Потомок казаков и немного самозванец
Настоящей фамилией Николая Николаевича была Миклуха – старая запорожская фамилия. Казаки Миклухи активно воевали с поляками и турками. Дворянство, как считается, было пожаловано одному из предков знаменитого путешественника самим Потёмкиным за храбрость в бою.
Потомок казаков и немного самозванец
Настоящей фамилией Николая Николаевича была Миклуха – старая запорожская фамилия. Казаки Миклухи активно воевали с поляками и турками. Дворянство, как считается, было пожаловано одному из предков знаменитого путешественника самим Потёмкиным за храбрость в бою. Правда, к дворянству не прилагалось поправки материального положения, так что всего пришлось добиваться Миклухам своим умом. Так, например, отец Николая Николаевича, внук первого дворянина из Миклух, за счёт ума и прилежания сумел выучиться в университете с блестящими показаниями – и стал инженером-путейцем (железные дороги были новым, перспективным направлением).
О приставке “Маклай” к фамилии путешественника к нашему времени сформировалась легенда: якобы ещё воюя с поляками, Миклухи взяли в плен шотдандского рыцаря. Тот вошёл в семью примаков, перейдя заодно в православие, и его фамилию Миклухи присоединили к своей.
На деле неизвестно, чтобы кто-либо до Николая Николаевича использовал эту фамилию. В отличие от Миклух, Маклаи ни в каких бумагах не упоминались. Скорее всего, это просто псевдоним – дань романтическим настроениям и мультикультуралистским взглядам Николая Николаевича.
Если по отцовской линии путешественник был украинцем, а по месту рождения (и своему, и отца) – несомненным россиянином, то для понимания его биографии важно и то, что его мать была из русских немцев – её звали Екатерина Беккер. Русские немцы подарили России немало путешественников и учёных; вероятно, в их среде сложилась определённая питающая культура. Текла в матери и польская кровь. Вся эта гремучая смесь интересна в плане не столько генетики, сколько смешения и взаимодействия элементов разных культур в одной семье.
Николай Миклухо в пятнадцать лет.
Известно, что Николай Николаевич горячо сочувствовал Польскому восстанию и стремился изучать польскую культуру – но вряд ли действительно чувствовал себя полякам, как это иногда интепретируют. Однако сам он считал польскую часть своей культурной идентичности значимой, наравне с русской и немецкой (увы, украинскую он при этом не упоминал; впрочем, слово “русский” в то время больше относилось к государственности, чем к этничности).
Учился Николай Николаевич в Германии и там, похоже, выступил немного Хлестаковым: давал понять, что он из княжеской семьи. Позже, в Великобритании и Австралии, путешественник также представлялся бароном – каковым, конечно же, не был. Вероятно, страсть к тому, чтобы очутиться среди людей видных, в элите, повлияла на его амбициозность и устремления как можно сильнее вложиться в науку.
Детство, полное лишений; юность, полная надежд
Детство Николая Николаевича в Санкт-Петербурге трудно было назвать сытым. Отец вернулся с Крымской войны с далеко зашедшей формой туберкулёза и вскоре умер; пенсии он себе не выслужил. Мать кормила детей, перечерчивая географические карты. Дома всё было в материках и океанах, трогать которые можно было только с трепетом: не испортить бы. Глядя на острова и заливы, маленький Коля Миклуха засыпал.
И всё же Екатерина Семёновна старалась, чтобы дети получали не минимум – по крайней мере, в образовании. Помимо самых необходимых предметов, преподавали им уже выходящий из обязательных французский язык вместе с более актуальным немецким, а также рисование – причём Николай обнаружил некоторые способности в этом искусстве.
Поначалу Колю вместе с братом Сергеем попытались отдать в Анненшуле, где уроки велись на немецком языке – но плата оказалась слишком высокой, и в итоге мальчиков стали пристраивать в казённую гимназию. Для этого мать попыталась получить справку о Миклухах из Чернигова – но ей пришло оповещение, что такой фамилии в реестре местных дворян не значится. Тогда она подала прошение о внесении Миклух в книгу дворянства Петербургской губернии – и с трудом, ради заслуг её мужа на войне, его удовлетворили.
Николай Миклухо в студенчестве.
