В науку этот термин ввели после случая с Мэри Маллон, ирландской кухаркой, которая не мыла руки и чуть не погубила из-за этого несколько районов Нью-Йорка в начале XX века. А мы знаем ее под другим, более известным именем — Тифозная Мэри.
Чудесное рождение и заурядная жизнь
История самой известной переносчицы брюшного тифа началась еще до ее появления на свет и походила на завязку фильма «Блэйд». Дело было в Ирландии в 1869 году, когда мать Мэри заболела тифом во время беременности, и не только не умерла, но и родила абсолютно здорового на вид ребенка. Исследователи полагают, что Мэри уже тогда была инфицирована, но в отличие от Блэйда малышка не стала супергероем. Наоборот, пусть и невольно, но она стала причиной гибели многих людей.
Девочка росла весьма крепкой и в пятнадцать лет вместе с семейством эмигрировала в США. Там девушка достаточно быстро освоилась и вместо того, чтобы выйти замуж, как тогда было принято, решила построить собственную американскую мечту.
К двадцати годам она устроилась кухаркой в доме нью-йоркского богатого семейства, однако что-то сразу же пошло не так — один за другим хозяева начали серьезно заболевать. Обвинить Мэри в чем-либо никто не мог — мотивов для того, чтобы травить работодателей, у Мэри не было, да и на вид она была вполне здоровой и вряд ли могла заразить кого-то случайно. Тем не менее, факт был на лицо — больные брюшным тифом начали появляться в городе сразу после ее приезда. Посчитав это плохим знаком, местные выдворили девушку вон.
Через год, в 1901, Мэри переехала на Манхэттен. Не прошло и недели, как семья, на которую она только начала работать, заболела лихорадкой и диареей, а служившая у них прачка и вовсе умерла. После ирландка перешла к местному адвокату, и опять же почти все его домочадцы подхватили брюшной тиф.
Добрая христианка Мэри Маллон пыталась помогать больным. Она ухаживала за ними, но, естественно, от ее помощи всем становилось лишь хуже. В итоге все усилия оказывались тщетными — с 1900 по 1907 год ей пришлось сменить аж семерых работодателей.
Грязные руки и жадный арендодатель
Тифозная Мэри в варианте бродвейской постановки
Роковым для Тифозной Мэри стал 1906 год. В начале августа Маллон нашла себе место на кухне в семье обеспеченного банкира из Нью-Йорка Чарльза Генри Уоррена. Желая насладиться последними летними деньками, чета Уорренов арендовала особнячок на Лонг-Айленде и взяла с собой кучу детей и родственников. Способная стряпуха тоже поехала.
В самом конце августа у банкира заболел ребенок, а через неделю слегло больше половины семейства — на сей раз Мэри не стала играть в сиделку, а сразу отправилась искать новую работу.
Возможно, она продолжила бы свой «тифозный поход», если бы не арендодатель летнего дома Джордж Томпсон, который весьма обеспокоился положением дел. Было очевидно, что дом, в котором кто-то подцепил опасную заразу, сдать теперь будет весьма проблематично — вдруг потенциальные жильцы испугаются, что инфекция пришла, например, из источника питьевой воды.
Чтобы понять, что же случилось на самом деле, и убедить будущих клиентов в безопасности дома, Томпсон нанял санитарного инженера Джорджа Сопера. По счастливому стечению обстоятельств тот еще и кое-что понимал в брюшном тифе — по долгу службы Сопер уже работал с похожими случаями.
Сопер взялся за расследование и изучил все вспышки тифа в штате за несколько лет. Очень скоро он вычислил, что все случаи заболеваний в приличных обеспеченных семьях пришлись на тот момент, когда кухаркой у них работала Мэри Маллон.
К сожалению, как бы расторопно ни работал санитарный инженер, Мэри и ее брюшной тиф были быстрее.
Когда Сопер разыскал заразную кухарку, та уже успела устроиться в дом на Парк-авеню — в итоге двое слуг попали в больницу, а хозяйская дочь умерла. Мужчина попытался уговорить Мэри сдать анализы, но ей эта просьба явно не понравилась. Горячая ирландка не стеснялась в выражениях и даже кинулась на него с вилкой для мяса, поэтому Сопер вынужден был ретироваться.
Тогда на переговоры с боевой дамочкой Департамент здравоохранения штата Нью-Йорк решил отправить доктора Сару Жозефину Бейкер, но мисс Маллон не пошла на контакт и с женщиной-врачом. По ее словам, она обследовалась у некоего аптекаря, и он счел ее абсолютно здоровой. Несмотря на то, что тогда еще никто не знал о здоровых переносчиках болезней, у властей больше доверия вызвали именно доводы медиков, а не слова ирландской кухарки. В результате Мэри Маллон арестовали и упекли в тюремную больницу.
В лечебнице Тифозную Мэри обследовали и нашли в ее желчном пузыре очаг тифоподобных бактерий. Врачи не придумали ничего лучше, чем предложить ей операцию по удалению пузыря, но Мэри, твердо убежденная в своей правоте, наотрез отказалась от хирургического вмешательства. Однако она все же призналась, что во время работы частенько не мыла руки, так как не видела в этом никакого смысла. Суд счел подобную нечистоплотность непростительной и отправил Маллон на три года в карантин на остров Норт-Бразер близ Нью-Йорка.
