Оппоненты называют его «опасным клоуном, который предпочитает разжигать пожары, а не тушить их», сторонники восхищаются его «бесстрашием» и видят в нем чуть ли ни будущего спасителя нации.
Глава ШАБАКа предупреждает руководство страны об угрозе для государства Израиль, исходящей от Бен-Гвира, но это же руководство приглашает Бен-Гвира принять участие в обсуждении вопросов безопасности с ограниченным числом участников.
Это театр абсурда или продуманная политическая игра? Итамар Бен-Гвир — мейнстримный правый в наши дни, или все же аномалия даже в своем лагере? На вопросы «Деталей» одного из самых одиозных израильских политиков ответил Нил Бар, эксперт по радикальным идеологиям из Бар-Иланского университета и Центра правых исследований университета Беркли, Калифорния.
— Расскажите, пожалуйста, об области вашей экспертизы?
— Моя докторская диссертация посвящена тому, как нынешние крайне правые в Греции используют древние исторические нарративы для продвижения своей политической повестки дня. В последние годы я изучаю подобные явления и в Израиле. Все это выливается в статьи с критическим анализом нынешней коалиции. Также в настоящее время я пишу книгу о раввине Меире Кахане.
— Начнем немного издалека, и, по совету Декарта, определимся в понятиях. Какое бы вы дали определение «израильскому правому»?
— Это хороший вопрос, потому что в Израиле в этой теме наличествует некий «понятийный салат».
Изначально разделение на правых и левых пришло из Французской революции. Те, кто сидел на правой стороне революционных собраний, идентифицировались со старым режимом. Они в основном принадлежали к тем слоям общества, которые извлекали выгоду из мирового порядка до революции, но тоже осознавали, что порядку этому требуется определенная коррекция, хотя и мягкая и осторожная. Например, они осознавали, что абсолютная монархия должна уйти из мира, но в то же время настаивали на том, чтобы главой государства был король, сотрудничающий с избранным парламентом и обладающей реальной властью.
На левом фланге сидели низы (и их союзники)ю. Эти требовали искоренить все существовавшее прежде, и установить совершенно новый общественный порядок. Вплоть до уничтожения всех следов дореволюционной Франции.
В Израиле разделение на «правые-левые» не имеет ничего общего с классическими определениями, а иногда даже противоречит им. Нетаниягу с годами сумел создать ментальную дихотомию, согласно которой любовь к Израилю отождествляется с правыми, а измена, предательство — с левыми. Он родом из ревизионистской семьи, поэтому его идентификация с правыми не является полным лицемерием. Но эта дихотомия создала ситуацию, когда понятия «правые» и «левые» потеряли свою суть и превратились в лагеря «только Биби» и «только не Биби».
Если мы рассмотрим это разделение в рамках классического подхода, то сразу увидим упомянутый понятийный салат: с одной стороны — лагерь, который идентифицируется с левыми, но состоит из социально-экономической элиты Израиля. А она борется за сохранение государственных институтов. А с другой стороны — правый лагерь, «второй Израиль», который представлен (по крайней мере, условно) так называемым «простым народом», то есть классом более экономически слабых людей. И именно этот лагерь провозглашает грандиозные реформы, которые должны привести к фундаментальным изменениям в системе, по их словам, приносящей пользу только правящему классу.
— Насколько Бен-Гвир является политической аномалией в правом стане, и проистекающий из этого второй вопрос: каковы его шансы добраться до самого верха политического Олимпа? Например, стать премьер-министром Израиля?
/НЕ ДАЙ БОГ ТАКОМУ СЛУЧИТЬСЯ!!!/
— Я считаю, что политика Бен-Гвира, мягко говоря, не является мейнстримом. Даже само его пребывание в коалиции и на посту министра является скорее аномалией, проистекающей из сложной политической ситуации Нетаниягу, чем отражением его личной политической силы. Не будем также забывать, что электоральный барьер он смог преодолеть, лишь вступив в партию Смотрича, без которого так и остался бы курьезом, каким был все последние годы. Поскольку я не вижу, чтобы эта ситуация изменилась в ближайшие годы, мне трудно представить Бен-Гвира в качестве возможного премьер-министра.
Но также следует помнить, что в истории экстремистские движения, обладающие небольшой властью, умели грамотно использовать политическую систему, чтобы усилить свой контроль. Я тут не буду упоминать нацистов и Муссолини, а тем более проводить параллели — но достаточно посмотреть на то, как Бен-Гвир уже сегодня добивается успеха, играя на зависимости коалиции от него. И еще можно вспомнить, что в динамике современной израильской политики был премьер-министр с шестью мандатами. Это маловероятно, но может случиться.
