Счастливцы те, кому не пришлось столкнуться в раннем Новом времени с медиками. Людовику XIV повезло в этом плане куда меньше. Его мученичество рук лейб-медиков продлилось долгих 79 лет. Своим характерным и очень назойливым запахом «король-солнце» был обязан именно своим врачам…
Почему, собственно, Людовик столь отвратительно пах? Его зловоние было настолько хорошо знакомо современникам, что даже учебники говорят о запахе его Величества, хотя и объясняется это весьма своеобразно: что в 17 веке не было привычки мыться. Люди того времени пытались заглушить отсутствие гигиены присутствием большого количества духов и пудры.
Это, якобы, логичное объяснение зловонию к сожалению ложно. Конечно же у каждой эпохи есть свой запах. Средневековый человек наверняка бы упал в обморок, понюхав наши химические препараты для гигиены и чистоты, которыми сейчас веет от всякого современного человека и которые мы, к слову, уже не замечаем.
Но то, что Людовик XIV страшно смердел, замечали даже его немытые современники. Существуют многочисленные свидетельства того, какой пыткой была близость с королём или ещё хуже — сотрапезничество с ним.
И если мадам де Монтеспан, официальная фаворитка короля и позже морганатическая жена, на протяжении многих лет жизни с ним становилась всё более благочестивой и всё более страстно убеждала Людовика предпочесть религию телесным утехам, этому явно были вполне мирские причины.
Хотя поцелуй короля-солнца был как и прежде божественной честью, которой жаждали удостоиться все придворные дамы, пожалуй за исключением Лизелотты Пфальцской, — наслаждением его было трудно назвать. И кто же, как ни мадам Монтеспан, знала это лучше других.
Спасибо французскому историку Луи Бедранд, который разгадал историческую загадку особенного «аромата» великого Бурбона с должной научной серьёзностью. Профессор Бедранд сделал то, что следует делать в случае, когда нездоровится. Он обратился к врачам. А в частности к тем, кто играл в доктора с Людовиком XIV.
Таких лейб-медиков у короля было аж три: доктор Валлон, доктор Дака и доктор Фаггон. Лизелотта Пфальцская шарахалась от всех троих, как от чумы. И действительно, каждый из них был врачом как из книжки: без всяких знаний о человеческой жизни, зато наполненным доверху представлениями о врачебном классовом сознании и медицинскими догмами престижнейшего университета того времени — парижского Сорбонны.
Возьмём, к примеру, доктора Дака. В его руках король находился в период расцвета своего мужского достоинства. В голове доктора сидела догма, что во всём человеческом теле нет более опасного инфекционного котла, чем зубы! Поэтому Дака решает, что оставить рассадник инфекции во рту обычных подданных — можно. А вот королю надо бы все зубы вырвать пока они ещё здоровые!
Людовик, любитель поесть, очень сильно протестовал. Но доктор Дака был хитёр и нередко пускался на психологические уловки, с помощью которых и проталкивал Людовику все свои бредовые идеи. Врач убедил короля, что выдернуть зубы будет полезным для его славы, престижа и положения.
Позже доктор запишет в своём дневнике: «Его Величество ответили мне, что ради престижа готовы на всё, даже умереть».
Людовику XIV всё же не удалось умереть в руках псевдо-зубника в Версале. Даже при том, что доктор Дака был настолько «умелым», что при удалении нижних зубов сломал королю челюсть, а при удалении верхних вырвал большую часть нёба. Причём делал это так, как и завещала великая Сорбонна: без наркоза(!).
Через некоторое время нижняя челюсть срослась, вот только нёбо уже было не вернуть! Только доктора Дака это вообще не волновало. Месяц спустя он написал в своём дневнике: “В целях дезинфекции обработал его Величеству дырку в нёбе 14 раз раскалённым железным прутом и всё выжег”.
Отныне сотрапезники его Величества наблюдали ежедневно спектакль, вернее драму, как у великого Бурбона, когда он пьёт, выливается полстакана вина назад через нос.
Хуже того: в открытой “сталактитовой пещере» короля, которой отныне открывался его рот к носу, цеплялись таким сложным образом целые куски пищи, что их удавалось удалить только несколько недель позже через нос. Всё это, естественно, сопровождалось неистовым зловонием.
Ведь король-солнце проглатывал тонны еды своим беззубым ртом без того, чтобы что-то жевать. Ничто не вызывало у современников такого неподдельного восхищения, как невероятный аппетит короля.
В 17 веке хороший аппетит его Величества считался знаком божьего благословения для всего королевства. Только вот Людовик ел не потому, что небеса были благосклонны к нему. Он объедался, потому что с ранней юности до его смерти вместе с ним в его теле питался и опаснейший паразит — ленточный червь или цепень, как его называют в народе.
В наличии этого паразита в теле Людовика сегодня нет никаких сомнений, потому что задача лейб-медиков заключалась ещё и в том, чтобы ежедневно анализировать кал короля и писать отчёты об экскрементах его Величества. Все эти отчёты сохранились до наших дней.
Бедный король поглощал пищу без того, чтобы пресытиться. Например, на обед в одной огромной чаше ему приносили уток, зайцев, фазанов, жаворонков, цесарок и куропаток, которые тушились 10-12 часов в одном и том же соусе до рыхлого состояния. Ведь беззубый король больше не мог жевать.
После полудня король страдал ужасным расстройством желудка. Как думаете, какое слово чаще остальных можно было встретить во врачебных отчётах лейб-медиков? Да, король пукал во всех возможных диапазонах. Только на выпуске газов из кишечника всё не останавливалось.
Доктор Дакин пишет:”Его Величество сегодня снова вырвало, в основном кусками непрожёванной и непереваренной материи, среди которой в большом количестве были трюфели”.