Тифозный остров
Мэри Маллон (слева) на больничной койке в лечебнице
Вынужденная изоляция раздражала Мэри. Она все время жаловалась и искренне не понимала, как можно держать «здорового» человека в таких условиях. А тут еще и в июне 1907 года тот самый Джордж Сопер опубликовал статью в Журнале Американской медицинской ассоциации, в которой аттестовал Маллон неблагозвучным прозвищем «Тифозная Мэри», впоследствии приклеившимся к ней намертво.
Столь грубая кличка вполне была в духе бытовавших в то время представлений об ирландских эмигрантах, считавшихся грязными отбросами и переносчиками инфекций.
Поэтому и вторая встреча Сопера с Мэри закончилась ничем, когда он приплыл на Норт-Бразер с заявлением, что хочет написать о ней книгу. Оскорбленная женщина просто не стала слушать ни о всемирной славе, ни о процентах с продаж книги. Упертая ирландка весь день просидела в уборной, пока ненавистный ей санитарный инженер не ушел.
Тем не менее, к другим медработникам она была более терпима. Мэри водили на процедуры, после чего брали анализы — девушка чувствовала себя неплохо. Но неволя доканывала ирландку, поэтому она решила обратиться в частную независимую лабораторию, где ей внезапно подтвердили, что она здорова. Результат новой экспертизы стал ее главным аргументом в борьбе за свободу и шансом на возвращение к нормальной жизни.
Уставшие от бесконечных прений с Маллон врачи и представители больничной администрации в конце концов решили выпустить девушку с острова. Но с тем условием, что она даже под страхом смерти не подойдет к чужой плите и постарается принять все возможные меры, чтобы не заражать окружающих. Девушка поклялась под присягой, что будет соблюдать санитарно-эпидемиологические нормы, и 19 февраля 1910 года Тифозная Мэри вновь оказалась на большой земле.
Не меняются только привычки
Плакат, призывающий не поступать как Тифозная Мэри
Необразованной бывшей узнице лепрозория была одна дорога — в прачки. И Мэри поначалу действительно соблюдала все положенные правила и об общепите даже не заикалась. Но стирка белья приносила в разы меньше денег, чем готовка. К тому же в начале XX века женщины в прачечных выполняли всю самую тяжелую и опасную работу: переломы, ожоги, проблемы с позвоночником и суставами были их постоянными спутниками.
Устав от тягот неблагодарной работы в прачечной, предприимчивая ирландка решилась на отчаянный шаг — она изменила имя на Мэри Браун и снова пошла работать поваром.
К несчастью для других, смена имени не повлияла на образ жизни Мэри. Она все так же плевала (иногда в прямом смысле) на гигиену и часто переходила с работы на работу, что повлекло за собой новые вспышки тифа в округе. На этот раз власти знали, кого искать, однако поиски осложнились из-за новой фамилии Тифозной Мэри. На след девушки напали лишь в 1915 году, когда девушка пришла работать в больницу Слоун — там она заразила еще двадцать пять человек, один из которых скончался.
Мэри (четвертая справа) после возвращения на остров
27 марта 1915 года ее вновь отправили на остров Норт-Бразер, но на этот раз — без права на освобождение.
Со временем она стала местной знаменитостью. К ней приезжали журналисты, в интервью которым Мэри непрестанно сетовала на людей, обрекших ее на одиночество. Она вновь отказывалась от лечения, заявляла о своей невиновности и ни в какую не признавала себя больной, но, несмотря на это, ее многочисленным посетителям все-таки запретили принимать из рук Мэри что бы то ни было.
И все же нет худа без добра — с 1922 года ей позволили работать санитаркой в местной лаборатории, а спустя еще три года повысили до лаборантки.
Одна жизнь и полсотни смертей
Мэри Маллон (справа) в 1932 году
Тифозная Мэри действительно чувствовала себя здоровой, пока в 63 года у нее не случился инсульт, после которого она осталась наполовину парализованной. Спустя шесть лет она умерла от пневмонии. Вскрытие показало то, от чего она всю жизнь открещивалась, — ее желчный пузырь был оккупирован бактериями тифа, которые не трогали «милую хозяйку», но чуть не вызвали в Нью-Йорке настоящую эпидемию.
Точное количество зараженных ею никто не знает — достоверно известно лишь о трех умерших среди заразившихся от Мэри людей. Однако историки считают, что смертельных случаев могло быть около пятидесяти, причем большинство заболело уже после того, как девушку выпустили с острова, и она бросила работу прачкой.
Учитывая то, что в начале прошлого века с ведением документации в американских департаментах все было не очень хорошо, установить истину уже не представляется возможным.
Жизнь Тифозной Мэри стала ярким примером того, что небрежность в отношении к здоровью может иметь самые плачевные результаты, а также важным напоминанием — руки нужно мыть всегда!
