«Мы первые напали на Финляндию. Я воевать не желаю…»

 В отчётах НКВД (опубликованы ЦА ФСБ и РАН) отразились высказывания и поступки многих рядовых граждан в армии и в тылу, свидетельствовавшие о такой «горячей поддержке» и таком бардаке в РККА, что с первых дней было понятно — победить маленькую финскую армию будет непросто.

Советский истребитель. Источник: wikipedia.org

На фронте

Из отчётов офицеров НКВД:

2.12.1939 Красноармеец Афанасьев в пути в с. Пряжу заявил: «Дальше этого я не пойду, хоть режьте меня на месте, это издевательство, так же как и в старой армии. Моей семье не дают ничего, мои дети сидят голодные, пускай помирают с голоду. У вас правды не найдёшь».

Красноармеец Горечинин, проходя мимо дома, где жили командир роты Беспалов и политрук Левин, в присутствии красноармейца И. заявил: «Вот здесь живут красные бандиты и о красноармейцах не заботятся. […] пуля попадет в них, считаться с ними не будем».

9.12.1939 Неблагополучное положение с обувью имеет место в ряде частей. На почве недовольства плохим состоянием обуви красноармеец К. […] 9 дек. заявил: «Нас везут на мясозаготовки, моя первая пуля в бою будет приказывающим командирам».

27.12.1939 Санинструктор Барабашин: «Я не хочу здесь находиться и не хочу воевать, а меня насильно принуждают и многие из бойцов не хотят здесь находиться, а их также принуждают здесь быть и воевать».

7.01.1940 Красноармеец 768-го с. п.: «За что мы воюем? Говорят, за освобождение финского народа, но сколько воюем, а ещё не видели ни одного финна. Я считаю, наше правительство […] издевается над народом».

Красноармеец Софелкин: «Для чего мы здесь мёрзнем? […] Разве не хватает своей земли? […] У нас осталось много неубранного хлеба с полей, и семьи голодают».

Разбитая советская колонна. Источник: wikipedia.org

24.01.1940 Красноармеец Черняк: «Я не знаю, за что мы воюем. При советской власти я жил плохо, а тех, которых мы освободили, они жили лучше нас, так зачем же их освобождать».

Черняк на приказание командира взвода Мельникова прекратить антисоветские разговоры заявил: «Я тебе глотку перерву, а если встретимся в бою, то пущу в расход». При этом нанес командиру взвода два удара.

9.02.1940 Красноармеец Шур: «Как кончим воевать с Финляндией, и снова завяжется война с каким-нибудь другим государством, я убегу, пусть меня лучше расстреляют».

Эти примеры — капля в море подобных донесений. Считая войну несправедливой, видя ложь пропаганды, равнодушие командиров к жизни рядового, фатальные проблемы со снабжением, немало людей просто не хотели воевать. Моральный облик многих командиров — воровство и мародерство, трусость, халатность — не мог вдохновить бойцов. Часто случаи самострелов, самовольных отлучек, пьянства и дезертирства рядовых были массовыми.

В тылу

Не вдохновляло бойцов на «защиту Родины» и положение дома. Те же тенденции проявлялись в словах и делах людей, которые, казалось бы, есть опора советского строя. В массовом восприятии не финны были врагами.

2.12.1939 Писатель Р. […] (Киев): «Конечно, мы в силу дисциплины обязаны писать протесты, воззвания и негодующие стихи. Но мне, по правде сказать, жаль ни в чём не повинных финнов».

Рабочий фабрики «Рот-Фронт» Евстигнеев (Моск. обл.): «Где бы мы ни начинали воевать, везде наша война называется освободительной войной. Народ другой страны освобождаем от гнета капиталистов, а сами от этого лучше не живём. С каждым днём жить всё хуже…».

Советские воины в Выборге

7.12.1939 Ст. лаборант Московского текстильного института: «В газетах только и пишут о возмущении народа по поводу финских провокаций и об энтузиазме населения. В самом деле у всех такое угнетенное настроение, что хуже и быть не может. Куда нам воевать, когда страну кормить нечем, а энтузиазм — только казённый».

25.12.1939 Лейтенант НКВД, комментируя в отчете антисоветские высказывания ленинградцев: «Большие нарекания и озлобление вызывают трудности получения продуктов питания, рост цен на рынках на колхозные продукты и связанное с доставанием продуктов стояние в очередях, особенно в связи с усилением холодов…».

27.12.1939 Рабочий-грузчик фабрики «Партизан» С. […] (Кингисепп): Теперь нашего брата — пушечное мясо положат немало. Сначала сагитируют нас, а мы, дураки, и прём грудью на пулемёт. […] Сначала воевали на востоке, в Монголии, потом с Польшей. Литву, Латвию, Эстонию взяли, а раз Финляндия не согласилась, пушечного мяса у нас хватит".

9.02.1940 Из письма К. […], жителя Краснодара: «…Хлеба мало, очередь, и на базаре дорого […] Вообще очереди на все. Новое — у нас берут несколько годов в Красную Армию, зятя взяли и сына тоже. Живем неважно, заработки дешёвые, а продукты дорогие. У нас нет ничего — ни костюмов, ни белья…».

13.03.1940 Л. […], поэт (Москва): «Люди и у нас ничего не стоят. Такие договора показывают полное пренебрежение к людям. Зачем только находятся люди, идущие на эту авантюру. Если бы люди были смелее и немного больше думали, они бы не воевали. Пусть воюет правительство».

Студент Сафронов (Москва): «Где уж там большая страна Германия или Япония! Дрались только против маленькой Финляндии, а уж везде население осталось без мяса, без масла, без хлеба и скоро останутся без штанов. Если из-за Финляндии создались километровые очереди, то, что же будет, если придётся воевать против большой страны».

Урок войны

Весной 1940 года Главный военный совет РККА одной из причин поражений в только что закончившейся войне назвал плохой боевой дух. 17 апреля в речи перед советом Сталин возложил ответственность за это на подготовку политработников: «Недостаточно того, что политработник на словах будет твердить партия Ленина — Сталина, все равно что аллилуйя-аллилуйя. […] Он должен быть политически стойким […], он должен знать военное дело. Без этого мы не будем иметь хорошего бойца, хорошо налаженного снабжения, хорошо организованного пополнения для армии».

На заседании совета 13 апреля командарм Павлов выдвинул характерный тезис: «…военная идеология у нас, военных, начиная от командира полка и ниже, до бойца, должна быть сформирована так, чтобы наши начальники и бойцы понимали, что независимо от справедливой или несправедливой [войны] наши войска должны бить противника…». Коллеги Павлова были с ним солидарны. Лишь комкор Кирпонос подчеркивал, что «…если у нас не будет доверия к командиру, будет плохо. Мы должны знать людей, и учить людей, и заботиться о живом человеке».

Сталин и его полководцы видели провал пропаганды. Но они решали проблему обновлением риторики и требований к политработнику и солдату, не особо обращаясь к нуждам солдата и его семьи. При обеднении населения для военного успеха либо страх перед победой врага должен быть сильнее презрения к собственному начальству и нежелания воевать, либо власть должна больше думать о подлинных интересах своего народа и его доверии. Как и в 1939−40 гг., в числе прочих эта ошибка сказалась в 1941 году: боевой дух РККА только тогда стал крепок, когда солдат решил, что ему есть за что воевать вне зависимости от уровня доверия к власти.

 Константин Котельников    13.06.2023