«Акт 2017 года о противодействии враждебному поведению России» (Counteracting Russian Hostilities Act 2017) — по сути, это переход от секторальных санкций к общеэкономическим. В целом конструкция напоминает финальные версии санкционных актов США 1996 года в отношении Ирана (ILA и ISLA).
Авторы документа пытаются принципиально изменить механизм санкционного давления США на Россию, называя самым важным аспектом возведение санкционного режима в ранг закона!
Санкционный режим детально описан в положениях закона для ряда сегментов российской экономики — например, для ТЭКа, выглядящих почти фатально.
Чрезвычайно жесткие меры предлагается ввести в отношении российского ТЭКа. Для российской нефтегазовой отрасли он может означать, по сути, коллапс не только развития, но и поддержания добычи и переработки.
Cреди них запрет на инвестиции в добычу нефти и природного газа, а также санкции могут коснуться физлиц и компаний из третьих стран, решившихся на инвестиции в российский ТЭК.
То они могут касаться тех инвестиций, которые уже сделаны в российскую газовую отрасль. А это чрезвычайно опасно.
Как пример, ВР (британская нефтегазовая компания. – ред) будет вынуждена продать акции компании "Роснефть", а это около 19% таких акций. Но поскольку продать такую большую долю по рыночной цене сразу невозможно, придется сделать большой дисконт. А это в свою очередь будет означать крах капитализации компании "Роснефть". Это как один из примеров.
Второе. Если действующие проекты с иностранными инвестициями будут подвергнуты новым санкциям, это будет означать, что в проекты компании Shell в Западной Сибири, компании Total и даже американской компании Exxon Mobil на Сахалине новые инвестиции будут невозможны.
То есть нельзя будет пробурить новую скважину, построить новый трубопровод.
И третья, более реалистичная возможность для таких санкций. Это фактически запрет на какие-то новые проекты, что тоже очень серьезно. Ведь без иностранных инвестиций российские компании не смогут работать в разведке и добыче нефти.
Если такой законопроект (касательно антироссийских санкций) примут, то, во-первых, российское правительство будет лишено возможности размещать свои бонды и какие-то облигации на Западе вообще.
Взять деньги будет неоткуда. Мы уже видим, что финансовые возможности России находятся в напряженном состоянии, Резервный Фонд будет исчерпан в первом квартале, как и обещают нам в министерстве финансов России, и российским компаниям просто будет неоткуда взять деньги.
Одна разведывательная и поисковая скважина Exxon Mobil в Карском море стоила $650 млн. То есть закрываются все возможности и инвестиции в разведку и добычу нефти в России. И не только американским компаниям, но и компаниям из других стран. Японцы не будут вкладывать деньги в проекты в восточной Сибири, в Якутии. Это тоже очень серьезно.
Если смотреть с макроэкономической точки зрения, это будет означать приближение спада российской нефтедобычи. Даже при нынешних условиях ожидается, что спад будет наблюдаться после 20-го года. Но если такие санкции примут, то серьезный спад в добыче российской нефти возможен уже в 18-ом году.
Сейчас, если посмотреть на мультипликативный эффект, то в принципе поступления в российский бюджет от отрасли связанной с нефтью и газом, где-то под 80%. И если будет замедление нефтегазового сектора, то заменить его, как конкурентоспособную индустрию, просто нечем.
Мои знакомые экономисты недавно сделали неплохой обзор глобальной энергетической отрасли до 2040-го года.
И вот они искали ответ на вопрос, чем заменить доход от нефтедобычи в России в экспортном направлении.
Они не нашли ничего. До 2040-го года Россия не сможет заменить нефть и газ чем-то другим.
Михаил Крутихин
