это только на нефти. И он сам вынужден объяснять все это падение нефтью. Но, минуточку, нам же столько лет объясняли, что мы заблуждаемся, что на самом деле кроме всей этой нефтяной торговли в России еще ого-го сколько всего прекрасного, мы сколько вот наудвояли ВВП за это время.
А мы тут продолжали, сидя в этом эфире, и еще там в некоторых других эфирах сидели люди и повторяли одно и то же: в России нет ничего, кроме нефти. Все путинское процветание, все вот эти так называемые жирные годы – это все пролившийся на голову нефтяной дождь из денег, это все нефтяная конъюнктура, которая, вот она отросла, и появились деньги на глупости, вот она развалится обратно, и деньги на глупости исчезнут, и выяснится, что ничего больше нет, а можно только раздирать это самое национальное достояние, какие-то национальные запасы, какие-то фонды национальных накоплений, раздирать, для того чтобы накормить несколько приближенных, несколько, как это в народе обычно называется, дружков, которые вот рассажены по нескольким важным местам – ну, вот будем их кормить национальным, что называется, золотым запасом. Ну, сейчас он не вполне золотой, это по-другому все устроено, но тем не менее.
Из этого из всего какие-то удивительные происходят, удивительные предложения. Ну, давайте мы устроим сейчас амнистию для ввозимого капитала. Кто этот человек, покажите мне этого сумасшедшего, который повезет сейчас в Россию свои деньги.
Вот они где-то у него там не лежат, нет, у правильного капиталиста деньги не лежат, они у него там работают, они у него вложены во что-то, на них что-то куплено. Может быть, это какое-то предприятие, может быть, это какое-то производство, может быть, это что-то реально вот производящее что-то железное. Может быть, они вложены портфельным образом в какие-нибудь ценные бумаги. Может, он даже не знает, во что в точности вложены его деньги, если они вложены в какой-нибудь паевой фонд, или какой-нибудь пенсионный фонд, или еще что-нибудь вроде этого. Но он знает, что они работают, его деньги пристроены, они там при деле.
И вдруг он эти деньги должен забрать и привезти их в эту мясорубку, вот в эту странную, вот эту овощебазу, где строгают какую-то протухлую капусту, которую здесь устроили. Устроили на фоне войны, устроили на фоне агрессивной пропаганды, на фоне истерического вот этого вот патриотизма, на фоне какой-то все более и более, с каждым днем все более безумной риторики. Уже какой-то Гитлер пошел в ход, уже какие-то сакральные Храмовые горы начали воздвигаться над этим над всем. Мы окружены врагами, на нас все со всех сторон лезут, все протягивают свои костлявые пальцы к нашим глоткам и всякое – вот это все уже началось. И вдруг спокойный, разумный, эффективный, дельный человек повезет сюда свои деньги. Зачем? Абсолютно непонятно, и ответа на этот вопрос нет. Ни за чем, никто не повезет.
Ну, правда, есть одно исключение. Есть группа людей, которая в этой амнистии ввозимых капиталов очень заинтересована. И вы этих людей знаете – это опять эти же самые люди, это опять эти же самые люди, которые ждут не дождутся того самого закона Ротенберга, помните, который позволит им истребовать из государственного бюджета все, что нажито тяжким трудом и потеряно в международных судах.
Эти самые люди – это люди под санкциями, это те самые люди, которые реально не находят сегодня своим деньгам нигде в мире места, они бегают с ними и мучительно пытаются их спрятать. Ну да, была такая история, собственно, когда эти санкции начались, довольно быстро финансисты всего мира отследили этот основной поток – этот поток был в Сингапур. Довольно большие суммы были вынуты из швейцарских финансовых инструментов, британских финансовых инструментов, американских финансовых инструментов, разного рода европейских финансовых инструментов.
