«Израиль нуждается в двух вещах: в единении, что особенно важно для страны, воюющей на несколько фронтов, и в исправлении, которое вернет нам надежду. Но ни исправления, ни надежды не будет, пока лица, находившиеся у власти 7 октября – в правительстве, включая премьера, а также в системах безопасности и разведки – не уйдут в отставку».
Будучи оппозиционером Нетаниягу, Саар присоединился к «кабинету войны» после резни, учиненной ХАМАСом, и когда стало ясно, что избежать большой войны с террористами не удастся. Будучи правым, который многие годы провел в «Ликуде», Саар покинул нынешнюю «полностью правую коалицию», несмотря на войну, чем навлек на свою голову новый шквал критики.
– Ваши противники из числа правых говорят, что ваш выход из «коалиции войны» наносит ущерб в целом власти правых…
– Я не знаю, что такое «власть правых» и что от нее вообще есть в нынешнем правительстве. Вопрос в том, правильной ли дорогой идет страна, в том числе в войне. Мы [партия «Ямин мамлахти»] присоединились 17 октября к правительству, создали «правительство чрезвычайной ситуации», чтобы объединить и укрепить его после 7 октября, и сделали это вопреки нашему знанию, что мы присоединяемся к плохому правительству.
Однако, становясь членом правительства, ты разделяешь и его ответственность. И, если кабинет двинулся в неверном направлении, – всё, ты уже привязан к нему. Ты пытаешься повлиять на выбор направления, но, если не удается сдвинуть его с пути, который ты с абсолютной уверенностью считаешь ошибочным, то есть за который ты никак не можешь взять на себя часть ответственности – а именно такими были чувства мои и моих товарищей, ты уходишь из правительства.
Выбранный путь, по нашему убеждению, ведет к поражению в войне [c ХАМАСом]. Поэтому остаться в нем было бы безответственно. Будем представлять свое мнение извне в надежде, что добьемся больше, чем в коалиции.
– На что именно вы пытались повлиять и не преуспели?
– В первую очередь на базовый вопрос: как ведется война. Я настаивал на том, что уменьшение военного давления – снижение скорости, интенсивности и мощи атак, а не растягивание его на долгий период вместо этого, – абсолютно противоречит нашим же национальным интересам. По нескольким причинам.
Прежде всего, снижая давление на ХАМАС, мы уменьшаем и шансы на заключение новой сделки по освобождению похищенных. Во-вторых, затягивание войны в Газе влечет за собой и продолжение военных действий на северной границе, из-за которых 100 тысяч наших эвакуированных оттуда граждан не могут вернуться в свои дома. И, наконец, затягивание военных действий беспрецедентно ухудшает наши международные позиции. Что среди прочего наносит ущерб и нашим возможностям воевать.
Поэтому войну надо было провести иначе – стремительней, массивнее, интенсивней. А мы, воюя уже более шести месяцев, все еще не достигли в Газе своих целей и все еще не вошли в Рафиах. Нам нужна была другая динамика! Конечно, она потребовала бы и других людских ресурсов. Но мы уже несколько месяцев вообще никуда не движемся, ограничиваемся рейдами – где-то мелкими, где-то побольше… Мы опаздываем с уничтожением военных сил ХАМАСа, что неверно, не логично и лишь отдаляет нас от достижения целей этой войны.
– Помню, один из первых сценариев наших военных предполагал медленную зачистку сектора с продвижением в среднем на один километр в день – ради сокращения потерь личного состава.
– Но мы уже не говорим ни про километр в день, ни про 500 метров даже: после Хан-Юниса ЦАХАЛ не движется никуда. Если кому-то кажется, что у Израиля есть неограниченное время на эту войну, то он прежде всего ни с традицией наших войн не знаком, ни характера нынешней ситуации не понимает. Поэтому на многих заседаниях кабинета я говорил: с течением времени наше положение будет только ухудшаться. Именно так сегодня и происходит.
