Средневековая Русь: яд как средство сведения счетов

А между тем современные методы исследования дают возможность проверить летописные сообщения об убийствах, совершенных с помощью яда, – реальных или предполагаемых. Однако еще очень многие детективные сюжеты прошлого ждут своего разрешения

Анализируя исторические события и судьбы, прежде всего понимаешь: в повседневной жизни того отдаленного времени, о котором пойдет речь, яды, вернее их применение, не были чем-то необычным. Во всяком случае, летописцы-монахи повествовали о подобных историях без особого удивления и порицания.
В середине XIII века судьба Руси оказалась надолго связанной с монгольским государством, вернее – с мощным союзом кочевых племен, созданным Чингисханом (Темучином). Поездки русских князей в ставку ордынских ханов (по вызову или для получения ярлыка на княжение) всегда были тяжелым испытанием, которое нередко заканчивалось трагически.

Князь Ярослав III Всеволодович
Именно так погиб в 1246 году владимиро-суздальский князь Ярослав III Всеволодович, отец Александра Невского. Об этом пишет в "Истории монголов" итальянский путешественник, монах францисканец-минорит Джованни да Плано Карпини:
"В то время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руссии, которая называется Суздаль. Он только что был приглашен к матери императора (то есть хана. – Прим. авт.), которая как бы в знак почета дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительно посинело. Поэтому верили, что его там опоили, чтобы свободнее завладеть его землею".

Карпини предположил, что та же участь ждала и Александра Невского: "Мать императора… поспешно отправила гонца в Руссию к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней <…> все верили, что если он явится, она умертвит его или <…> подвергнет вечному плену". Это и случилось, но значительно позже, в 1263 году, когда князь Александр, выехав из Орды, почувствовал себя плохо и скончался по дороге на Русь.
Как видим, кочевники хорошо знали тихую силу ядов и широко пользовались ими, устраняя не только противников, но и соперников.

Кончина князя Александра Невского
"Монгольский обыденный изборник", посвященный описанию жизни великого Чингисхана (он жил в 1155-1227 годы), рассказывает, как погиб от яда его отец, Есугай-Баатур:
"По дороге в Цекцерской степи <…> пировали Татары. Повстречавшись с ними, Есугай-Баатур решил задержаться на празднике, так как томился жаждой. Татары <…> вспомнили свои старые обиды и счеты. И вот, с умыслом тайно извести его отравой, они подмешали ему яду. Уезжая от них, он почувствовал себя дурно, через трое суток, добравшись домой, сильно занемог <…> и скончался".

В русские письменные источники проникли слухи о том, что в Твери умерла от яда жена московского князя Юрия Даниловича, Агафья, ставшая в 1317 году пленницей тверского князя Михаила Ярославича. О том упоминают не только летописи, но и "Житие Михаила Ярославича Тверского", созданное в конце XIV века. В нем говорится, что обвинение против Михаила Тверского прозвучало на суде в ставке ордынских ханов. Князь все отвергал, призывая в свидетели Господа Бога, но гибели так и не избежал – его убили в 1318 году.
Попытку отравить московского князя Дмитрия Ивановича (будущего Донского, героя Куликовской битвы) зафиксировали русские летописи под 1378 годом. Сражение на реке Воже, когда удалось разбить войска хана Бегича, стало первой крупной победой русских над ордынцами. Среди пленных оказался поп, наперсник некоего Ивана Васильевича, потомка московских тысяцких.
Как выяснилось, Иван был очень разобижен на московского князя Дмитрия, упразднившего в 1374 году институт тысяцких, чем лишил его, Ивана, надежд на высокое положение при московском дворе. Возненавидев князя Дмитрия, он ушел служить в Тверь, к извечным врагам Москвы. А у плененного попа, об этом поведавшего, нашли "злых зелий лютых мешок". Видимо, опасения за жизнь князя Дмитрия были обоснованными: редкий для XIV века случай, когда в летописях упоминаются пытки, которым подвергли попа, сосланного затем "в заточение на Лаче-озеро".
Яды в конце XIV столетия – серьезная реальность. Это подтверждает и уникальная археологическая находка, обнаруженная в Московском Кремле в 1843 году при строительстве "ледников на царский обиход". В земле тогда нашли медный кувшин с бумажными и пергаменными грамотами периода правления Дмитрия Донского и небольшой глиняный сосудик, так называемый сфероконус, содержащий ртуть. Соли ртути (сулема) и мышьяк ("мышье зелье") – самые популярные яды Средневековья.
Наступил век XV. Если двигаться по хронологии событий, то следует сказать о смерти племянника великого литовского князя Витовта, случившейся в Москве. Краткие сведения об этом событии есть у Н. М. Карамзина. В его труде "История государства Российского" приведены выписки из несохранившихся до сегодняшних дней источников. Из них известно: в 1440-е годы в Москве появился двоюродный брат великой княгини Софьи Витовтовны (вдовы Василия I) Михаил, и появился неслучайно – в Литве, охваченной неурядицами, шла острая борьба за власть.
Необычен, а вернее, греховен способ, каким расправились в 1452 году со знатным литовцем: "Какой-то игумен Московский отравил Михаила ядом в просфоре". Кому-то он мешал, кто-то был заинтересован в смерти князя Михаила Витовта, жившего уже в изгнании на Руси. Но кто именно, сказать трудно.