И пошли они в два направления – Сингапур и Гонконг. Потому что там… это, конечно, страны, которые живут в очень большом порядке, особенно Сингапур, да? Он славится тем, что вот если вы там на улице выбросите, не знаю, жвачку, то вас просто немедленно расстреляют. А если вдруг вас заметят с дымящейся сигаретой в руке, то вас просто четвертуют. Там, ну, такой порядок, ну, такая дисциплина, ну, так все как-то по полочкам разложено и так все расписано и расставлено по буквочкам – прямо замечательно!
Но это некоторая специфика такая азиатских финансов: когда речь идет об очень, очень больших деньгах, тогда начинаются некоторые исключения, тогда становится кое-что возможно, и тогда, в общем, никто не задает особенно лишних вопросов. И все вот эти вот знаменитые «антиотмывочные» законодательства, они начинают работать там очень, очень приблизительно и с большими исключениями.
Так вот, существенная часть этих денег, вот этих самых санкционированных наших, я бы сказал, капитанов путинской индустрии, они отправились вот туда, в Сингапур и Гонконг. Но, видимо, что-то осталось, видимо, есть какие-то еще достаточно существенные суммы, которые вот не находят себе места, надо их завозить сюда.
А как их завозить сюда? Какой-нибудь Навальный выскочит из-за угла и начнет спрашивать: а что это? А откуда это? А как это было вывезено? А заплачены ли с этого налоги? А законные ли это доходы? А от чего они? А как они? Ну, вот, это же надо как-то прикрыть, это же надо каким-то образом амнистировать, прежде всего, вот от этих вопросов. Ну, вот получайте эту амнистию.
Вот это серьезно, это действительно те люди, для которых эта одноразовая амнистия будет предназначена, и с ними в этом смысле все будет в полном порядке, они привезут свое бабло и аккуратненько здесь его разложат без лишних вопросов и без лишних платежей в бюджет, что в данном случае чрезвычайно важно. Потому что интерес-то свой они блюдут вполне.
Помните, мы пару передач назад говорили о том, как все крупнейшие российские банки на фоне всей вот этой бесконечной сакральности крымской, они, тем не менее, не торопятся туда открывать свои отделения, обслуживать там людей, выдавать там кредиты, финансировать там на месте производства и так далее. Как-то почему-то им неохота в это крымское ввязываться. Потому что как-то, ну, все-таки деньги все берегут.
На днях произошла следующая серия этого прекрасного сериала – было объявлено, что вот, значит, компания Тимченко не будет строить вот этот самый знаменитый мост в Крым, про который Тимченко в свое время рассказывал в интервью, что вот, ну, как-то пускай меня по всему миру гоняют, я зато утешусь тем, что сделаю хорошее дело, вот мост в Крым построю, все люди будут помнить по это.
Не будет он этого строить, потому что столько, сколько он хотел на этом заработать, столько заработать невозможно даже и на этом. Хотя понятно, что на этот мост несчастный собирают, просто, – ну, вот я, по-моему, уже рассказывал про то, как я неожиданно обнаружил, что, что называется, из Якутска везут деньги на этот мост. Вот там должен был быть мост через Лену – так его не будет, потому что деньги, на это ассигнованные, они благополучно ушли на Крым. И все чаще и чаще разные люди в разных обстоятельствах, сталкиваясь с государственными всякими учреждениями и государственными финансами, слышат этот ответ: денег нет, все ушло на Крым.
Ну вот. Так что, финансовый этот интерес, он должен быть соблюден, и никуда от этого не денешься.
Ну, и последнее, что я хотел бы сказать об этом послании – это некоторое такое лингвистическое наблюдение. Люди, которые создавали этот текст, и человек, который произносил этот текст вслух, они, конечно, достигли потрясающей совершенно легкости в использовании частицы «не». Они ее втыкают в совершенно случайных местах, где хотят, как угодно, абсолютно не отдавая себе отчета, а точнее, прекрасно отдавая, конечно, себе отчет в том, как смешно это выглядит.
