Великая еврейская актриса Сиди Львовна Таль – одна из самых легендарных актрис ХХ века Заслуженная артистка Украинской ССР, которую знали и очень ценили сначала в Румынии, начиная с конца двадцатых годов двадцатого века, а затем в Советском Союзе.
Сиди Таль – Сореле Львовна Биркенталь, родилась 9 сентября 1912 г. в Черновцах, большую часть своей жизни провела в этом родном для неё городе, где выступала долгие годы и где умерла 17 августа 1983 года. Там же она и похоронена. Когда её не стало, телеканалы сорока стран мира прервали свои программы, чтобы сообщить о её смерти.
Родилась Сореле в пекарне по ул. Францосгассе в центре Черновиц. Ее отец, Лейба Биркенталь, был простым человеком, который приобрел известность лишь благодаря своим превосходным булочкам. Но более всего он гордился «тестом», из которого были сделаны все его четверо детей – три девочки и один мальчик. Актёрский талант Сорл проявился уже в детские годы. В те годы, годы её детства, в Черновцы приезжали на гастроли передвижные театры, труппы актёров и ставили свои представления именно на сочном идише, выработанном с годами. Этим галицийским, сочным идишем в совершенстве владела маленькая актриса Сорл.
Необходимо напомнить, что представляли собой в то время Черновцы и Буковина в качестве центра еврейской культуры. Когда в 1897 году в Базеле, Швейцария, состоялся 1-й Всемирный Сионистский Конгресс, то в нём участвовали три делегата от Буковины во главе с доктором Меером Эбнером. В начале ХХ века два известных сионистских деятеля Леон Келнер, друг Теодора Герцля, профессор Черновицкого университета, и доктор Натан Биренбаум основали общество "Язык иврит", которое организовало курсы по изучению иврита на Буковине.
По инициативе доктора Натана Биренбаума, любителя идиш, в Черновцах в августе – сентябре 1908 года была созвана конференция по распространению идиша с участием писателей Ицика-Лейбуша Переца, Шалома Аша, Авраама Райзена. Это была первая международная научная конференция по вопросам языка идиш и литературы на идиш. Она провозгласила идиш национальным языком еврейского народа.
К 1940 году на Буковине работало 30 начальных школ "Тарбут" и 8 гимназий на иврите. Для бедняков было много религиозных школ "Талмуд-Торы". Евреи выпускали много газет и журналов на идиш – "Ди найе Цайтунг", "Арбайтер Цайтунг", "Черновицер Блеттер". Писатели и поэты на идиш Ицик Мангер, Элиэзер Штейнбарг, Моше Альтман, Иосл Лернер, Иосиф Бург и другие были буковинцами.
Когда Сорл было четырнадцать лет, она вошла в артистическую труппу как исполнительница. На её спектакли шли валом, потому что полюбили эту юную жизнерадостную и проворную артистку, которая играет, танцует и поёт.
После выступлений в Черновцах передвижной театр выехал на турне в Бессарабию. В бессарабских местечках было много кочующих театров, но Сорл Биркенталь была несравненна, желаема. Она стала душой театра и очень полюбилась публике. На её представления приходили по несколько раз.
Когда ей исполнилось пятнадцать лет, её двоюродный брат увёз её в Бухарест, где работал в театре артистом. С 1927 года она стала выступать как ведущая актриса театра. Её стали называть Сиди Таль. Она всё активнее действует в театральном коллективе, вносит новизну и свежесть, накапливает мастерство.
Спустя много лет Эдита Пьеха в своём обращении к зрителям "Талант и обаяние" сказала: "В искусстве меня с Сиди Львовной Таль очень много объединяло: это прежде всего желание передать людям свои чувства и мысли, свои переживания по поводу происходящего вокруг и своё доброе отношение к человеку. Когда я пришла на концерт и впервые увидела Сиди Таль, – писала Пьеха, – то опасалась, пойму ли происходящее. Но тут сказалась сила настоящего искусства. Я понимала всё по интонации, по ритму, по реакции зала. А когда артистка пела, я про себя пела вместе с ней".
