Как же вы дошли до жизни такой, что решились вступить в схватку с раком?
– Просто вдруг стали умирать мои друзья-ровесники. Я ведь уже старый пень, двадцать лет как на пенсии. Мне скоро семьдесят.
Рано вы как-то на пенсию вышли, получается, пятидесяти вам не было…
– Я же «лучевик». «Узистов» и «лучевиков» отпускают на пенсию пораньше – за вредность.
Но при этом вы ведь не онколог…
– Был бы онкологом, не вылечивал бы рак. Я рентгенолог, реабилитолог, мануальный терапевт… У меня штук пятнадцать медицинских специальностей. А иглотерапию я даже преподавал.
Так вот, когда я посмотрел, как мучаются мои друзья после химиотерапии, лучевой терапии, оперативного лечения, – а ведь после того, как от организма отрезали кусок, ему ещё и выжить надо! – я стал искать методы восстановления. Скромная была задача – найти методы восстановления после калечащего лечения. И вдруг я с удивлением обнаружил, что их нет! Причём не только в России, но и, скажем, в Германии с её высоким уровнем медицины. Я отработал в Германии довольно долго, могу судить.
Исторически уровень хирургии в Германии и у нас после Второй мировой войны был высочайшим, по понятным причинам. Он и сейчас высок. Причём у нас он был даже выше, советская медицина лидировала по количеству солдат, поставленных в строй. То есть резать мы умеем лучше. Но немцы безусловно обходят нас по оборудованию – капельницы, дозаторы… А вот американцы – мировые лидеры в области химиотерапии. Где бы вы ни лечились – в Израиле, в Германии, в России, –вас будут лечить по американским схемам.
Но разве сегодняшнее лечение рака – это лечение? Как мучаются эти больные! После лучевой терапии они получают тяжелейшие фиброзы. После химиотерапии люди лысеют, у них выпадают зубы, непрерывная рвота, понос. А слабость какая – люди не могут порой доползти до туалета. При этом методов купирования подобных осложнений – раз, два и обчёлся.
В общем, я начал с реабилитации. Так и возник «метод Борисова», оказавшийся весьма успешным как в излечении, так и в собственно реабилитации. Действительно, после того, как больные проходят мой курс, они блестяще переносят обычную химиотерапию. Поэтому мне не очень понятно, за что химиотерапевты меня не любят.
Первый вопрос, который мне задают зарубежные коллеги, когда я приезжаю на разные профессиональные тусовки: «Ты ещё жив?» У меня же позиция примирительная: «Ребята! Я вам не противник. Я просто помогаю людям выжить после ваших процедур!» Мне, собственно, поэтому и разрешают работать, что я не объявляю открыто о лечении рака. Я скромен и декларирую только реабилитацию после официальных процедур, иначе бы сожрали давно.
Причём за рубежом, несмотря на их рискованные шутки, мне легче работать, чем здесь. В России даже те светила от онкологии, которые меня лично знают и про мой метод в курсе, предпочитают на людях заявлять: «Не знаю я никакого Борисова». Меня как бы и нет!
Вот это очень любопытно – что вы и подобные вам не светятся. Знаете, мою двоюродную сестру от рака яичников вылечила похожая на вас «врач-расстрига» – бывший гинеколог, которая нашла свой метод и теперь работает полуподпольно, боясь хоть чуть-чуть высунуться. Больные находят её сами.
– Смотрели кино «Кобра», «Коммандо»? Продюсер этих фильмов Менахем Голан, с которым я разговаривал вот как сейчас с вами, предложил мне организовать три клиники – в России (по моему настоянию), в Лондоне и в Америке. Так вот про Америку я ему сразу сказал, что это бессмысленно: замучаешься судиться. Дело в том, что в США есть мощная Онкологическая ассоциация, которая со стороны вообще никого не пропускает.
У меня есть там один знакомый врач, у которого оригинальная методика с хорошими результатами – ребята из кусочка опухоли пациента делают вакцину, вводят её больному и его иммунитет научается видеть раковые клетки, после чего начинает активно разбирать опухоль и метастазы. Так вот, он выиграл уже девять судов у Онкологической ассоциации. Но они упорно продолжают подавать на него в суд.