Почему вы разговариваете про то, что не будет гонки вооружений, если вы внутри нее живете?
Q59
Потому что Путин произнес много фраз разных в этом своем послании про то, чего мы не: чего мы не будем делать, на что мы ни за что не согласимся, что нам не нужно и так далее. Мы не будем искать врагов, мы не будем замыкаться в себе, у нас не будет ксенофобии, мы не будем как-то жаловаться на вражеское окружение.
Послушайте, мы этим всем… вы этим всем заняты на протяжении многих месяцев, вы на этом строите всю свою государственную риторику, вы из этого соорудили ваш новый путинский строй. И вы теперь рассказываете про то, что этого не будет? А почему вы разговариваете про это в будущем времени?
Почему вы разговариваете про то, что не будет гонки вооружений, если вы внутри нее живете, если вы уже успели милитаризовать экономику, если вы уже бесконечно говорите о том, чем еще нужно пожертвовать, кого еще нужно уволить и что еще нужно сократить, для того чтобы развить военные расходы и для того чтобы каким-то образом еще подсыпать денег в ВПК? Притом, что эффективность этого ВПК совершенно вам понятна.
Ведь никакой военной реформы так и не было. Вот с тех пор, как кое-что успел сделать Сердюков, проклинаемый теперь и осмеиваемый всеми, вот с тех пор, как он сделал какие-то элементы военной реформы, с тех пор, как он избавил армию – отчасти, между прочим, криминальным путем, несомненно – избавил армию от некоторого количества несвойственной ей собственности. Ну да, половину этой собственности девицы его, как мы знаем, благополучно разворовали, то ли с его ведома, то ли без его ведома – бог его знает. Но, всяком случае, это так.
Так вот, с тех пор, как он создал несколько боеспособных частей в России, которые могли бы реагировать на региональные разного рода конфликты, и попытался ввести какие-то элементы военной реформы, с тех пор у вас там сплошной Рогозин и Шойгу. Вот у вас теперь люди, которые употребляют деньги, получаемые из государственного бюджета, на то, чтобы реформы не было. И на разговоры про то, как им не нужно, как они обойдутся без этого, обойдутся без того, и, как-то, зачем нам эти ваши ржавые Мистрали?
А если вам незачем эти ржавые Мистрали, что вы так беситесь по поводу того, что их не хотят вам отдавать? По поводу того, что выяснилось, что достоинство французского народа не продается по цене 1 миллиард 200 миллионов долларов. Ну, вот выясняется, что этой суммы недостаточно. Видимо, придется заплатить еще, если вы считаете, что за деньги продается вообще все.
Была такая идея, что все это Égalité, Fraternité и прочее Liberté можно вот купить по цене этих Мистралей. Ну, пока не удается. Может быть, придут какие-то еще люди, которые как-то… с которыми вы сойдетесь в цене. Но пока этого не случилось, пока оказалось, что есть действительно какое-то национальное достоинство и есть какое-то представление у этой страны, что, ну, есть вещи, которые делать нельзя. Особенно во взаимоотношениях со страной, которая подкармливает неофашистов, реальных, настоящих, которые существуют во Франции и которые представляют из себя костяк Национального фронта, который, как мы теперь знаем, финансируется российскими деньгами.
Вот под все разговоры о том, что как-то новые гитлеры тянут к нам свои костлявые пальцы, и про то, что вот как-то нашим прекрасным соседом Украиной завладели неофашисты, а мы тем временем финансируем Национальный фронт. Ничего, правда, хорошее такое сочетание? Ну вот.
Ну, и, конечно, история специально для меня внутри этого послания – это песня про репутации, я бы так сказал. Мало кто обратил на нее внимание, там были, конечно, вещи и поярче, но, знаете, я делаю какую-то стойку на эти слова, и не я один на самом деле. Потому что, ну, вот «Диссернет» меня приучил. Это ведь про что история-то? Это история про репутации, про то, что у нас в стране репутационная катастрофа, про то, что у нас в стране понятие репутации вообще как-то разложилось.