С 1937 года Сиди Таль – актриса Камерного театра в Бухаресте. Спектакли, в которых она играет ведущие роли, всегда идут с аншлагом. Неожиданно открывается новая грань блестящего таланта Сиди – таланта эстрадной актрисы.
В апреле 1939 года после того как фашистские молодчики стали крепнуть, срывать афиши и бросать в зрительные залы взрывчатку, Сиди Таль покидает Бухарест и возвращается в свой родной город Черновцы. Во время Великой Отечественной войны она выступала в госпиталях и перед отъезжающими на фронт бойцами.
После войны актриса продолжает тему войны и послевоенной жизни. Она часто выступала с балладой А. Нугера "Сердце матери", которая была очень популярна.
…Шёл 1952 год. Однажды из репродукторов всей страны сообщили, что в стране действуют враги народа. Враги – отравители евреи, они же инженеры, изобретатели, конструкторы, продажные космополиты. Людей, ни в чём не повинных, сажали в тюрьмы, отправляли в ссылку. Среди них – буковинцы Моше Альтман и Меер Харац. Под видом сокращения штатов в СССР закрыли все еврейские театры, в т. ч. и Черновицкий. И оставили в Черновцах из всей труппы только концертную бригаду в составе трёх человек: Сиди Таль, певица Раиса Мостославская и декламатор Яков Гольдман. Только благодаря Сиди Таль еврейская песня и еврейская шутка звучали на сценах областной филармонии и районных клубов тогда, когда все еврейские театры в стране были закрыты.
Когда в 1959 году проходил юбилейный вечер, посвящённый 100-летию со дня рождения Шолом-Алейхема в Колонном зале имени Лысенко в Киеве, на концерте присутствовала младшая дочь писателя Бэлл Кауфман. Увидев "Мальчика Мотла" в спектакле "Мне хорошо – я сирота!", она воскликнула: "Боже, сколько маленьких Мотлов я видела в исполнении великих артистов, но этот, в концерте Сиди Таль, превзошёл их всех. Именно таким его видел мой отец".
Кроме театрально-концертных дел, Сиди Таль помогала становлению молодых талантов Буковины, содействовала формированию вокально-инструментального ансамбля "Червона рута", "Смеричка", подаривших зрителю Софию Ротару, В. Зинькевича и И. Яремчука.
О творчестве Сиди Таль говорили всегда хорошие слова. Но я хочу отметить одну рецензию, которую дал Сиди Таль великий режиссёр и педагог Народный артист СССР Соломон Михоэлс. "Её речь! Язык! – воскликнул он после концерта Сиди Таль в театре сада "Эрмитаж" в Москве и обращаясь к Арону Вергелису, в то время руководителю редакции еврейских передач Всесоюзного радио. – Её галицийский идиш! Ведь он составлен не только из слов, но и из вздохов, вдохов и выдохов, обладает особой музыкальностью и не повторяющейся ни в одном другом еврейском диалекте интонацией".
Жанр, созданный Сиди Таль, – это нечто на срезе театра и эстрады. Знатоки до сих пор не могут придти к единому мнению относительно жанрового определения той авторской феерии, что создала Сиди Таль. Ей, по словам Леонида Утёсова, на сцене были одинаково подвластны и юмор, и лирика, и трагизм. Сегодня, наверное, о ней сказали бы – человек-шоу. В выступлениях Сиди Таль было всё: и актёрская игра, и песня, и танец, и пантомима… Уникальный симбиоз.
Аркадий Райкин говорил, что именно благодаря любви к людям ей удалось сделать, казалось бы, невозможное. Её даже назвали "Райкин в юбке".
Необходимо упомянуть мужа и антрепренера актрисы Пинхуса Абрамовича Фалика. Он был одновременно импресарио и режиссер, советник и друг, товарищ и супруг. Долгие годы он работал заместителем директора Черновицкой филармонии. Фалик действительно был заместителем! Он замещал, в смысле – заменял директоров. Они приходили и уходили. Часто их смену и не замечали. Был Фалик, и работа шла. Его отождествляли с филармонией. Все артисты охотно ездили в Черновцы, зная, что от встречи и до окончания гастролей их будет окружать фаликовское внимание, забота, уважение, деловитость и интеллигентность.