Еще одна задача – ликвидировать управленческий потенциал ХАМАСа. Это ведь не только военная организация, но и политическая. Однако у правительства не только не было никакого системного плана по достижению этой цели, но и более того – даже доставку гуманитарной помощи организовали так, что она укрепляла и сам ХАМАС, и его возможности влиять на жителей. Ведь даже на самых ранних этапах [войны] было известно, что ХАМАС возьмет под свой контроль гуманитарную помощь. В итоге все управление гуманитарными поставками провалилось.
Я призывал кабинет пойти по другому пути: создать в Газе – временно, до конца войны – «гуманитарную администрацию», которая сотрудничала бы и с другими странами, но «пульт» от ситуации остался бы у нас. Потому что именно в этот короткий отрезок времени, период войны, решается вопрос: или мы – или ХАМАС. Этот путь предотвратил бы нынешнюю ситуацию, когда мы одной рукой уничтожаем ХАМАС, а другой – усиливаем.
– Но мы ведь искали партнера на той стороне, однако безуспешно. Например, пытались договориться с местными кланами…
– Думать, что во время горячей фазы военных действий там может откуда-то появиться правление, которое будет нашим партнером, – иллюзия. Причем она мнится не только нашему политическому руководству, но и высшим армейским чинам. Реальность иная: пока ХАМАС не раздавлен, ни одна местная сила не согласиться пойти против него лицом к лицу. Эту операцию [по созданию «гуманитарной администрации»] Израиль должен был провести сам, сотрудничая с другими странами.
Обратите внимание, я не говорю о «военной администрации», которая должна была бы заниматься всеми сферами жизни, от образования до решения муниципальных вопросов. Нет, я предлагал именно «особую гуманитарную администрацию», которая действовала бы только во время войны, чтобы избежать усиления ХАМАСа и предотвратить иностранную критику. Арабские страны были бы рады сотрудничать с нами, вместо того чтобы пытаться доставлять помощь самостоятельно. Есть в мире и множество частных структур, которые работают с любыми странами, арабскими или нет, и способны распространять гуманитарную помощь [в секторе Газа], в то время как Израиль сохраняет там свое военное присутствие. Все это способствовало бы падению власти ХАМАСа.
– Нынешняя коалиция – очевидно правая (за исключением, возможно, «Еврейства Торы», да и то не полностью). Вы говорили о неверном военном пути, а устраивает ли вас, тоже правого, нынешний внутриполитический путь нашего государства, при котором уже арестовывали за посты в соцсетях за «неправильные мнения» и запретили вещание крупной международной ТВ-сети? Вам не кажется, что мы выходим на очень скользкую дорожку, которая приведет нас совсем не туда, где хотелось бы оказаться? Кто гарантирует мне, простому гражданину, что во время войны и прикрываясь войной это правительство не ведет нас в диктатуру?
– Как я уже говорил, это плохое правительство, которому мы противостояли с первого же дня его появления, 29 декабря 2022 года. Мы бы и не подумали входить в него, если бы не 7 октября. Но в то же время у меня нет ощущения, что сейчас ведется подготовка к диктатуре.
– Если человек опубликовал свое мнение против ЦАХАЛа, резонно ли его арестовывать? Если «Аль-Джазира» транслирует не то, что нам нравится, надо ли ее закрыть?
– Публикации бывают разными. Подстрекательство к убийствам евреев должно повлечь за собой арест.
– Если Нафтали Беннет вернется в политику, согласитесь ли вы объединиться с ним в рамках политического блока или даже одной партии с общим списком?
– С 2020 года я возглавляю партию и не занимаюсь теоретическими предположениями. Продолжу и дальше. Буду очень рад, если Нафтали Беннет вернется в общественную жизнь. Я желаю ему успехов.
Эмиль Шлеймович, «Детали». Фото: Моти Мильрод
7
2