И вот на этом фоне президент Путин вдруг, откуда ни возьмись, говорит нам (зачитываю прямо цитату): «Образование, здравоохранение, система социальной помощи должны стать подлинным общественным благом, служить всем гражданам страны. Нельзя имитировать внимание к людям, нельзя имитировать, – говорит этот имитатор, – преподавательскую деятельность, медицинскую и социальную помощь». Дальше смотрите: «Надо научиться уважать себя и вспоминать такое важное понятие, как репутация, что из репутации конкретных больниц, школ, университетов, социальных учреждений складывается общая репутация страны». Прекрасные слова.
А вот смотрите, теперь такая маленькая иллюстрация к этому ко всему. Вот он поговорил немножко про репутации. Может быть, кто-то из вас помнит недавнюю совсем историю: во время выборов в Мосгордуму в Москве выяснилась совершенно сногсшибательная такая… такой водевиль образовался, когда оказалось, что один из кандидатов в депутаты Московской городской Думы, фамилия ее Ильичева, она директор крупной московской гимназии № 1409. У нее есть, там, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством», она лауреат конкурса «Директор года» и, разумеется, она доверенное лицо Путина на выборах.
Так вот, эта госпожа Ильичева оказалась владельцем ворованного диплома кандидата наук, прямо в буквальном смысле ворованного, потому что есть документ ВАКа, где он сообщает, что в 2001 году в результате ограбления у них реально, прямо на самом деле украли какое-то количество бланков от дипломов. И вот на одном из этих бланков и напечатан диплом этой самой Ильичевой. И суд это подтвердил, и суд распорядился убрать из сведений об этой Ильичевой упоминание о том, что она кандидат каких-то там не помню в точности наук, потому что никаких диссертаций она не писала, никакой научной работы она не вела, а диплом этот просто краденый, фальшивый. Суд это подтвердил, и решение это было реализовано.
И вот дальше, ну, из этого что-то такое должно произойти, правда? Ну, должны наступить какие-то последствия, что-то такое должно случиться. Этот человек продолжает руководить одной из крупнейших московских школ, теперь этот человек сделался еще и депутатом Мосгордумы. Как-то жизнь вроде продолжается. Вот обнаружили, что у нее есть этот краденый документ и краденая эта самая степень, в буквальном смысле краденая – и вроде как ничего.
И вот нашлись люди, которые все-таки пытаются этому придать какое-то дальнейшее развитие. Что у них из этого из всего получилось, к вопросу о репутациях, давайте я вам расскажу через 3-4 минуты, после новостей, во второй половине программы «Суть событий». Не забудьте этот сюжет, будет интересно.
НОВОСТИ
С. Пархоменко
― 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Номер для смс-сообщений – +7-985-970-45-45, сайт www.echo.msk.ru. Там много разных возможностей: можно играть в кардиограмму прямого эфира, можно смотреть трансляцию отсюда из студии «Эха Москвы», можно посылать сообщения сюда ко мне, можно даже радио слушать там на сайте – чего только нельзя там делать.
Ну вот, мы с вами говорили про репутации перед перерывом, я вспоминал удивительную часть из послания Путина к Федеральному Собранию, где он внезапно заговорил о репутациях и об их ценности в стране, где происходит репутационная катастрофа, и где репутация как класс абсолютно разрушена, и мы окружены людьми, которые выдают себя за тех, кем они не являются на самом деле. Вдруг откуда-то репутации.
Вот вам прекрасная история. Человек, репутация которого рухнула во время избирательной кампании, тетенька по фамилии Ильичева, которую поймали на том, что она демонстрировала всем фальшивый, реально ворованный диплом о защите кандидатской диссертации. Ничего после этого не произошло. Она была, тем не мене, выбрана депутатом Московской городской Думы, она осталась директором одной из крупнейших московских гимназий, за ней остались все ее медали, звания и всякое такое прочее.
