Его смерть от обжорства предрекал современник, поэт Батюшков. О его любви к еде ходили в кругу писателей и поэтов анекдоты, которые, зачастую были основаны на реальных событиях. Ведь Крылов действительно обожал еду, и никогда не пропускал завтрак, обед и ужин. А еще с удовольствием ходил в гости, на званные обеды, на трапезы в Английский клуб, где поражал сотрапезников размерами своего аппетита и возможностями своего желудка.
Современники вспоминали, что по окончании огромного обеда, съев несколько больших блюд, Крылов скромно вздыхал и приговаривал: "Много ли надо человеку?" Чем вызывал бурное веселье за столом, ведь все видели – очень, очень много.
А умер, кстати, баснописец совсем не от заворота кишок вследствие злоупотребления блинами (или рябчика, тут версии расходятся), а от двухстороннего воспаления легких.
Обратимся к воспоминаниям современников о вкусах и привычках великого гурмана.
М. Е. Лобанов "Жизнь и сочинения И. А. Крылова"
Не имея семейства, ни родственных забот и обязанностей, не знал ни раздирающих иногда душу страданий, ни сладостных упоительных восторгов счастия семейственной жизни. Сытный, хотя и простой обед, и преимущественно русский, как, например: добрые щи, кулебяка, жирные пирожки, гусь с груздями, сиг с яйцами и поросенок под хреном, составляли его роскошь. Устрицы иногда соблазняли его желудок, и он уничтожал их не менее восьмидесяти, но никак не более ста, запивая английским портером. По окончании трапезы дома или в Английском клубе, который он постоянно посещал более 35 лет, или в знакомых домах, он любил, по русскому обычаю, отдохнуть и вздремнуть. В Английском клубе долго оставалось не закрашенным пятно на стене, сделанное его головою, покоившеюся после сытного обеда. Там намеревались поставить бюст его.
Н. М. Еропкина "Воспоминания об И. А Крылове"
Я отлично помню этот последний обед Крылову. Была уха с расстегаями, которыми обносили всех, но перед Иваном Андреевичем стояла глубокая тарелка с горою расстегаев. Он быстро с ними покончил и после третьей тарелки ухи обернулся к буфету. Емеля знал уже, что это значит, и быстро поднес ему большое общее блюдо, на котором оставался еще запас. За обедом Иван Андреевич не любил говорить, покончив с каким-нибудь блюдом, под горячим впечатлением высказывал свои замечания.
Так случилось и на этот раз: "Александр Михайлович (Тургенев, бывший Казанский губернатор), а Александровна-то Егоровна какова! Недаром в Москве жила: ведь у нас здесь такого расстегая никто не смастерит – и ни одной косточки! Так на всех парусах через проливы в Средиземное море и проскакивают. (Крылов ударял себя при этом ниже груди.) Уж вы, сударь мой, от меня ее поблагодарите. А про уху и говорить нечего – янтарный навар…
Благородная старица!" Телячьи отбивные котлеты были громадных размеров – еле на тарелке умещались, и половины не осилишь. Крылов взял одну, затем другую, приостановился и, окинув взором обедающих, быстро произвел математический подсчет и решительно потянулся за третьей…
"Ишь, белоснежные какие! Точно в Белокаменной", – счастливый и довольный поведал он. Покончить умудрился он раньше других, и, увидев, что на блюде остались еще котлеты, потребовал от Емели продолжения. Громадная жареная индейка вызвала неподдельное восхищение. "Жар-птица! – твердил он, и обратившись ко мне, жуя и обкапывая салфетку, повторял: – У самых уст любезный хруст… Ну и поджарила Александра Егоровна! Точно кожицу отдельно и индейку отдельно жарила. Искусница! Искусница!"
Иван Андреевич, не поддаваясь теориям иностранных врачей, держался русской старины: он плотно обедал, плотно и ужинал. Был он на вечере Алексея Алексеевича Перовского, который раз в неделю приглашал к себе на беседу русских писателей; перед самым ужином зашла речь о том, здорово ли ужинать? Мнения были различные: одни говорили, что они только завтракают и обедают, другие, что они прежде ужинали, но доктора им запретили ужинать. "А я так – сказал Иван Андреевич, накладывая себе изрядную порцию стерляди под желе, – ужинать перестану, наверное, в тот день, с которого перестану обедать."
А теперь давайте приготовим одно из любимых блюд писателя, которое дошло до нас в описаниях современников. Правда , "пропорций" для Крылова не существовало, но в этом рецепте они указаны.
Демьянова уха
"Что за уха! Да как жирна: Как будто янтарем подернулась она! Потешь же, миленький дружочек! Вот. лещик, потроха, вот стерляди кусочек!"
Ингредиенты:
700-800 г речной рыбы разных сортов, предпочтительно благородных; 600 г картофеля; 1 луковица; 300 г помидоров; 2 ст. л. масла; 1 лавровый лист; 10 горошин черного перца; по 1 корню петрушки и сельдерея; по 2-3 ст. л. мелко нарубленной зелени укропа, петрушки и сельдерея; рюмка водки (необязательно).
Метод:
Рыбу филировать. Голову с вынутыми жабрами, плавники, хвосты и кости отварить в течении получаса в 2,5 литрах слегка подсоленной воды. Картофель нарезать кубиками, лук мелко нарубить, залить процеженным бульоном, добавить крупно нарезанные корни петрушки и сельдерея. Варить около 20 минут. За 7-10 минут до окончания варки добавить подготовленные куски рыбного филе, нарезанные дольками помидоры, лавровый лист, перец горошком. В конце вынуть корни петрушки и сельдерея, добавить в уху сливочное масло и зелень. По желанию влить рюмку водки.
Теперь уже не разобрать, что в забавных историях про обжорство Крылова правда, а что ложь. Но попади они в Голливуд, их подписали бы – "основано на реальных событиях".
Последняя легенда о нем связана с его похоронами. Когда какой-то прохожий полюбопытствовал у одного из людей, шедших за гробом поэта: "А кого это хоронят?" Из процессии ему ответили: "Ивана Андреевича Крылова, министра народного просвещения." "Вы очевидно ошибаетесь, – удивился тот. Ведь граф Уваров министр просвещения, а Крылов – баснописец." Но тот же голос из толпы сказал: "Никакой ошибки нет. Крылов просвещал народ, а Уваров в своих докладах сочинял басни".
Будьте здоровы и счастливы
/КР:/
Великий баснописец и столь же великий гурман…/
5