— Многими избирателями и даже политиками Бен-Гвир воспринимается как клоун, о чем они открыто заявляют. Насколько это, на ваш взгляд, соответствует истинному положению дел?
— Бен Гвир вовсе не клоун. Он умный человек и настоящий идеолог. Его проблема в том, что эти качества не всегда подходят для политической арены, тем более израильской. Секрет обаяния Бен-Гвира — в его харизме, умении красноречиво и страстно давать интервью и указывать на проблемы (в большинстве случаев реальные), которые следует решать иначе. Бен-Гвир умеет обнажать проблемы самым откровенным образом, в том числе потому, что сам получает удовольствие от титула «радикал». Это снимает с него ограничение оставаться политически корректным.
В образе «плохого парня», который сидит на трибуне и орет тренеру, что тот неправ, он просто расцветает. Иногда тренер на самом деле действует немного криво, но чего не учитывает плохой мальчик и его друзья на трибунах, так это того, что тренеру приходится иметь дело с множеством соображений, о которых не всегда знают зрители. В определенном смысле это — проклятие Бен-Гвира. Когда команда тренера проигрывает игру, «плохой мальчик» получает больше власти и потенциально сам может стать тренером, однако это худшее, что может с ним случиться. Пока ты на трибунах — у тебя нет ответственности за последствия и на тебя ничто не может повлиять. Когда ты тренер, динамика процессов другая и о тебе судят по результатам. Именно это, я думаю, происходит сегодня с Бен-Гвиром — столкновение с реальностью. Приехать на место теракта и кричать в микрофон, что Омер Бар-Лев — министр-неудачник, легко, а управлять стратегической политикой и доводить ее до конца — это совсем другая история.
— Он действительно своими действиями пытается разжечь конфликт на Западном Берегу, фактически открыть дополнительный фронт?
— Это тоже часть его системы убеждений. Но он не хочет розжига ради самого розжига. Ему не нравится хаос и смерти, которые за ним воспоследуют, и я думаю, несправедливо было бы пытаться приписать ему эти вещи. Идеологическое лидерство в стиле Бен-Гвира заключается в том, что многие такие лидеры занимают позицию, напоминающую известную поговорку «Рубишь деревья — щепки летят». По его мнению, цель оправдывает средства, и даже если погибнут множество палестинцев и израильтян, но в конце процесса Западный берег будет аннексирован, с его жителями или без них — то это цена, которую стоит заплатить.
Кстати, политические соображения здесь вообще не имеют никакого значения. Как религиозный человек, он верит, что реализует Deus Vult, поэтому божественный план осуществится, несмотря ни на что, даже если на политическом и государственном уровне это не кажется вероятным.
— Высказывания министра вредят Израилю на международной арене, или это преувеличение?
— Думаю, да. Бен-Гвир не просто идеолог, в отношении которого его критики неправы (по его мнению), и поэтому он продолжает настаивать на своей позиции — он также очень сильно наслаждается своим имиджем «плохого парня», который не обязывает его к приемлемому дипломатическому дискурсу.
— Появились ли за последние годы копии Бен-Гвира в других западных странах или такого больше нет нигде?
— Маятник начинает лететь обратно. Либерализм, доктрине которого следовали во многих странах западного мира, сейчас не на пике. Я осторожно предположу, что тенденция, которую мы наблюдаем в Европе, а именно подъем крайне правых, будет только усиливаться, вплоть до фактического захвата власти в некоторых странах.
Главное «достижение» Бен-Гвира (под «достижением» я подразумеваю, что у него все-таки получилось сделать) лежит в области сознания. Благодаря Бен-Гвиру политики такого сорта нормализованы на высших политических постах. Если Кахана сумел просочиться в Кнессет в 1984 году, едва получив мандат, и был очень быстро изгнан с позором, то Бен-Гвир создал прецедент, и теперь радикальные мнения легитимны и занимают свою нишу в израильской политике. Если в прошлом Ицхак Шамир открыто признавал Кахану опасной фигурой, и когда тот поднимался на трибуну кнессета, депутаты покидали заседания, то сегодня преемники Каханы служат министрами и председателями важных комитетов, и заметьте — никто не встает и не уходит.
Татьяна Воловельская, «Детали». Фото: Ohad Zwigenberg/AP Photo
4
1
