— Мой лучший друг меня предал, моя любимая отреклась. Я улетаю налегке.
— После свадьбы мы сразу уехали в свадебное путешествие. Я в Турцию, жена в Швейцарию, и прожили там три года в любви и согласии.
— Да здравствует развод! Он устраняет ложь, которую я так ненавижу!
— Чтобы влюбиться, достаточно и минуты. Чтобы развестись, иногда приходится прожить двадцать лет вместе.
— Мы были искренни в своих заблуждениях!
— Завтра годовщина твоей смерти. Ты что, хочешь испортить нам праздник?
— Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
— Обязательно! Каждый здравомыслящий человек просто обязан время от времени это делать!
— Ну не меняться же мне из-за каждого идиота!
— Будучи в некотором нервном возбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе словами: «На волю, всех на волю!»
— Я не боялся казаться смешным. Это не каждый может себе позволить.
— Господин барон вас давно ожидает. Он с утра в кабинете работает, заперся и спрашивает: «Томас, — говорит, — не приехал ещё господин пастор?» Я говорю: «Нет ещё». Он говорит: «Ну и слава богу». Очень вас ждёт.
— О чём это она?
— Барона кроет.
— И что говорит?
— Ясно что: подлец, говорит, псих ненормальный, врун несчастный…
— И чего хочет?
— Ясно чего: чтоб не бросал.
— Логично.
— Неужели обязательно нужно убить человека, чтобы понять, что он живой?
— Вы же разрешаете разводиться королям.
— Ну, королям, в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода.
— Для продолжения рода нужно совсем другое.
— Объясните суду — почему 20 лет все было хорошо, и вдруг такая трагедия?
— Извините, господин судья, двадцать лет длилась трагедия и только теперь всё должно быть хорошо!
— Не усложняй, барон… Втайне ты можешь верить.
— Я не могу втайне. Я могу только открыто.
— Это не мои приключения, это не моя жизнь! Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована!
— Всё шутите?
— Давно бросил. Врачи запрещают.
— С каких это пор вы стали ходить по врачам?
— Сразу после смерти…
— Говорят ведь юмор — он полезный, шутка, мол, жизнь продлевает.
— Не всем. Тем, кто смеется, — продлевает. Тому, кто острит, — укорачивает. Вот так вот.
— Сначала намечались торжества, потом аресты; потом решили совместить.
— Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица… Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
