Так вспоминал его школьный друг. Да, у Довлатова в школьные годы была фамилия отца. И назвался он евреем, хотя с тем же успехом мог бы назваться армянином – по маме.
Про отца Довлатова мы знаем не так уж много, разве что причудливое имя Донат, которое в наше время приобрело еще и финансовый смысл. И сам Довлатов особо не писал о нем. Фотографа Жбанкова или своего непутевого кузена Бориса прославил навечно – а от отца даже фамилию не оставил.
Но это литература. На самом деле Сергей Донатович отца не просто любил, тот был очень важным человеком в его жизни. Стоит рассказать.
Донат Мечик (1909 – 1995) в юности был кем-то вроде стендапера. Вел концерты, при том читал собственные тексты, легко импровизировал, у него было отменное чувство юмора. Но в родном Владивостоке он больше прославился как чтец Зощенко. То была середина 20-х, разгар зощенковской славы.
Мечик начал сам печататься, взяв псевдоним Донат Весенний. Однажды набрался смелости, написал лично Зощенко, в Ленинград, присовокупив вырезку из местной газеты, со своей пародией на рассказ «Баня».
Что удивительно – великий Зощенко ответил дальневосточному нахалу. Сдержанно поблагодарил. Но посоветовал сменить нелепый псевдоним.
В 1929 году Мечик перебрался в Ленинград, поступил сразу на четвертый курс Театрального института. Тогда же решился навестить Зощенко, и они дружили до смерти писателя. Так что Зощенко для Довлатова с самого детства – свой, родной, привычный, ну как старые обои в комнате.
Скупой довлатовский синтаксис, ироническая отстраненность от события – это же сугубо зощенковские «примочки», связь прямая.
Донат Мечик стал режиссером, ставил в разных ленинградских театрах. В 1937 году его вдруг пригласил сам Мейерхольд – помогать делать спектакль по роману «Как закалялась сталь». Если бы Донат согласился – явно двинулся бы вслед за мэтром, арестованным в 39-м. Судьба уберегла Доната причудливым образом: того пригласили возглавить драмтеатр Мордовии. Где он провел года два.
А дальше Мечик надолго становится завлитом Тетра имени Пушкина, то есть Александринки. Где подружился с самим Николаем Черкасовым, нашим Грозным и Невским.
В общем, маленький Сережа рос в очень приличном окружении, алкоголики и тунеядцы возникнут позже. (Мама с отцом разошлись, когда ему было пять, но Донат жил рядом, пусть и с новой семьей, он сына обожал и всюду таскал.)
Сохранились довлатовские письма отцу из армии. Да, мы все знаем, что он был призван охранять зэков, но тогда же писал очень много стихов, юный Довлатов вообще собирался быть поэтом, как его приятель Бродский. Так вот Довлатов отправлял стихи отцу и ждал его рецензий. Доверить такое начинающий поэт может лишь самому близкому человеку. Кстати, в письмах он называет отца исключительно «Донат». По имени, как друга.(!)
В одном из писем важное признание: «Я думаю, что если когда-нибудь буду писать серьезно, то в прозе».
Но отец был не только рецензентом. Донат помог сыну – тот умолял перевести его из невыносимой Коми поближе к Ленинграду. Мечик включил связи в высших театральных кругах – и Сергея перевели в Ленинградскую область.
…Когда Довлатов эмигрировал в 1978 году, его отца выпихнули на пенсию – он тогда преподавал актерское мастерство на эстрадном отделении Музыкального училища при Ленинградской консерватории. А через два года Донат Исаакович Мечик тоже уедет в Америку, вслед за сыном и дочерью от второго брака, ему уже будет за семьдесят. Поселится в том же Нью-Йорке.
Там он занялся литературной деятельностью, написал и издал три книги: «Выбитые из колеи» (1984), «Закулисные курьёзы» (1986) и «Театральные записки» (1989). Воспоминания Д. И. Мечика публиковались в русскоязычной эмигрантской прессе.
Донат Исаакович Мечик пережил своего сына на пять лет…
Алексей Беляков.
