Я. Гордин – "КОГДА КОНЧАЕТСЯ ИСТОРИЯ, НАЧИНАЕТСЯ ЗООЛОГИЯ"

Пушкин, написавший "Поэт и толпа",
форсированную декларацию аполитичности, в то же самое время остро
интересовался практической политикой и пытался в ней участвовать.

Бродский, тоже неоднократно заявлявший о своей отстраненности от
"житейского волненья" в его политической ипостаси, объяснявший написание
стихов об афганской войне случайным и достаточно абстрагированным от
исторического момента обстоятельством, с напряженным вниманием следил за
всем, что "совершалось дома".

В начале девяностых, в самый критический для российской демократии
период, он нашел приемлемую для себя форму, чтобы объявить о своей поддержке
и надежде:

Лети по воле волн, кораблик.
Твой парус похож на помятый рублик.
Из трюма доносится визг республик.
Скрипят борта…

Не верь, дружок, путеводным звездам,
схожим вообще с офицерским съездом.
Тебе привязанность к праздным безднам
скорей вредна.

Верь только подлинно постоянной
демократии волн с еёной
на губах возникающей в спорах пеной
и чувством дна.

Одни плывут вдаль проглотить обиду.
Другие═– чтоб насолить Эвклиду.
Третьи═– просто пропасть из виду.
Им по пути.

Но ты, кораблик, чей кормщик Боря,
не отличай горизонт от горя.
Лети по волнам стать частью моря,
лети, лети.

При том, что восприятие Бродским штормовых событий в России периода
ломки советской системы и борьбы Ельцина с "красно-коричневыми" напоминает
восприятие Блоком событий 1917 года═– упоение стихией,═– он с присущим ему
вниманием к детали (важность чего он твердо декларировал) придает
"Подражанию Горацию" абсолютную конкретность, закрепленность в историческом
моменте: парус, похожий на "помятый рублик",═– символ финансового кризиса,
обесценивания рубля, "офицерский съезд"═– бесконечно транслировавшиеся
тогда по телевидению акции "Союза офицеров", пытавшегося поднять армию
против реформаторов… Наконец, имя "кормщика" в уменьшительном варианте,
снимающем патетику, но точно указывающее адресат.

В цитированном отрывке есть строки, непосредственно корреспондирующие с
публикуемой ниже пьесой: "Верь только подлинно постоянной демократии
волн…" Демократия═– подлинная!═– опасная, но величественная и органичная
стихия…
Пьеса "Демократия!", написанная на рубеже 1980–1990-х годов, когда еще
существовал СССР, когда судьба демократии в России и восточно-европейских
странах соцлагеря была неясна, но уже шли в последних "бархатные
революции",═– свидетельство горькой тревоги Бродского. Какая демократия
восторжествует═– подлинная "демократия волн" или жалкая профанация таковой?

Пьеса, как убедится читатель, саркастически воспроизводит второй путь.
Жанр понятен═– утопия-предупреждение.
Бродский делает все, чтобы сбить с толку читателя, вздумавшего бы точно
идентифицировать место действия. С одной стороны, за окнами
правительственного здания шпили лютеранских кирх═– что на Россию непохоже.
С другой,═– речь идет о стране, которая в первой ремарке хоть и названа
"небольшим государством", но в которой до западной границы "тыща км
болотом", а до восточной "три года скачи═– не доскачешь".

В то же время
говорится о Центральной или Восточной Европе и положении "между двумя
великими державами". Министра внутренних дел зовут Петрович, а министра
финансов═– Густав, и намекается на его немецкое происхождение. Таким
образом, пытаться вычислить название страны, в которой происходит действие,
страны, производящей копченых угрей, бекон и газировку,═– дело
бессмысленное. Это═– условное пространство, в котором моделируется вся
пошлость неорганичной демократии, неожиданно пришедшей на смену социализму.

При том, что министр внутренних дел остался прежним…
Стилистически "Демократия!" восходит к "Мрамору" (1982 год), к
переводным пьесам рубежа 1960–1970-х годов, к диалогическому принципу
построения вещи, столь важному в работе Бродского. Минимум прямого действия,
минимум активного сюжета: все напряжение, все события внутри и вне места
действия═– в стремительном диалоге, где одно смысловое звено цепляется за
другое, создавая "сюжетное силовое поле".
Горько-трагический пафос "Мрамора", "Горбунова и Горчакова" в
"Демократии!" пародийно снижен. Естественная для членов правительства
проблематика═– финансы, экономика, групповая борьба═– обсуждается и
разрешается ситуационно и главным образом лексически как простонародный
фарс. И сегодня, следя, скажем, за пошлыми финансовыми скандалами на
постсоциалистическом пространстве, нельзя не удивиться прозорливости
Бродского десять лет назад.

Лексически и интонационно "Демократия!" связана со слоем поэзии
Бродского, в котором культивируется язык люмпенизированной улицы,═–
например, "Представление".
Бродский хорошо понимал, что может случиться с западными
демократическими ценностями, попавшими в руки политиков, выращенных в
коммунистических теплицах.

Но "Демократия!"═– отнюдь не элементарный памфлет. Бродского всегда, а
в то время═– и особенно применительно к России═– мучила мысль об опасности
расчеловечивания. Он говорил и писал об этом. И внутренний сюжет пьесы
развивается именно в этом направлении═– от "гастрономической демократии",
которую исповедуют персонажи, до вполне материального "стремления в
животные". Один из признаков этого процесса═– умение упростить,
вульгаризировать и приспособить к сиюминутной выгоде любую идею. Так
персонажи поступают с оптимистической гипотезой "конца истории",
сформулированной известным философом после окончания холодной войны и
появления признаков демократии в соцлагере. "Когда кончается история,
начинается зоология. У нас уже демократия, а я еще молода. Следовательно,
мое будущее═– природа. Точней═– джунгли. В джунглях выживает сильнейший,
либо═– с лучшей мимикрией".

И после сюжетного взрыва═– абсолютно серьезная
и характерная для Бродского сентенция: "Не выживает, детка, никто. Это и
есть закон джунглей… Не выживает никто". Страшная, циничная суета перед
лицом бесстрастной уравнительницы═– смерти…
Балаган заканчивается надвигающимся призраком трагедии, от которой не
спастись ни в истории, ни в зоологии.
Это не проповедь отчаяния, это═– печальный совет жить достойно.
В полном виде пьеса публикуется впервые. До сих пор известен был лишь
ее первый акт. Второй акт публикуется по рукописи, любезно предоставленной
редакции "Звезды" "Фондом Наследственного Имущества Иосифа Бродского".

Я. Гордин

/КР:/

Бродский хорошо понимал, что может случиться с западными демократическими ценностями, попавшими в руки политиков, выращенных в коммунистических теплицах./