Вторая четверть XV века ознаменовалась жестокой и долгой борьбой за престол между внуками Дмитрия Донского: великим князем Василием II, с одной стороны, и князьями – галицким и звенигородским Василием Косым, Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным – с другой.
На страницы летописей попала подробная "история болезни" Дмитрия Юрьевича Красного, умершего 22 сентября 1441 года. Симптомы ее вызвали недоумение у летописца своей неопределенностью. В те времена многие болезни распознавали довольно точно, и они имели определенные названия. В данном же случае описание недуга князя Дмитрия начинается со слов: "Быть же нечто дивное в болезни его". Тяжелое, но неведомое заболевание сначала вызвало потерю аппетита и сна, затем усугубилось кровотечением из носа. "Кровь пустися из обое ноздрю, яко пруткы течаху <…> отец же его духовный Осиа <…> заткну бумашкою ноздри его".

Князь Дмитрий Юрьевич Красный. Роспись Архангельского собора Московского Кремля.
В какой-то момент князь почувствовал себя немного лучше, что обрадовало его приближенных, но вскоре впал в тяжелое беспамятство. Очнувшись, промучился еще два дня и скончался. Видимо, кровь выступала и на теле князя вместе с потом – во всяком случае, об этом коротко упоминается в летописном описании течения болезни: "мняше кровь ту за пот".
Князь Дмитрий Красный (Красивый) умер совсем молодым, еще неженатым, и полагать, что у него внезапно развилось какое-то смертельное заболевание, нет оснований. Быстрое течение недуга и его симптомы типичны для отравления. Да и последующая судьба его брата, князя Дмитрия Шемяки, заставляет подозревать здесь злую волю.
История смерти звенигородского князя Дмитрия Юрьевича Шемяки (великий князь московский в 1445-1447 годах) отличается от других случаев тем, что мы точно знаем всех ее участников. Известны и причины. Главная из них – борьба за московский стол, в ходе которой Дмитрий Шемяка сумел захватить великого князя московского Василия II, ослепил его (в отместку за ослепление своего брата, Василия Юрьевича, великим князем) и отправил в ссылку. Вернув себе власть, Василий Темный (как теперь называли Василия II) жестоко отомстил мятежному князю, нашедшему после поражения убежище в Великом Новгороде.
Никто из участников этого преступления конечно же не желал огласки. И поэтому в официальных хрониках того времени о смерти Дмитрия Шемяки сохранились лишь общие сведения: летом 1453 года, "июля 23 приде весть к великому князю из Новагорода (Василий Темный слушал тогда вечернюю службу в церкви Бориса и Глеба. – Прим. авт.), что князь Дмитрий Шемяка умре напрасно в Новегороде <…> а пригонил с тою вестью подьячей Беда, а оттоле бысть дьяк". Слово "напрасно" в те времена означало насильственную смерть, но, что стало ее причиной, составители летописи не уточнили.
Однако наряду с официальными московскими "погодными" сводами событий существовали и другие, создававшиеся за пределами столицы и настроенные негативно по отношению к центральной власти (и тогда тоже!). К таким оппозиционерам относился и Великий Новгород, куда ушел Шемяка, потерпев поражение в военных столкновениях с Василием Темным. Именно в одном из списков Новгородской IV летописи под 1453 годом и было записано: "Князь Дмитрей Юрьевич Шемяка умре с отравы в Великом Новгороде, июня 17".
В других летописях есть и более подробные рассказы об этой истории, по которым вполне логично выстраивается цепочка участников преступления – от заказчика до исполнителя. Наиболее детальные сведения содержат Ермолинская и Львовская летописи, назвавшие имена и последовательность событий: "Того же лета посла великий князь Стефана Бородатого в Новгород с смертным зелием уморити князя Дмитрея".
Стефан Брадатый – дьяк Василия Темного, один из образованнейших людей своего времени (видимо, был сведущ и в ядах). Промежуточным звеном в этой цепи послужил то ли подкупленный боярин Дмитрия Шемяки Иван Нотов (или Котов), то ли новгородский посадник Исаак, вхожий к князю Дмитрию Юрьевичу.
Но дальнейший ход операции все источники освещают без расхождений. Был подкуплен повар князя Шемяки с достаточно характерным для данной ситуации именем – Поганка. "Подкупил княжа Дмитреева повара, именем Поганка, той же даст ему зелие в куряти" (блюдо это во всех источниках называется одинаково). Князь Дмитрий занедужил в тот же день и, проболев 12 дней, умер.

Благоверный князь Димитрий Юрьевич Шемяка. «Древо государей Российских», роспись Парадных Сеней Государственного исторического музея, созданная артелью Фомы Гавриловича Торопова, 1883 год.