Лишенный патриотизма бунтарь

Благодаря воспитанию матери-полячки и «памяти предков», которая ведет к шотландскому барону Микаэлю Маклэю, оказавшемуся в плену у Богдана Хмельницкого в 1648 году после сражения при Желтых Водах, Николай сызмальства слабо понимал значения слова «патриот». Потому и пытался найти для себя наиболее подходящую родину. А вот Россию он до конца жизни именовал «трущобой».

В 1861 году пятнадцатилетнего Николая арестовали за участие в студенческой манифестации и на три дня посадили в Петропавловскую крепость. Спустя два года он «одумался» и стал вольнослушателем физико-математического факультета Петербургского университета. Одновременно с этим Николай бывал и на лекциях в Медико-хирургической академии. Но проучился Миклухо-Маклай всего лишь год.

В 1864 году он взялся за старое и принял участие в студенческих волнениях. За это его исключили и лишили права поступать в какое-либо высшее учебное заведение в стране. Николай прекрасно понимал, что с таким «послужным списком» его ждут два варианта развития событий: каторга или смертная казнь. И Миклухо-Маклай выбрал третий — уехал из России.

Сначала он окончил факультет философии в Гайдельбергском университете. После изучал медицину в Лейпцигском и Йенском университетах. В Германии Николай познакомился с биологом Геккелем и вмести с ним колесил по Европе, Северной Африке и Аравии в составе научно-исследовательских экспедиций.

Будучи в Аравии, Миклухо-Маклай попал под прицел немецких спецслужб. Они пытались завербовать его и сделать своим агентом по слежке за действиями англичан среди местных племен. Точно неизвестно, какой ответ дал Николай, но вскоре он вернулся в Санкт-Петербург. Там Миклухо-Маклай выступил в Российском географическом обществе и призвал ученых более активно изучать острова в Тихом океане.

Тамо-боро-боро

С этим предложением Николай Николаевич, что называется, попал в яблочко. Ведь Россия, как и Германия в то время тщетно пыталась найти хоть какой-нибудь кусок земли, где не развевался бы флаг Англии, Франции или Нидерландов. Немцы активно пытались оттяпать свободные (или не совсем) земли в Африке, а России оставались на этом празднике жизни лишь малоизученные тихоокеанские острова.

Так что Российское географическое общество выделило средства Миклухо-Маклаю, и он в 1871 году высадился на берегу Папуа — Новой Гвинеи, возле селения Бонга. Кстати, впоследствии этот берег назовут в честь русского географа.

Интересно то, что Николай Николаевич сразу же посчитал эти земли своей собственностью. Подкрепили это убеждение и папуасы, которые называли ученого Тамо-боро-боро — «божественным вождем».

Все двенадцать лет, которые Миклухо-Маклай провел на острове, он успешно противостоял натиску крупнейших мировых держав, обещая, что скоро передаст эти земли одной из них в качестве колонии. Велась на эти уловки и, конечно, Россия. Причем главным претендентом на Папуа Миклухо-Маклай считал Германию, чем только обострял подозрения Петербурга в слишком сильной связи с тем государством.

Захватить власть над Папуа хотели и Нидерланды. Дошло даже до того, что в 1873 году Николая Николаевича пригласил в свою резиденцию близ Богора генерал-губернатор Нидерландской Индии Джеймс Лаудон. «В гостях» Миклухо-Маклай пробыл семь месяцев, после чего вернулся на остров, а Лаудону оставил любопытную записку. В ней русский ученый рассказывал о том, что в Папуа нужно основать колонию, где «люди с чистыми помыслами начали бы строить новую жизнь».

«Город Солнца»

Николай Николаевич был частым гостем на австралийской земле. Вели его туда сначала хозяйственные нужды, а потом и личный интерес. В 1884 году он женился на Маргарите-Эмме Робертсон, дочери весьма солидного землевладельца. Кстати, сэр Джон Робертсон аж пять раз назначался премьер-министром Нового Южного Уэльса. Оба сына Николая Николаевича (Александр-Нильс и Владимир-Аллен), что интересно, ни разу так и не побывали на исторической родине отца. Их жизнь прошла в Сиднее.

Даже обзаведясь семьей, Миклухо-Маклай продолжал грезить «Городом Солнца», построенным в Папуа. Понятно, что местные аборигены слабо подходили на роль творцов «лучшей» жизни. Но Николай Николаевич надеялся с помощью просвещенных русских колонистов облагородить папуасов до европейского уровня. И уж совместными усилиями они бы построили новую, свободную Россию.

В 1886 году Николай Николаевич вернулся в Петербург с одной целью — найти желающих для создания русской колонии на острове в Тихом океане. Сам Миклухо-Маклай так рассказывал о своей идее: «Это не должна была быть колония в обычном смысле слова — золотое дно для торгашей и промышленников; нет, колонисты должны жить плодами труда рук своих. Всякая трудящаяся рука будет иметь не только достаточную, но и изобильную пищу. Помимо земледелия и богатой рыбной ловли, одна получасовая охота дает достаточное на сутки пропитание».

Своей мечтой он поделился с царем и министрами, представив им полностью разработанный проект. А через газеты ученый обратился ко всем жителям государства. Он писал: «Колония составляет общину и управляется старшиною, советом и общим собранием поселенцев. Ежегодно вся чистая прибыль от обработки земли будет делиться между всеми участниками предприятия соразмерно их положению и труду».

Интересно то, что желающие нашлись быстро. Уже через несколько недель их число перевалило за две тысячи человек. Причем это были и солдаты, и матросы, и ученые, и творческая интеллигенция, и совершенно простые люди. Более того, даже Лев Николаевич Толстой в письме поддержал Николая Николаевича: «Насколько мне известно, вы первый путем неопровержимого опыта доказали, что человек везде человек, то есть доброе открытое существо, в общение с которым можно и нужно входить только добром и истиной, а не пушками и алкоголем. И вы доказали это подвигом истинного мужества, которое так редко встречается в нашем обществе, что люди нашего общества даже его и не понимают».

В общем, множество людей захотели отправиться на экзотический остров для создания нового общества.

Неосуществленная мечта

Когда казалось, что вот-вот и толпа русских эмигрантов отправится на Папуа, в дело вмешался Александр III. Созданная им специальная комиссия нашла в замысле Миклухо-Маклая «возможные политические осложнения». Но дело, конечно, было в другом. Просто царь не мог позволить инакомыслящим создать свое государство, пусть даже находящееся в Тихом океане.

Николай Николаевич очень болезненно отреагировал на этот отказ и лишь сильнее утвердился в своих взглядах.

Он умер в возрасте 41 года, а похоронили его на Волковском кладбище в Петербурге. Его жена попросила выбить на могильной плите латинские буквы N. B. D. C. S. U. — Nothing But Death Can Separate Us («Только смерть может разлучить нас»). А после этого она навсегда вернулась в Сидней.

Ну, а самого Миклухо-Маклая очень быстро забыли. К тому же Российское географическое общество не стало финансировать издание его научных работ и дневников. Впервые они увидели свет лишь в 1923 году уже при совершенно другой власти.