Коля учился плохо, много прогуливал. Его больше интересовало участие в студенческих волнениях и протестах; даже раз его арестовали, но по малолетству отпустили – поверили, что просто из любопытства рядом стоял. В итоге гимназию Николай бросил и вместо того пошёл вольнослушателем в институт; это значит – лекции посещал, но студентом не значился. Зато наконец стал проявлять усердие, которого от него уже не ждали. Николая без шуток заинтересовали естественные науки. В конечном итоге он поступил в один из лучших в этом отношении университетов – Гейдельбергский.
Позже он ушёл учиться медицине в другой германский университет, в Йене. Во время практики между ним и умирающей пациенткой вспыхнул роман. В результате она завещала “князю Маклаю” свой череп – он сделал из него лампу, которую брал во все путешествия. Чтобы любимая, так сказать. освещала ему путь.
Путешествие во имя равенства
Отправляясь изучать тихоокеанские народы, Миклухо-Маклай поставил перед собой необычную цель. В то время только начала получать распространение теория эволюции, и людей занимал вопрос “переходного звена между обезьяной и человеком”. На это переходное звено, недолго думая, многие назначили темнокожих жителей планеты, например, папуасов. Николай Николаевич же считал, что они – просто одна из множества вариаций современного человека, и хотел изучить их и доказать своё мнение.
В то время семья оборвала общение с Николаем, недовольная его более чем странным поведением и непрактичными прожектами. Даже когда умерла его сестра Ольга, никто не счёл нужным сказать об этом “паршивому” сыну. Позже, конечно, когда Николай Николаевич вернулся прославленным путешественником, гордостью российских географов и этнографов, семейные отношения снова наладились.
Миклухо-Маклай в Квинсленде.
До своей знаменитой жизни среди папуасов Миклухо-Маклай совершил множество одиночных, без средств, на свой страх и риск, путешествий, а также в составе чужой экспедии изучил некоторые уже известные биологические виды и открыл новый вид рыб. То есть студенческим идеализмом взгляды, подвигнувшие его на изучение папусов, уже не назовёшь; людей и с хорошей, и с плохой стороны он давно знал. Зато его наблюдения и доклады помогли ему привлечь внимание Российского географического общества и добыть денег на настоящую экспедицию.
В итоге Миклухо-Маклай прожил несколько лет среди папуасов, удивляя их и удивляясь им. Ему дали прозвище “Лунный человек”, а когда он уехал на родину, его образ становился всё более и более мифическим. Вокруг его “подвигов” стали складываться легенды – в них он, например, останавливал войны и открывал папуасам новые технологии. С популярностью новых идей Миклухо-Маклай получал новые роли в мифах. В середине двадцатого века рассказывали, будто он призывал к стремлению к независимости, а уже в двадцать первом веке рассказывали, будто ему, белому человеку, некогда передавали тайные магические знания, и ничего плохого от этого не случилось – а значит, и теперь можно рассказывать те же вещи белым учёным.
В результате своей жизни среди папуасов Николай Николаевич не только выяснил и доказал, как биолог, что темнокожие – очевидные представители биологического вида, но и написал один из первых обширных этнографических трудов своего времени. Многие этнографы и антропологи в наше время в России с почтением празднуют его день рождения.
Женщины путешественника
Как считается, чтобы войти в доверие к папуасам, Николай Николаевич временно взял себе в жёны местную женщину. Этой женщине он позже оставил свой дом со всем нажитым имуществом. Перед отъездом он убедил местных жителей… прятать свои семьи при приближении кораблей с европейцами. Путешественник серьёзно опасался работорговцев и просто дурного обращения европейцев с местными.
Постоянной, венчаной женой ему стала белая австралийка, молодая вдова Маргарет Кларк, дочь премьер-министра. У них родились два сына, которые россияне знают под именами Александр и Владимир, а австралийцы – Нильс и Аллен.
Жена и дети Миклухо-Маклая.
На самом деле, походные жёны Миклухо-Маклая – тёмная сторона его жизни. Он постоянно сожительствовал с нанятыми в разных странах служанками, очень часто – не смущаясь их возрастом. Так, про одиннадцатилетнюю служанку-микронезийку он писал, что в жёны она может годиться не ранее, чем через… год. В Чили он спал с четырнадцатилетней проводницей.
