Помню, как по мостовой возле винного магазина текло рекой вино из разбитых бутылок. Эта изменившаяся атмосфера, ощущение неминуемой беды, которая разверзлась над всеми нами, — всё это откладывалось где-то в глубине души, и нужно было начинать действовать. Я по настоянию мамы в школьные годы изучал немецкий язык, поэтому меня направили на курсы военных переводчиков.
После учёбы получил назначение под Ростов. Во время наступления немцев наши позиции оказались сметены, и мне пришлось переплыть Аксай, один из притоков Дона, чтобы спастись. А потом начался мой переход через Кавказский хребет вместе с отступающими войсками. У нас с собой была только гречневая крупа, из которой один из солдат напёк оладий. Во время подъёма этот сослуживец где-то отстал — пришлось штурмовать Эльбрус на голодный желудок.
В предгорье мы попали под ливень: одежда промокла, сапоги хлюпали по жиже. Начали подниматься в горы — и гимнастёрка замерзала прямо на теле, как бельё на морозе. Сознание потихоньку отключалось — от усталости, от голода. Бредя в каком-то полусне по краю расщелины, я ориентировался по спине солдата впереди меня. Но, вдруг очнувшись, увидел: спина исчезла! Оказалось, что солдат, идущий впереди, зазевался и провалился в расщелину, а я смог её вовремя заметить и перескочить.
Помню ещё одну историю. В Ставрополье на рассвете мы заняли село, только что отбитое нами у фашистов. Я должен был отконвоировать пленного в штабную избу. Пока мы шли, он всё просил: «Не стреляйте в меня!» А тогда ведь человеческая жизнь ничего не стоила. Так вот, привёл я этого немца в командирскую избу. Что такое командирская изба, знаете? Поясняю: одна большая комната с печкой, на которой повар готовит блины для командира полка.
А в соседней маленькой комнатке — железная кровать, на которой пытаются уместиться, чтобы вздремнуть, все офицеры штаба. Оставил я своего немца там и уехал с поручением. Вернувшись ночью, увидел следующую картину: на этой железной кровати примостился мой немец, рядом с ним другой немец, которого поймали уже без меня, у них в ногах поперёк кровати лежал начальник химической службы полка, на полу возле кровати спал ничком начальник разведки, а на его попе покоилась голова третьего пленного немца.
Над всем этим возвышался часовой, который тоже спал, сидя на стуле. Стояла полная тишина, словно и нет никакой войны. И я вдруг подумал: здесь лежат смертельно уставшие от войны люди. Просто по какой-то прихоти судьбы на них надели разную форму и отправили воевать друг с другом.
/КР:/
Не дай Бог война!!!/