За что?
– Не «за что», а «почему». Разорить хотят на процессах. Знаете, что такое фарммафия? Мне, наверное, не стоит об этом болтать в интервью, поэтому я просто приведу официальную цифру, а выводы вы сами сделаете. Годовой оборот американских фармакологических концернов, производящих препараты для лечения рака, составляет 1 триллион 400 миллиардов долларов в год. У нас бюджет всей страны на порядок ниже!
Понятно, что мои дешёвые средства, которые убирают рак без всякой химиотерапии, в условиях большого бизнеса никому не нужны и даже опасны. Там ведь десятки тысяч людей работают в этих фармкомпаниях, акционерами вложены миллиарды долларов. И они все объединены организационно, а больные – каждый за себя.
Вот открыли единственный препарат, который проникает через гематоэнцефалический барьер и, по задумке, спасает людей от глиобластомы головного мозга. Этот препарат называется толазамид. Я могу его купить в Интернете по цене 3 доллара за килограмм.
Немного очищенный и расфасованный в виде лекарства от рака под названием «Темодал» – 5 таблеток по 100 мг, – он стоит уже от 600 до 800 долларов. То есть полграмма яда за 800 долларов при исходной цене сырья в 3 доллара за килограмм! Подсчитайте доходность сами. Наркотики нервно курят в сторонке. Ну, и кому тут нужен Борисов с его копеечным лечением?
Кстати, клюют новаторов не только в Америке. У нас тоже, только в России методика другая. Приходит проверка: а у вас постановление об обработке таким-то дезраствором есть? Я отвечаю: «У нас стандартная обработка». – «Не-не-не! Две недели назад вышло новое постановление!» – «А откуда я могу про это знать, если его ещё не разослали?» – «Это неважно. С вас штраф – 100 тысяч рублей».
Задушить меня – проще пареной репы. Я в Германии подрабатываю, и, если бы не подрабатывал, клиники в России просто бы не было, слишком уж тут недружелюбный климат для бизнеса вообще и моего в частности.
Официально вы лишь помогаете восстанавливать людей после калечащих процедур онкологов? Но в чём конкретно заключается ваша методика?
–В организм больного вводится хлорофилл. Больше всего и быстрее всего им нажираются раковые клетки, потому что в раковых клетках скорость обменных процессов превышает скорость обмена в обычных клетках на порядок.
А потом человека, клетки которого насыщены хлорофиллом, начинают освещать пучком света – лазером определённой частоты. Хлорофилл, как ему и положено, под действием света активно выделяет кислород, а тот просто душит раковые клетки. И начинают происходить чудеса, которые поначалу меня самого удивляли.
У меня вдруг стали выздоравливать больные с тяжелейшими формами рака – мозга, поджелудочной, простаты… Я поверить своим глазам не мог! Но когда мы посмотрели иммунограммы, всё стало на свои места. Оказалось, наше лечение не только подавляет развитие раковых клеток, но и восстанавливает иммунитет. Который уже сам начинает разбираться с опухолью и метастазами.
Вот перед вами иммунограмма больного раком. Это женщина. Видите, тут десятки позиций, характеризующих иммунитет. И в некоторых строчках напротив значений параметра нарисованы стрелочки вниз. Это значит, что по данным позициям иммунитет ниже нормы. А кое-где видны даже двойные стрелки вниз – по этим позициям иммунитет провален почти до нуля!
Именно с таким просаженным иммунитетом пришла к нам больная с диагнозом: рак. А теперь посмотрите вторую её иммунограмму. Видите? Тут уж не по нескольким, а практически по всем позициям двойные стрелки вниз. Иммунитета вообще нет!.. Как вы думаете, что произошло? Она прошла курс химиотерапии!
Химиотерапия действительно убивает человека. Вы же видите, что случилось с её иммунитетом после курса. А ведь именно с просадки иммунитета начинается рак!
Раковые клетки в нашем организме возникают каждую секунду. И иммунная система их каждую секунду отлавливает и убивает. Если же иммунитет слабеет по разным причинам, до рака – один шаг, что мы и видели на первой иммунограмме, где просадка – по десятку позиций. Результат – опухоль.
