Россия. Что с нами, народ?

Я думаю, что все сошли с ума.

Нет, все точно сошли с ума.

Вспомните, когда присоединяли Крым, то казалось, что все будет просто — он был украинский, а станет российский. Конечно, недовольные пошумят-повозмущаются, но потом все стихнет.

Но нет, в самом Крыму, может, все и стихло, но крымский вопрос удивительным и страшным образом упал на всю страну. И страна стала делиться не на мужчин и женщин, не на блондинов и брюнетов, не на богатых и бедных. Просто появилась фраза: «Хочешь знать, кто стоит перед тобой? Спроси у него: «Чей Крым?»

Теперь все знают, что из-за этого дурацкого вопроса стали распадаться семьи, дети перестали разговаривать с родителями, а трудовые коллективы, объединенные не только общим многолетним трудом, но и прекрасными дружескими выпивками на природе, были разорваны ненавистью друг к другу. И градус внутриобщественного конфликта не снижается. Таким образом, Крым, увеличив территорию России, уменьшил территорию спокойствия и миролюбия внутри самих россиян.

Разве это не пример умопомешательства?

Не объелись ли мы все белены, как говорят в народе?

Однако это было лишь начало.

Взять, к примеру, эту непонятную Новороссию, которую никто не признает, кроме Южной Осетии, которую, в свою очередь, тоже мало кто хочет признавать. В этой Новороссии, как известно, прошли выборы, и Россия, еще до выборов, объявила, что признает как эти выборы, так и их результаты. И вот жители этой Новороссии навыбирали себе руководителей, и эти руководители стали народом руководить. А в Ютюбе стало появляться видео, как именно.

На одном видео происходит заседание «народного схода», который судит какого-то насильника. Насильник плачет и кается, но его народным сходом приговаривают к смертной казни. Прямо так все и происходит — зал голосует за смерть этого человека простым поднятием рук. И не видно там ни цивилизованного суда, ни прения сторон, ни защитника. Просто, как в Средневековье, толпа голосует, а позже появляется сообщение, что этого человека казнили. Я вот думаю: если бы подобное произошло на территории Украины, что бы сказали об этом наше телевидение и власти?

Но Новороссия — это какое-то заколдованное место, где абсолютное безумие — приговор к смерти человека простым голосованием — не вызывает ни малейшей реакции великой России — носительницы духовных скреп, между прочим.

Или другое видео: в президиуме сидят несколько бородатых дядек, один из них вообще в балаклаве, и они проводят «нравственную накачку» аборигенов. Обсуждают проблему — «женщины замечены в ночных клубах». И сидящий в «президиуме» бородатый некто орет на сидящих в зале. Он орет, что теперь «таких» будут арестовывать. А задача женщины, в его бородатом понимании, это не по кафе шастать, а чтоб «дома села, пирожочков напекла, отпраздновала 8 марта!»

Интересна реакция в момент объявления гражданам этой новой реальности: зал шумит, кто-то недоуменно смеется, кто-то выкрикивает «правильно!». Но никто не встает и не говорит: «Вы что, обалдели тут?! Это что за православный талибан у нас образовался?! Это кто тут устанавливает законы Ирана?!»

Никто не встает, а это значит, что, как сказал этот бородатый, так оно и будет. И на современной территории то ли Украины, то ли этой самой Новороссии появляется территория, которой собираются руководить по законам шариата.

Если бы такое произошло на Украине, то в России бы гневно возопили, что «нельзя позволить бандеровцам и фашистам унижать свой народ». А российский представитель в ООН объяснил бы, что «пришествие средневековых законов в 2014 году недопустимо!». Но весь этот «талибан» происходит в Новороссии, при взгляде на которую у нас, видимо, парализует зрение. И непонятно, до какого насилия над населением должны дойти руководители этого сумасшедшего дома, чтобы Россия обратила внимание на беспредел, который творится у нее под боком.

Но на этом сумасшествие не заканчивается и обретает форму взаимных запретов.

Кто-то что-то не так сказал — все, запрет на въезд!

Не там выступил — запрет на профессию!

Украина вносит в списки запрета на въезд всех политиков и артистов, кто в своих выступлениях поддержал отторжение Крыма или участвовал в торжествах по этому поводу. С политиками все понятно, но и список артистов уже исчисляется десятками.

Россия не отстает, но действует тоньше. Уже почти полгода удивленные граждане наблюдают беспримерную борьбу с Макаревичем, который посмел выступить на Украине. В какой российский город он ни приедет с гастролями — то тараканы в зале там обнаруживаются, то электричество пропадает. С Арбениной так же: где-то она что-то не так сказала.

Арбенина и Макаревич — это просто исполнители, но, к несчастью, в их песнях есть содержание и смысл. А еще у Макаревича есть чувство собственного достоинства: на фоне всеобщего сумасшествия он не желает чувствовать себя «новороссом», на которого орет со сцены какой-то бородатый чудик, объясняя, что ему говорить и думать. Он, Макаревич, сам может научить, как на свете жить.

А тут еще новое сумасшествие на подходе: в Киев с концертами должен приехать Борис Гребенщиков. И я думаю, что родная страна готовится к его гастролям, как и он сам. Только готовятся к разному: он — к тому, как лучше выступить, а страна — какими формулировками объявить его пособником «укрофашистов» и как запретить его дальнейшие гастроли в России.

Что же можно сказать по поводу этого накрывшего нас безумия?

Скажем так: конечно, Крым — он «наш». Но Россия — она и так далека от мира и спокойствия, и шрамов размежевания на ней не счесть. Они идут по географии, по имущественному уровню, по национальной принадлежности, по разделу «город—провинция». То, что разделяет граждан, гораздо легче подсчитать, чем то, что объединяет. И тут вступает в силу одно из правил Виктора Черномырдина: «Никогда такого не было — и вдруг опять!».

Крым, Новороссия… — и трещат по швам семьи, прощаются друг с другом друзья, отодвигаются друг от друга поколения.

Знаете, вот когда мы видим белые «КамАЗы», бегущие в Новороссию из России с гуманитарной помощью под соусом «гуманитарной катастрофы», уместно задать вопрос: а что такое, собственно, гуманитарная катастрофа? Считается, что это отсутствие одеял, гречки или воды. После землетрясения — это отсутствие крыши над головой.

Но разве снос собственной «крыши», безумие, раскалывающее общество, — это не гуманитарная катастрофа?

Мне видится, что настоящую гуманитарную катастрофу переживает сама Россия, ибо что может быть страшнее грохота, с которым рвется общество на фоне радостных фейерверков?

Причем кажется мне, что оно, наше общество, только начинают испытывать на прочность. А самое печальное во всем этом — то, что происходит у нас внутри.

1