Путешественник отвергал работорговлю и с возмущением отзывался о тех европейцах, которые покупали себе рабынь для утех, но на этом его нравственность в отношении женщин заканчивалась. Миклухо-Маклай отлично видел, что девочки-подростки отличаются поведением и внешне от женщин, но утешал свою совесть фразами вроде того, что на юге девушки созревают быстро.
Правда, к дворянству не прилагалось поправки материального положения, так что всего пришлось добиваться Миклухам своим умом. Так, например, отец Николая Николаевича, внук первого дворянина из Миклух, за счёт ума и прилежания сумел выучиться в университете с блестящими показаниями – и стал инженером-путейцем (железные дороги были новым, перспективным направлением).
О приставке “Маклай” к фамилии путешественника к нашему времени сформировалась легенда: якобы ещё воюя с поляками, Миклухи взяли в плен шотдандского рыцаря. Тот вошёл в семью примаков, перейдя заодно в православие, и его фамилию Миклухи присоединили к своей.
На деле неизвестно, чтобы кто-либо до Николая Николаевича использовал эту фамилию. В отличие от Миклух, Маклаи ни в каких бумагах не упоминались. Скорее всего, это просто псевдоним – дань романтическим настроениям и мультикультуралистским взглядам Николая Николаевича.
Если по отцовской линии путешественник был украинцем, а по месту рождения (и своему, и отца) – несомненным россиянином, то для понимания его биографии важно и то, что его мать была из русских немцев – её звали Екатерина Беккер. Русские немцы подарили России немало путешественников и учёных; вероятно, в их среде сложилась определённая питающая культура. Текла в матери и польская кровь. Вся эта гремучая смесь интересна в плане не столько генетики, сколько смешения и взаимодействия элементов разных культур в одной семье.
Николай Миклухо в пятнадцать лет.
Известно, что Николай Николаевич горячо сочувствовал Польскому восстанию и стремился изучать польскую культуру – но вряд ли действительно чувствовал себя полякам, как это иногда интепретируют. Однако сам он считал польскую часть своей культурной идентичности значимой, наравне с русской и немецкой (увы, украинскую он при этом не упоминал; впрочем, слово “русский” в то время больше относилось к государственности, чем к этничности).
Учился Николай Николаевич в Германии и там, похоже, выступил немного Хлестаковым: давал понять, что он из княжеской семьи. Позже, в Великобритании и Австралии, путешественник также представлялся бароном – каковым, конечно же, не был. Вероятно, страсть к тому, чтобы очутиться среди людей видных, в элите, повлияла на его амбициозность и устремления как можно сильнее вложиться в науку.
Детство, полное лишений; юность, полная надежд
Детство Николая Николаевича в Санкт-Петербурге трудно было назвать сытым. Отец вернулся с Крымской войны с далеко зашедшей формой туберкулёза и вскоре умер; пенсии он себе не выслужил. Мать кормила детей, перечерчивая географические карты. Дома всё было в материках и океанах, трогать которые можно было только с трепетом: не испортить бы. Глядя на острова и заливы, маленький Коля Миклуха засыпал.
И всё же Екатерина Семёновна старалась, чтобы дети получали не минимум – по крайней мере, в образовании. Помимо самых необходимых предметов, преподавали им уже выходящий из обязательных французский язык вместе с более актуальным немецким, а также рисование – причём Николай обнаружил некоторые способности в этом искусстве.
Поначалу Колю вместе с братом Сергеем попытались отдать в Анненшуле, где уроки велись на немецком языке – но плата оказалась слишком высокой, и в итоге мальчиков стали пристраивать в казённую гимназию. Для этого мать попыталась получить справку о Миклухах из Чернигова – но ей пришло оповещение, что такой фамилии в реестре местных дворян не значится. Тогда она подала прошение о внесении Миклух в книгу дворянства Петербургской губернии – и с трудом, ради заслуг её мужа на войне, его удовлетворили.
Николай Миклухо в студенчестве.
Коля учился плохо, много прогуливал. Его больше интересовало участие в студенческих волнениях и протестах; даже раз его арестовали, но по малолетству отпустили – поверили, что просто из любопытства рядом стоял. В итоге гимназию Николай бросил и вместо того пошёл вольнослушателем в институт; это значит – лекции посещал, но студентом не значился. Зато наконец стал проявлять усердие, которого от него уже не ждали. Николая без шуток заинтересовали естественные науки. В конечном итоге он поступил в один из лучших в этом отношении университетов – Гейдельбергский.