А вот третья иммунограмма этой больной – после нашей процедуры. Ни одной стрелки вниз! Все позиции иммунитета в пределах нормы. И, соответственно, никакого рака! Восстановленный иммунитет сам нашёл опухоль и разобрал. Мы всего лишь восстанавливаем иммунитет. Всё остальное сделал организм… Кстати, так можно лечить не только рак, но и гепатит, например.
Читал, что иммуностимуляторы во время онкологии противопоказаны. Даже витамины.
– Это, кстати, интересный момент. Для стимуляции иммунитета сейчас существуют разные средства – циклоферон и прочие всякие. И во всём мире иммуностимуляция во время онкологического процесса действительно запрещена, потому что она стимулирует рак. Но у меня-то происходит не иммуностимуляция!
Мы не загоняем упавшую иммунную систему стимуляцией, как загнанную лошадь. У нас иммунная система не компенсирует одной своей частью, которую вы стимулируете, другие части – выпавшие. У нас иммунная система просто выравнивается по всем позициям.
Я попробую объяснить на примере. Вот есть навороченный лакированный, напичканный электроникой «Мерседес», у которого сдох один элемент. И он никуда не едет, сколько ни газуй! Только движок перегреешь. А есть примитивный «Запорожец», у которого всё плохое, всё равномерно изношенное, но работающее. «Мерседес» в этом примере – иммуностимуляция. А «Запорожец» – иммунокоррекция, когда все параметры сбалансированы, организм трещит, но едет.
То есть вы накачиваете опухоль хлорофиллом и светите на неё лазером. А если опухоль внутри?
– Вы когда-нибудь сильный фонарик к ладони прикладывали?
Просвечивает.
– Фотонный поток всё равно пробивается, во-первых. А во-вторых, надо просто толкнуть процесс. Есть такое понятие – эффект эстафетной передачи. Внешний фотон возбудил одну клетку. А клетка имеет два состояния – гель и золь, об этом биофизики давно пишут, но никто ж не читает…
В момент фазового перехода происходит выброс энергии в виде фотонов, это фотоны запускают цепную реакцию в соседних клетках. В результате вся опухоль начинает флюоресцировать – светиться. И мы сразу видим и опухоль, и метастазы. Можно сфотографировать это свечение, пробивающееся через кожу изнутри тела, чтобы и самому увидеть, и другим показать.
Вот вам кейс. Женщина. Это моя Жанна Фриске, как я её называю. У больной, как и у Фриске, неоперабельная глиобластома головного мозга, задней черепной ямки. Химиотерапия не пошла из-за осложнений. Восемь месяцев я с ней возился. И вот на снимках видно: слева – был рак, а справа – нет.
Вот ещё один клиент. Опухоль мозга. Огромная. Когда он ко мне попал, уже ничего не соображал, путал день и ночь, рвался купаться в ноябре… И вот динамика: через месяц – видите снимок? – нету опухоли, есть только остаточный отёк. Еще через месяц – уже и отёка нет. А ещё через месяц я ему разрешил жениться.
Вот вам ещё одна история болезни. Женщина. 53 года. Рак правой молочной железы. На снимке опухоль сантиметра в три. Операции у неё не было, лучевой терапии не было, химиотерапии не было. Был только Борисов. После первого курса терапии, а это девять дней лечения, опухоль скукожилась в 10 раз. Всего было три курса, каждый с перерывом в месяц. И в конце – никакой опухоли, только фиброзно-кистозная мастопатия. Это было в 2007 году. А сейчас 2016-й. И никаких рецидивов!
Ещё. Мужчина из Питера. Рак мозга – астроцитома варолиева моста и мозжечка. Это не оперируется. Химиотерапию ему не проводили: при астроцитоме это бесполезно – выброшенные деньги. Мы ему два курса провели, сейчас он на третий приезжает – уже чисто для поддержания организма. Вот, сами читайте данные последней томографии.
«Достоверных ПЭТ-признаков опухолевого генеза варолиева моста не получено».
