Отец остался в родной стране, давно ставшей злобной мачехой. Не смог перерезать пуповину, связывающую его с ленинградской прежней жизнью. Как же я любила в студенческой ленинградской молодости его выступления, старалась ни одно не пропустить – ведь это была такая и нежная, и мощная подзарядка души и ума…
Александр Городницкий:
Покинут сыном, схоронив отца,
Сижу один, невесел и немолод.
Из двух дверей смертельный дует холод,
Попахивая близостью конца.
Перед закатом пасмурного дня
Я собираю прошлого осколки,
Старательно и бережно, поскольку
Нет будущего больше у меня.
Пытаюсь лица близких различить
На пожелтевших выгоревших снимках.
Как увязать оборванную нить?
Как прошлое увидеть через дымку,
Что пахнет дымом детства моего,
Отсвечивает вспышками пожара?
Лет восемьдесят разберешь, пожалуй,
А дальше не отыщешь никого.
Смотрю я понапрасну в черноту
Стеклянных довоенных негативов:
Мой род сгорел, как листья на ветру,
Ушел в песок, не сохранив архивов.
Шумит на ветках новая листва,
Плод современный зелен до оскомин,
И как Иван, не помнящий родства,
Я одинок, беспомощен и темен.
/КР:/
Сам себя обрёк на одиночество, не сумев "порвать пуповину". А теперь упаднические стихи… Уважая его талант, не могу принять "скуление"…/