Позже он ушёл учиться медицине в другой германский университет, в Йене. Во время практики между ним и умирающей пациенткой вспыхнул роман. В результате она завещала “князю Маклаю” свой череп – он сделал из него лампу, которую брал во все путешествия. Чтобы любимая, так сказать. освещала ему путь.
Путешествие во имя равенства
Отправляясь изучать тихоокеанские народы, Миклухо-Маклай поставил перед собой необычную цель. В то время только начала получать распространение теория эволюции, и людей занимал вопрос “переходного звена между обезьяной и человеком”. На это переходное звено, недолго думая, многие назначили темнокожих жителей планеты, например, папуасов. Николай Николаевич же считал, что они – просто одна из множества вариаций современного человека, и хотел изучить их и доказать своё мнение.
В то время семья оборвала общение с Николаем, недовольная его более чем странным поведением и непрактичными прожектами. Даже когда умерла его сестра Ольга, никто не счёл нужным сказать об этом “паршивому” сыну. Позже, конечно, когда Николай Николаевич вернулся прославленным путешественником, гордостью российских географов и этнографов, семейные отношения снова наладились.
Миклухо-Маклай в Квинсленде.
До своей знаменитой жизни среди папуасов Миклухо-Маклай совершил множество одиночных, без средств, на свой страх и риск, путешествий, а также в составе чужой экспедии изучил некоторые уже известные биологические виды и открыл новый вид рыб. То есть студенческим идеализмом взгляды, подвигнувшие его на изучение папусов, уже не назовёшь; людей и с хорошей, и с плохой стороны он давно знал. Зато его наблюдения и доклады помогли ему привлечь внимание Российского географического общества и добыть денег на настоящую экспедицию.
В итоге Миклухо-Маклай прожил несколько лет среди папуасов, удивляя их и удивляясь им. Ему дали прозвище “Лунный человек”, а когда он уехал на родину, его образ становился всё более и более мифическим. Вокруг его “подвигов” стали складываться легенды – в них он, например, останавливал войны и открывал папуасам новые технологии. С популярностью новых идей Миклухо-Маклай получал новые роли в мифах. В середине двадцатого века рассказывали, будто он призывал к стремлению к независимости, а уже в двадцать первом веке рассказывали, будто ему, белому человеку, некогда передавали тайные магические знания, и ничего плохого от этого не случилось – а значит, и теперь можно рассказывать те же вещи белым учёным.
В результате своей жизни среди папуасов Николай Николаевич не только выяснил и доказал, как биолог, что темнокожие – очевидные представители биологического вида, но и написал один из первых обширных этнографических трудов своего времени. Многие этнографы и антропологи в наше время в России с почтением празднуют его день рождения.
Женщины путешественника
Как считается, чтобы войти в доверие к папуасам, Николай Николаевич временно взял себе в жёны местную женщину. Этой женщине он позже оставил свой дом со всем нажитым имуществом. Перед отъездом он убедил местных жителей… прятать свои семьи при приближении кораблей с европейцами. Путешественник серьёзно опасался работорговцев и просто дурного обращения европейцев с местными.
Постоянной, венчаной женой ему стала белая австралийка, молодая вдова Маргарет Кларк, дочь премьер-министра. У них родились два сына, которые россияне знают под именами Александр и Владимир, а австралийцы – Нильс и Аллен.
Жена и дети Миклухо-Маклая.
На самом деле, походные жёны Миклухо-Маклая – тёмная сторона его жизни. Он постоянно сожительствовал с нанятыми в разных странах служанками, очень часто – не смущаясь их возрастом. Так, про одиннадцатилетнюю служанку-микронезийку он писал, что в жёны она может годиться не ранее, чем через… год. В Чили он спал с четырнадцатилетней проводницей.
Путешественник отвергал работорговлю и с возмущением отзывался о тех европейцах, которые покупали себе рабынь для утех, но на этом его нравственность в отношении женщин заканчивалась. Миклухо-Маклай отлично видел, что девочки-подростки отличаются поведением и внешне от женщин, но утешал свою совесть фразами вроде того, что на юге девушки созревают быстро.