– Ага… Вот еще одна красавица. Женщина. Тринадцать лет назад мы убрали ей рак молочной железы всего за шесть дней лечения. Сейчас она пришла к нам снова – рецидив. Я ей говорю: что ж ты иммунитет не проверяла?.. Но каков факт! За шесть дней мы тогда убрали у неё рак и на тринадцать лет предохранили от рецидива! Это ж какая химиотерапия подобное может гарантировать?
…Хотите прикол? Я несколько лет назад читал лекции в Израиле. И недавно в Берлине раввин тамошней синагоги вручил мне израильскую газету, рассказывающую о достижениях Израиля, а израильтяне очень любят хвастаться своими достижениями. В статье рассказывается о новом успехе «израильских врачей», у которых в стадии клинических испытаний находится новый метод по излечению рака – с помощью выравнивания иммунной системы больного. Фамилия Борисова даже не упоминается. Видимо, пятым пунктом не вышел. Но я был счастлив!
Или вот у меня на столе книга подаренная – «Интегративная онкология». Написал её лидер мировой иммунологии Бен Пфайфер – американец немецкого происхождения. Я лечил его сестру… Но чтобы мне пробиться в Америку, нужна большая юридическая работа. В США то, что я делаю, называется фотодинамической терапией. А патент на фотодинамическую терапию принадлежит США. Но ведь это же всё равно, что взять и запатентовать хирургию! Хирургии вон сколько видов! Тем не менее светить на опухоль, предварительно вводя в тело растворы, действительно придумали американцы в 1942 году. Только они вводили препараты, содержащие алюминий, и опухоль у них светилась даже лучше, чем в моём методе, всё отлично было видно! Одна беда – больные при этом погибают, а так ничего, прекрасный метод. Поначалу, кстати, американцы вообще вводили не алюминий, а анилиновые красители… В общем, мне надо менять название метода, чтобы эту юридическую закавыку обойти.
А в Германии иное дело. Мои работы, опубликованные в Берлине, признаны там лучшими. Немцы к ним относятся очень внимательно. Они прекрасно понимают: традиционные методы лечения рака – путь в никуда. Вот у меня письмо немецкого профессора Графа. Он откровенно пишет: «Лучевая терапия много лет находится в безвыходном тупике. В этом свете иммунная коррекция по методу Борисова представляется верным путём помощи больным раком и их лечения, даже если речь идёт только о реабилитации».
Ко мне тут недавно приехал главный химиотерапевт Германии, он же председатель Берлинского научного общества, профессор Хеллинген. Два года просился: пригласите меня в ваш исследовательский институт! Он решил, что мои результаты – работа целого НИИ. А оказалось, что это пенсионер Борисов вместе с командой таких же стариков всё время придумывают что-то новое от скуки.
Я же не учёный, который всю жизнь может одну клетку изучать. Я пенсионер, которому не очень долго жить осталось. Поэтому мне мелочиться некогда. Мне нужно сразу решить проблему. И занимаюсь я ею не для науки и званий, а ради собственного интереса. Нужно же чем-то занять себя на пенсии, а то помрёшь со скуки. Люди моего типа, отойдя от дел, быстро помирают. А мне помирать неинтересно. Мне интересно дело делать. Отсюда и результаты.
Мы ведь не только лазерами тут светим. Вот сейчас разработали группу принципиально новых препаратов, не имеющих аналогов в мире. Сейчас они проходят испытания. Один препарат уже в Европе сертифицировали. Скажем, при раке толстой кишки его нужно принимать по три пилюли в сутки. Рак останавливается в 72% случаев. Высочайший показатель!
А в России сертифицировать не можем… Но сейчас сделали препарат ещё лучше, работали над ним три года. Проблема в том, чтобы доставить лекарство через желудочный тракт в нужное место, потому что оно разрушается кислотой в желудке и ферментной атакой в двенадцатиперстной кишке, а также в тонком кишечнике. Нам же надо, чтобы препарат был доставлен в целости и сохранности аккурат на границу тонкого и толстого кишечника и там начал всасываться. Вот на решение этой проблемы у нас и ушло три года.
Боюсь даже представить, сколько лет уйдёт в России на сертификацию…
Автор: Александр Никонов
иллюстрация: Александр Яковлев
