Матвей Петрович Бронштейн (1906–1938) родился в Виннице (Украина) в семье провинциальной еврейской интеллигенции. Матвей много и жадно читал – родители покупали детям много книг.
С самого начала войны 1914 года отец как врач был мобилизован в армию, откуда вернулся только через четыре года. Положение семьи сильно ухудшилось, и в 1915 году мать увезла детей в Киев.
В средней школе Матвей не учился. В Виннице для гимназии он был еще мал, а в Киеве поступить в гимназию мешали сразу несколько причин: процентная норма (которая в Киеве была еще меньше, чем в черте оседлости ), небольшой достаток семьи и слишком юный возраст. Было решено, Матвей и его брат-близнец Исидор будут учиться дома, а экзамены в гимназии сдавать экстерном. Когда в 1920 году в Киеве установилась советская власть, мальчики, стараясь наверстать упущенное время, стали ежедневно посещать городские библиотеки, где с головой окунулись в море книг, предпочитая самостоятельное книжное образование школьному.
В 1924 году Матвей узнал, что при университете действует кружок любителей физики. Его руководителем и создателем был молодой физик Петр Саввич Тартаковский. Бронштейн, формально не имевший даже среднего образования, но фактически уже обладавший знаниями для начала научной работы, участвовал в работе кружка вместе со студентами университета.
В кружке рассматривались самые актуальные вопросы физики того времени. Всего через несколько месяцев — в январе 1925 года — «Журнал Русского физико-химического общества» получил первую статью Бронштейна «Об одном следствии гипотезы световых квантов». В то время фотонную гипотезу все еще отвергал даже Нильс Бор, так что 18-летний Бронштейн сразу же попал в гущу событий физики тех лет.
В том же 1925 году две его статьи по квантовой теории взаимодействия рентгеновского излучения с веществом были опубликованы в известном немецком журнале «Zeitschrift für Physik», в 1926 году — еще три статьи. Его быстро узнают киевские физики и астрономы. Он становится членом секции научных работников при Киевском окружном отделении Союза работников просвещения. Директор астрономической обсерватории С. Д. Черный и руководители физических семинаров Л.И. Кордыш и Г.Г. Де Метц высоко оценивали его работу; их отзыв пригодился Бронштейну при поступлении в университет.
В 1926 году молодой физик переезжает в Ленинград, который в то время был научной столицей СССР – здесь находилась Академия наук и ее основные институты. Бронштейн поступает на физический факультет Ленинградского университета. Очень скоро на физфаке заговорили о новом студенте, с которым побаивались дискутировать преподаватели и у которого за плечами были статьи в европейских научных журналах.
Во время учебы делил свое время между физикой и астрономией – одновременно с учебой на физическом факультете посещал лекции по астрономии, поскольку увлекся ею еще в Киеве. Среди студентов-астрономов особенно близко сошелся с Виктором Амбарцумяном – будущим академиком, одним из основоположников теоретической астрофизики в СССР. В 1929 году Бронштейн опубликовал несколько значимых работ по астрофизике. В частности, вывел зависимость температуры поверхности звезды от её эффективной температуры – ныне эта формула носит название «Соотношение Хопфа-Бронштейна».
В Ленинградском университете Бронштейн был членом знаменитого среди студентов «джаз-банда», ядро которого составляли «три мушкетера» – Дау (Лев Ландау), Димус (Дмитрий Иваненко) и Джонни (Георгий Гамов) и одна девушка – Евгения Канегиссер, которая и привела туда Бронштейна. У него было прозвище Аббат. «Я не помню, кто его назвал Аббатом, но это имя к нему очень шло.
Своим знакомством с «мушкетерами» Бронштейн был обязан Жене Каннегисер — одной из членов «Джаз-банда». В один из весенних дней 1927 года Женя, выходя из лаборатории на Васильевском острове, увидела невысокого темноволосого юношу в больших очках, в распахнутой куртке, так как был неожиданно очень теплый день. Это обстоятельство побудило общительную девушку заговорить с ним строкой из поэмы Николая Гумилева: «Свежим ветром снова сердце пьяно…» На что тот незамедлительно продекламировал последующие строки, а также все вступление к этой поэме. По дороге в университет они продолжали читать друг другу свои любимые стихи.
