В апреле этого года комик и экс-автор «Вечернего Урганта» Гарик Оганисян записал в Москве часть своего сольного концерта «
Прости прощай привет», посвященную войне, после чего покинул Россию. С тех пор он открыл в Ереване стендап-клуб Ari, а в Тбилиси стал частью комьюнити Comigration. «Холод» поговорил с Оганисяном о его работе на «Первом канале», о том, как война отражается на его шутках, и о взгляде на юмор в России со стороны.
О том, как изменились шутки после переезда
Каково шутить во время войны?
— Первое время я выступал в коматозе. У меня есть родственники в Украине, которые писали, что я молодец, что выкладываю [посты о войне], кидали фото разрушенного дома где-то неподалеку от них, а мне в этот момент нужно было выступать в пафосном заведении перед мажорской публикой. В итоге я провел четыре мероприятия в Москве, на которые уже продали билеты, а потом сказал, что больше не могу. Собрался с мыслями, написал материал на актуальную тему, дал два концерта в Москве и уехал в Ереван, где начал шутить про происходящее.
Вот у меня был разгон про VR-очки. Я выходил и думал: «Как мне выступать? Меня это не парит вообще». Я всегда говорил про то, что на душе лежит. Поэтому сейчас я шучу про переезд, про войну, про правительство. Может, мне бы хотелось шутить о чем-то другом, чтобы люди отвлекались, но я так не могу.
Изменился ли твой материал после отъезда?
— Прикол комедийной тусовки, в которой я находился в Москве, всегда был в том, что мы не ставили себе рамки. Мне кажется, люди нас поэтому и смотрели. Так что нельзя сказать, что в России я шутил про одуванчики, а в Грузии — про автоматы.
О работе в Грузии и Армении
Как появился стендап-клуб Ari в Ереване?
— Мы приехали с комиками Эдуардом Овсепяном и Андреем Шараповым в Ереван и начали искать помещение для стендап-клуба, но город небольшой, и в нем не так много комфортных точек. Сначала мы провели пробный открытый микрофон в красивом помещении, но хозяин сказал, что не сдает его в долгосрочную аренду. Потом сделали его в другом месте — там мне не понравилось. Помню, через пару дней я сидел на качелях, как вдруг ко мне подсел здоровый мужик. Он представился и сказал, что делает бар в Ереване. Мы пошли, посмотрели. Там вообще ничего не было. Сказали ему: «Вот тут сцену поставь, вот тут это». Он такой: «Все, спасибо». Чуть позже позвонил, позвал посмотреть, что вышло. Мы зашли, а там была сделана клевая сцена, и мы такие: «Вау, так вы реально делаете бар». И мы в итоге забабахали крутое заведение.
Назвали Ari, потому что на парковке дома одного из наших комиков армяне говорили «ари-ари», помогая парковать машину. Мы подумали, что это хорошее название.
Параллельно ты состоишь в Comigration — сообществе комиков в Тбилиси. Можешь сравнить работу в Грузии и Армении?
— В Грузии больше комиков, человеческих и творческих ресурсов. А в Армении больше предложений, связей, и выступления на русском лучше продаются.
А зрители отличаются?
— В Армении, наверное, более «беззаботная» аудитория, потому что приходят и местные. А в Грузии наши зрители — недавно эмигрировавшие люди, глаза у них потерянные, они пытаются скоротать вечера в наших компаниях. Мне Ереван по вайбу и речи напоминает российский южный город, поэтому там привычнее находиться. А в Тбилиси чувствуешь «нерв», когда выступаешь.
Чего не хватает Comigration и Ari?
— Comigration не хватает денег, потому что мы много отправляли в фонды [в поддержку Украины], а Ari — комиков. Но я решил, что не буду никого просить переехать, потому что у всех разные возможности. Мне странно кого-то звать на постоянку, потому что это слишком большой перелом в жизни, человек сам должен такое решать.
ЧИТАТЬ ЕЩЕ
«Обсуждали, какой вариант расправы мне подойдет больше». Комик Ариана Лолаева — о переезде, юморе во время войны и цензуре в российском стендапе
Мы занимаемся прокачкой местных чуваков, чтобы они могли без нас что-то делать. Мне важно передать московский опыт: частые открытые микрофоны, хорошая сцена, хорошая акустика, вечера с просмотрами сольников. Делаем привозы: зовем выступать наших друзей, организуем всякие импровизационные шоу.
О юморе в России и работе в «Вечернем Урганте»
Как ты сейчас смотришь на юмор в России?
— Актуальный юмор невозможен, если он не замечает повестку. Я натыкаюсь на видео новых сезонов стендапа на ТНТ, и там темы из разряда «Что делать, если к тебе в квартиру пришла девушка?». Новый выпуск «Контактов» (шоу, в котором приглашенные участники должны ответить на вопросы с помощью своих контактов в телефоне. — Прим. «Холода»)? Ну, давайте посмотрим список контактов Анатолия Цоя.
Ты несколько лет был одним из авторов «Вечернего Урганта». Как удавалось «протаскивать» в эфир шутки и темы, которые сильно выделялись на фоне остального контента «Первого канала»?
— Эзоповым языком. Естественно, как на любом российском федеральном канале, там была цензура, но, думаю, мы делали максимум. Иногда я сам удивлялся, какие шутки проходили. «Вечерний Ургант» был «островком», на который приходили необычные гости, там играла необычная музыка. Поэтому мне не стыдно говорить, что я там работал.
Как ты воспринимаешь то, что «Вечернего Урганта» сейчас нет в сетке?
— Теперь на «Первом» больше нет развлекательного контента, там все направлено на промывание мозгов.
У тебя остались какие-нибудь страхи после переезда?
— Страхи, связанные с родными, с войной. Боюсь, что это будет долго, что будут «занавес», чистки.
Недавно приезжал на концерт в Москву, хотя все отговаривали: боялись, что меня задержат. Но все прошло спокойно. А потом заходишь в твиттер и видишь, что какую-то девочку держали в участке, кинули ее паспорт и обозвали, сказали лететь обратно, откуда приехала. Так что в России рандом. Но спокойствия, как раньше при путешествиях, нет.
Автор
Анна Вельмакина
/КР:/
Страна, в которой опасно для личной безопасности шутить – эта страна ни что иное, как застенок…/