Только разве это повод для врачебного беспокойства? В Сорбонне учили, что желудок далеко не так важен, как кишечник. И только опустошённый кишечник — здоровый кишечник. Поэтому врачи в 17 веке прописывали от всех болезней души и тела… слабительное.
Так же, как сегодня как на конвейере прописывают успокоительное. К счастью, в 17 веке обычный верноподданный Франции и Наварры не мог себе позволить посещение врача. В отличие от короля.
Для здоровья его Величества, в этом все лейб-медики Людовика пришли к консенсусу, были хороши только самые сильные слабительные, которые нужно было принимать ежедневно. Поэтому каждый божий день Луи приходилось хлебать «пурген» из змеиного порошка, ладана и лошадиного помёта.
Не удивительно, что отвратительное пойло оказывало своё ужасное действие. Так как в круг задач лейб-медиков входила подробная запись, как часто его Величеству нужно туда, куда даже король пешком ходит, до наших дней дошли сведения, что ходил он от 14 до 18 раз!
И он ходил — степенно и с достоинством, потому что бежать через весь Версаль королю не подобало! Поэтому разве можно его обвинять в том, что иногда он приплывал в туалет слишком поздно, распространяя на пути тот ещё «аромат».
В 1686 году королевский кишечник наконец-то воспротивился врачебным истязаниям. Сначала во врачебных дневниках учащаются записи вроде «его Величество покакал кровью». Потом на анусе короля-солнце образуется опухоль размером с кулак.
Тяжело вообразить, с какими болями жил король. Когда он садился на трон, вернее на свою опухоль, его лицо принимало столь каменный вид, что поползли слухи о смертельной болезни короля.
Двор рассылает приказ всем бюрократам государства, чтобы в Париж привезли всех страдающих похожей опухолью в распоряжение сорбоннского профессора Феликаса. Целый месяц профессор учится оперировать на человеческих морских свинках: режет им вдоль и поперёк попы и снова зашивает. Чтобы набраться опыта для несравненно более драгоценной попы его Величества.
Оперирует Феликс настолько компетентно, что всех подопытных кроликов тут же увозят на кладбище. Боли Людовика между тем стали настолько невыносимыми, что 17 ноября он издаёт приказ о том, что его нужно любой ценой прооперировать завтра.
Портрет мадам Монтеспан (ок. 1675)
Из уважения к королевскому престижу операция проходит в узком кругу. Мадам де Монтеспан рецитирует в сердцах: “In manus tuas domine, commendos spiritum meum» (Господь, в твои руки я отдаю свою душу), когда отточенный нож профессора Феликса полосует 10 раз королевскую попу.
Успех операции приписывают скорее молитвам мадам де Монтеспан, чем искусности профессора Феликса. Всё, действительно всё, что можно сказать о придворных Версаля, можно прочесть в одной единственной записи профессора Феликса в своём дневнике.
Хирург пишет в первые дни после операции, что более 30 придворных короля обратились к врачу со срочными просьбами удалить и у них подобную опухоль. Феликс обследовал всех и ни одного не нашёл ничего подобного.
В это время Луи страдал как раненая лошадь. Операция проводилась, естественно, без наркоза! После операции ему ещё и кровопускание сделали и отправили в церковь, чтобы толкнуть речь благодарности.
Чтобы продемонстрировать своё нарастающее оздоровление, королю нужно было принимать пищу в присутствии 30 людей. После полудня ему нужно было на кроваво разрезанной попе отсидеть 2 часа на королевском совете. Потому что даже такая вещь как операция не имела права нарушить устоявшийся порядок дня Версаля.
Открытым остаётся вопрос, как после всех этих бесчеловечных пыток врачами Людовик XIV вообще дожил до 79 лет?
Две вещи его спасли. Во-первых, действительно железное здоровье и крепкое телосложение. Шведский посол во Франции пишет о едва появившемся на свет 5 сентября 1636 года Людовике в Стокгольм, что младенец настолько невероятно крепок, что три кормилицы едва справляются с тем, чтобы присытить его.
И да будет спасён мир от такого наследника престола, который уже в пелёнках развивает такую энергию. Именно эта невообразимая энергия дарит королю-страдальцу 79 лет жизни вопреки бреду всех его врачей…
Вторая вещь — менталитет короля. Это слова французской историка Мадлен Жакмер: ”75 лет на французском троне в лице Людовика XIV сидел испанец, а не француз”.
Действительно, Людовик так недолюбливал своего отца Людовика XIII, что в его присутствии было запрещено упоминать имя предка. Зато больше всех на свете Людовик обожал свою испанскую мать — Анну Австрийскую. Она была для него примером для подражания и в вопросах власти, и в вопросах отношения к жизни. Например, в отношении к болезням, болям и страданиям.
Жизненная позиция короля-солнца была совершенно НЕфранцузской. Французская чувственность подразумевала постоянные жалобы на здоровье, чтобы заполучить сочувствие окружения. В этом случае отец Людовика был настоящим французом и развлекал своих подданных с утра до вечера рассказами о своём самочувствии. Они слушали очень внимательно. Видимо в основном потому, что тайно надеялись услышать весть о том, что король наконец-то помирает.
Сам Людовик XIV был совсем иным. Никогда сын испанки не обронил ни слова о своём самочувствии. Даже ужаснейшие муки, доставленные ему лейб-медиками, не заставили его открыть рот и пожаловаться.
Величественно, как испанский гранд, проплывал он по Версалю: в животе и кишечнике газы, «радости» полные штаны и с забитым носом, который был брезгливо поднят над всем человечеством, как-будто даже в свои самые постыдные моменты жизни король хотел суверенно пристыдить мир: «Воняю, следовательно, существую!»
