Наши арабские соседи очень хотят, чтобы их называли палестинцами. На мой взгляд, странное желание: вместо почтенного «араб», связанного с тысячелетней культурой и религиозным прошлым Аравии, называться в честь Палестины, как звали нашу страну завоеватели-римляне в память о тогда уже исчезнувшем народе — филистимлянах. А народ этот с такой недоброжелательностью описан в Писании, что во многих европейских языках его название (иногда в форме «филистер») приобрело презрительный оттенок и стало обозначать тупого, ограниченного обывателя. Впрочем, в отношении тех, древних филистимлян это звучит явно несправедливо.
Неприязненность Писания объясняется тем, что на протяжении нескольких сотен лет, начиная с эпохи судей, филистимляне были главным военно-политическим противником еврейского народа. В какой-то отрезок истории мы были им подчинены, платили им дань. С филистимлянами воевали, кроме прочих, судья Самсон, цари Шауль и Давид. Филистимляне даже забрали в качестве трофея (во времена первосвященника Эли) нашу величайшую святыню — Ковчег завета. Правда, довольно быстро вернули.
Но кто они такие? Откуда взялись? Сами филистимляне рассказывают о себе очень мало. Литературных источников они не оставили, найдено только несколько более поздних надписей, относящихся к тому времени, когда филистимляне уже сильно смешались с ханаанцами, переняв местный язык и письменность. Египетские и ассирийские источники, упоминающие эти народы и даже сохранившие их изображения, тоже не позволяют понять их происхождение.
А вот о том, когда они пришли в нашу страну, известно достаточно точно. На египетском барельефе, изображающем осаду Ашкелона войсками фараона, защитники города выглядят типичными ханаанцами. Барельеф относится к 1207 г. до н. э., и это говорит о том, что в то время Ашкелон еще не был захвачен филистимлянами. Зато уже через 30 лет в храме Мединет-Абу появились изображения филистимлян — их легко опознать по характерным головным уборам с перьями. Там же нанесены иероглифы, которые читаются как «плешет» — точно так же филистимляне называются в Писании.
Прибыв в Страну Израиля, филистимляне основали Пятиградие, союз из пяти княжеств: Ашкелона, Ашдода, Газы, Экрона и Гата. В последние десятилетия ученые нашли и раскопали один за другим все пять городов; последним из них стал Гат, обнаруженный в Тель-Цафит, немного севернее современного Кирьят-Гата. Раскопки эти дают достаточное основание утверждать, что новый народ появился в этих краях в первой половине XII века до н. э. Пришельцы разводили и употребляли в пищу свиней и коров, а не овец и коз, как семиты (евреи и хананейцы), изготавливали изящную керамику, раскрашенную в красно-черные тона (наподобие керамики Микен и Крита), а не одноцветную, как ханаанцы. Они устраивали очаг внутри дома, как греки, чего никогда не делали семитские народы. Наконец, они умели выплавлять железо, что и дало им военное преимущество перед евреями, которое было преодолено только через несколько веков.
На основании перечисленных и множества других признаков из области материальной культуры, а также происхождения филистимских имен и немногих известных нам филистимских слов профессор Лоуренс Стаджер из Гарварда, много лет руководивший раскопками в Ашкелоне, пришел к выводу, что филистимляне — это греки. Примерно те же самые, с которыми мы хорошо знакомы по эпосам Гомера. Аналогия с этими, знакомыми нам персонажами, позволит лучше понять связанные с филистимлянами рассказы Писания.
Лоуренс Стаджер видит воспоминание о завоевании Ашкелона греками-филистимлянами в рассказе о Мопсе, переданном греческим историком V в. до н. э. Ксанфом. Мопс, подобно Одиссею, возвращаясь домой кружным путем с Троянской войны, попадает в Ашкелон. Там он, кроме прочего, сбрасывает в воду местную богиню (видимо, ее статую) и устанавливает новый культ. Этого Мопса мы встречаем и в других рассказах о тех временах — захватывающим города и побеждающим прорицателя Калханта в разгадывании загадок. Такие состязания, кстати, тоже характерная греческая деталь, достаточно вспомнить Сфинкса.
Некоторых персонажей Танаха нам будет совсем нетрудно поместить в греческий контекст. Могучий воин в доспехах, вооруженный тяжелым копьем и большим мечом, вызывающий врагов на поединок, — ну чем не Ахилл или Аякс? Я говорю, конечно, о Голиафе, филистимском воине из города Гат. Победил его, как всем известно, юный Давид, будущий царь, который не стал состязаться в привычной для Голиафа манере, а убил его камнем из пращи.
А вот другой герой — голыми руками разрывающий пасть льва, убивающий ослиной челюстью тысячу врагов, загадывающий загадки гостям на свадебном пиру… Этот персонаж тоже был бы вполне уместен в греческом эпосе, но в контексте Писания он одинок и необычен. Речь идет, разумеется, о Шимшоне (Самсоне), еврейском судье и пророке, посвятившем жизнь борьбе с филистимлянами. Получается, что человек, которого «начал дух Г-сподень двигать» (Шофтим 13:25) на борьбу с филистимлянами, удивительным образом напоминает внешним видом и поведением своих же противников. Недаром Писание рассказывает о страсти Самсона к филистимским женщинам.
География филистимских поселений сделала основной жертвой их нападений колено Дана — недаром именно из него происходил Самсон. В конце концов, как рассказывает 18-я глава книги Судей, большая часть этого колена отказалась от борьбы и откочевала далеко на север, на Голанские высоты, где древний город Лахиш стал «северной столицей» еврейского царства. Благодаря мореходным талантам представителей этого колена, упомянутым в 5-й главе книги Судей, некоторые ученые, например, Игаэль Ядин, увидели в них данайцев, то есть греков, примешавшихся к еврейскому народу. Лоуренс Стаджер, однако, отвергает эту гипотезу на основании различных археологических аргументов. Например, керамика в древнейших поселениях колена Дана местная, а не эгейская, как у филистимлян. Однако вполне возможно, что колено Дана так или иначе взаимодействовало с филистимлянами, в частности, научилось у них мореходному искусству.
Еврейский народ возник и развился в окружении других семитских народов и во взаимодействии с Древним Египтом. Ханаанцы в культурном и языковом плане были им близки. Появление же в XII веке до н. э. филистимлян стало серьезным вызовом, первым столкновением евреев с народом европейского происхождения, с совершенно иной культурой и обычаями. Как и в других случаях на протяжении тысячелетий, евреи немалому научились и многое переняли у своих противников. А противники эти в дальнейшем сошли с исторической сцены, оставшись в памяти человечества именно благодаря своему конфликту с евреями.
Материал подготовил Меир Антопольский