При первой встрече с «мушкетерами» Женя рассказала им, что нашла замечательного человека, и они радушно приняли Матвея в свою семью. Вот как она вспоминает его в те годы: «Он был исключительно “цивилизован” не только в том смысле, что он много читал, почти обо всем думал, но для очень молодого человека был необыкновенно деликатен по отношению к чувствам и ощущениям других людей, очень благожелателен».
Бронштейн очень любил поэзию и знал наизусть множество стихов. Знал не только русскоязычную поэзию – в его дарственных надписях имеются поэтические цитаты на немецком, английском и французском языках. При случае легко и по разным поводам и сам сочинял стихи. В памяти друзей сохранилось немало его стихотворных строк.
В 1930 году Бронштейн окончил физфак ЛГУ и 1 мая того же года поступил в теоротдел ЛФТИ на должность лаборанта. Он активно участвовал в знаменитых физических семинарах членкора АН СССР Я. И. Френкеля, высоко ценившего аналитические способности молодого физика. К тому времени он уже считался серьезным перспективным физиком-теоретиком, преподавал в ЛГУ, ЛПИ и других институтах.
В 1931 году он познакомился с Лидией Чуковской – в то время женой историка литературы Цезаря Вольпе. В 1934 году брак распался: Чуковская ушла от мужа, забрав маленькую дочь. Через некоторое время давно влюбленный в нее Бронштейн сделал ей предложение и они поженились.
К.И. Чуковский о Матвее Бронштейне: «Мне часто случалось испытывать чувство восхищения человеческой личностью. Такое же чувство я испытывал всякий раз, когда мне доводилось встречаться с молодым физиком М. П. Бронштейном. Достаточно было провести в его обществе полчаса, чтобы почувствовать, что это человек необыкновенный. Он был блистательный собеседник, эрудиция его казалась необъятной. Английскую, древнегреческую, французскую литературу он знал так же хорошо, как и русскую. В нем было что-то от пушкинского Моцарта — кипучий, жизнерадостный, чарующий ум».
Лауреат Нобелевской премии, академик Ж. И. Алферов о гибели Бронштейна: «Среди потерь, понесенных Институтом и нашей наукой, убийство Матвея Петровича Бронштейна является одним из самых трагических и бесконечно тяжелых. Мы потеряли не просто замечательного ученого, писателя, человека, мы потеряли для страны будущее целой научной области».
Академик В.Фок о вкладе Бронштейна в создание квантовой теории гравитации (1948 г.): «Работа Иваненко и Соколова озаглавлена "Квантовая теория гравитации". Это заглавие не соответствует ее содержанию; правильнее было бы озаглавить работу более скромно, например, "Упрощенное изложение квантовой теории гравитации".
Дело в том, что квантовая теория гравитации создана ленинградским физиком М.П.Бронштейном в его работе "Квантование гравитационных волн", напечатанной в 1936 году. Иваненко и Соколов используют результаты работы Бронштейна, хотя нигде в тексте на нее не ссылаются. <…> Каковы бы ни были причины, побудившие авторов замалчивать достижения Бронштейна, их работу никак нельзя рассматривать как построение квантовой теории гравитации, ибо такая теория была создана Бронштейном за 11 лет до них».
Матвей Бронштейн является также автором научно-популярных книг по физике «Строение вещества» и «Атомы, электроны и ядра», а также специально написанных для детей замечательных книг «Солнечное вещество», «Лучи Икс» и «Изобретатели радиотелеграфа». Его жена – Лидия Корнеевна Чуковская – работавшая в Ленинградском Детиздате, редактировала все детские научно-художественные книги Бронштейна. А главным редактором этих книг был С. Я. Маршак.