Более того, некоторое время тому назад один московский чиновник… ну, вы знаете, что в Москве есть очень влиятельная фигура, такой человек по имени Исаак Калина, который руководит Департаментом образования города Москвы – тот самый человек, который продвигает сейчас все вот эти бесчисленные истории про объединение школ. Ну, вы знаете, что довольно много всяких таких бурных событий происходит сейчас в сфере московского образования.
Ну, вот не он сам, а его заместитель – совершенно очевидно, что с его ведома, потому что я думаю, что такого размера скандал не может пройти мимо главы Департамента образования города Москвы – заместитель этого Калины, человек по фамилии Гаврилов присылает письмо, письмо в ответ на прямо, надо сказать, и откровенно поставленный вопрос: а что теперь будет с этой дамой, про которую теперь уже даже и суд подтвердил, что вот с ней произошло все то, что произошло, и она позволила себе все то, что она себе позволила? Он пишет длинное письмо в ответ про то, что, какие бывают требования к квалификации руководителя, что там должно быть высшее профессиональное образование по направлению подготовки государственное муниципальное управление, или менеджмент, или еще что-нибудь вроде того, стаж не менее пяти лет и прочее. А в конце пишет: наличие ученой степени не является обязательным требованием при назначении на должность руководителя. И, соответственно, отсутствие степени не является основанием для расторжения трудового контракта с конкретным руководителем. То есть, была у нее ученая степень, оказалась ворованной эта ученая степень, оказался этот диплом фальшивым – какая разница? В конце концов, это нам совершенно не мешает, сделаем вид, что ничего не было.
Вы еще хотите поговорить про репутации? Вы хотите поговорить вслед за президентом Путиным про то, что надо научиться уважать себя и вспомнить такое важное понятие, как репутация? Что из репутации конкретных больниц, школ – не я вставил это слово «школ» в речь Путина, оно там само как-то образовалось, заползло туда на четвереньках – университетов, социальных учреждений складывается общая репутация страны. Вот вы сложили общую репутацию страны из репутации этой тетеньки Ильичевой. Она продолжает своей репутацией составлять часть репутации страны. Спасибо вам за это.
Ну, или, например, другая часть репутации этой страны – это вот это вот безумие, которое происходит с телеканалом «Дождь» на протяжении последних дней. Ну, вот гоняются за ними, просто как за лисой по лесу с собаками. Теперь вот, значит, в течение двух суток извольте выметаться из помещения. А также вот выяснилось, что они там не уведомили о смене адреса. Они еще не въехали ни в какое новое помещение – какая смена адреса? О чем вы сейчас?
Я думаю, что вообще дураков нет. Ну, люди смотрят на это. Вот те самые люди, к которым обращены все разговоры про «приезжайте с вашими инвестициями, привозите назад ваши капиталы, разофшоризуйте ваши офшорные компании» – вот они смотрят на это и думают: чего? Куда? Зачем? В страну, где вот это все происходит? В страну, которая вот так обращается с людьми, которые внутри нее работают и которые делают для нее какое-то чрезвычайно важное дело, между прочим, если говорить о телеканале «Дождь», например.
Мы начали с того, что враги – люди, которые управляют Украиной, а закончили тем, что это те, кто живет на Украине
Q59
Телеканал «Дождь» занимался спасением репутации российских журналистов на протяжении последних нескольких лет. Телевизионных журналистов, я имею в виду. Он демонстрировал, что в России на русском языке бывает телевидение, а не только вот это вот, что демонстрируют сегодня во всем мире с каким-то смехом и отвращением. Действительно, это стало бесконечным источником для анекдотов, истории про Дмитрия Киселева, про все вот это праймовое вещание НТВ. Ну, вот сейчас, я думаю, что по всему миру расходится прекрасная картинка с заставкой «послание свыше».
Сергей Пархоменко
журналист