«В качестве детского писателя я могу засвидетельствовать, что книги Бронштейна «Солнечное вещество», «Лучи Икс» и другие кажутся мне превосходными. Это не просто научно-популярные очерки — это чрезвычайно изящное, художественное, почти поэтическое повествование о величии человеческого гения», – так оценил творчество Броштейна Корней Чуковский.
«Книга "Солнечное вещество", принадлежащая перу безвременно погибшего талантливого физика Матвея Петровича Бронштейна, представляет собой незаурядное явление в области мировой популярной литературы. Она написана настолько просто и увлекательно, что чтение ее, пожалуй, равно интересно любому читателю от школьника до физика-профессионала. Раз начав ее, трудно удержаться и не дочитать до конца», – писал Лев Ландау.
К.И. Чуковский об энциклопедичности Бронштейна: «Если бы вся наша цивилизация погибла — Бронштейн один, собственными силами, мог бы восстановить энциклопедию от „А“ до „Я“».
22 ноября 1935 года Бронштейн защитил диссертацию на звание доктора физико-математических наук на тему «Квантование гравитационных волн».
В конце июля 1937 года он выехал на лечение в Кисловодск и по дороге на Кавказ заехал в Киев навестить родителей. В ночь с 5 на 6 августа в доме своих родителей он был арестован.
Не помогли ни обращения тестя ученого – Корнея Чуковского, ни мольбы друга семьи – Самуила Маршака, ни отчаянные письма наверх верного товарища по научным изысканиям Льва Ландау.
В тюрьме Матвей Петрович пробыл чуть больше полугода — вплоть до трагической развязки. В камере, рассчитанной на 16 человек, находилось примерно 150 заключенных. Чудом выживший сокамерник рассказал, что ярче других ему запомнился Бронштейн, который отличался «необыкновенной концентрацией интеллекта, культуры и нравственных чувств». Иногда, когда обстановка в камере это позволяла, Матвей Петрович по просьбе заключенных рассказывал об исторических личностях (Галилее, Эйнштейне и других), читал любимые стихи, прежде всего Пушкина и Блока. Сначала его вызывали к следователям нечасто и ненадолго. Возвращался в камеру он со следами побоев на теле, но вел себя стойко, не жаловался, не терял надежду на помощь друзей и знавших его известных физиков. Однако к концу следствия допросы стали более частыми и отличались особой жестокостью. В последний раз он отсутствовал трое суток, после чего его — истерзанного и полуживого — принесли на руках и бросили на топчан.
Придя в сознание, он, по свидетельству соседа, долго находился в состоянии сильного отчаяния, сокрушаясь, что не выдержал пыток и оговорил себя.
Суд состоялся 18 февраля 1938 года. Жизнь Матвея Бронштейна оборвалась в подвалах НКВД, где он был расстрелян через пятнадцать минут после оглашения смертного приговора.
Семье физика приговор сообщили как «десять лет без права переписки». К. И. Чуковский, посвятивший много времени выяснению судьбы зятя, узнал о его расстреле лишь в конце 1939 года. Самой Лидии Чуковской, выехавшей в то время с дочерью из Ленинграда на Украину, удалось избежать ареста, хотя соответствующие документы уже были оформлены.
Матвей Петрович Бронштейн прожил всего тридцать один год. Машина репрессий в одном человеке уничтожила, по сути, Вселенную. Её певца и одновременно композитора. Архитектора и зодчего. Инока и святителя. Уничтожила целый мир.
И даже больше – любимого человека, страшная боль об утрате которого у жены ученого – Лидии Чуковской – осталась навсегда:
Куда они бросили тело твое? В люк?
Где расстреливали? В подвале?
Слышал ли ты звук
Выстрела? Нет, едва ли.
Выстрел в затылок милосерд:
Вдребезги память.
Вспомнил ли ты тот рассвет?
Нет. Торопился падать.
Лидия Чуковская, 1956.
Определением Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 9 мая 1957 года Матвей Бронштейн был реабилитирован посмертно.
36