Черновчане чтут память Сиди Таль. На центральной аллее городского кладбища, возле прекрасного памятника актрисе всегда лежат цветы. Именем её названа одна из улиц города. На доме, в котором она жила, и на фасаде областной филармонии, где она почти четыре десятилетия проработала, установлены мемориальные доски. Создан Международный фонд имени Сиди Таль. Сейчас общественность города поднимает вопрос о создании музея, который не только знакомил бы с жизнью и творчеством актрисы, но мог бы стать также научно-исследовательским и методическим центром еврейской культуры на Буковине. Была издана книга воспоминаний о Сиди Таль, в которой многие мастера искусств и десятки других самых разных известных в стране людей с тёплым лиризмом и сердечностью вспоминают актрису.
Вот небольшой отрывок из воспоминаний Тарапуньки и Штепселя. "Мы очень много хорошего слышали от наших коллег, друзей, тонких ценителей большого искусства о Сиди Таль. И, по секрету говоря, даже испытывали какое-то неудобство от того, что раньше с ней не были знакомы, не видели её на сцене. Но что поделаешь, такова уж наша бродячая судьба, судьба вечных гастролёров. И причина того, что с таким опозданием шли на первое свидание с Сиди Таль, вполне уважительная. Ибо наш брат немного напоминает героев Шолом-Алейхема из "Блуждающих звёзд". Не часто сходятся наши пути-дороги. Скажем, мы выступаем в Киеве, а Сиди Таль – в Москве. Мы на гастролях на Камчатке, а актриса в Ленинграде, в Кишиневе. Вот и попробуй встретиться! А тут, на счастье, мы оказались дома. А в театре играла Сиди Таль. Вот и бросили мы все дела и кинулись стремглав в театр! С трудом мы протиснулись в зал, который был до отказа набит благодарнейшими зрителями. И когда дали, как говорится, занавес и выпорхнула легкой, грациозной походкой Сиди Таль, такое началось в зале, что словами не передашь! Аплодисментов – гром. Несмолкаемых!
Актриса и так, и эдак благодарила за горячий приём, просила успокоиться, дать ей возможность начать, но каждый её жест, каждая улыбка вызывали новую бурю аплодисментов. И мы тоже крепко аплодировали и думали про себя, вот оно – счастье актёра! Вот она, подлинная народная любовь и признательность! И по-хорошему позавидовали этой невысокой ростом, худощавой, необычно талантливой женщине Сиди Таль. С первых произнесенных фраз монолога в зале установилась невыразимая тишина, и надо было видеть глаза, лица зрителей, устремлённые на сцену, где стояла волшебница.
Сразу же установился полный контакт между зрителями и актрисой. И Тарапунька сразу же понял, что может обойтись без перевода Штепселя, и всё, до малейшего жеста всё понял.
Мы встретились с настоящим искусством! Сиди Таль читала, вернее, играла "Мальчика Мотла" Шолом-Алейхема. Актриса с первого мгновения перевоплотилась в милого, обездоленного, стремительного местечкового бедного мальчишку-сироту, который вызывал к себе необычайную симпатию и любовь. Зал его полюбил с первых же слов: "Мне хорошо – я сирота…" Естественно звучал негромкий и проникновенный голос мальчишки "черты оседлости", привыкшего ко всем бедам и лишениям. С неподражаемым юмором и лиризмом он рассказывал страшную историю своей тяжкой жизни. А зрители смеялись. И то был смех сквозь слёзы, смех, который никого не мог оставлять равнодушным. И мы прониклись к маленькому герою невыразимым сочувствием и любовью. Мы видели не только восхитительную игру актрисы, перевоплотившуюся в мудрого, наивного, горемычного мальчугана, но судьбу всех обездоленных детей, страдающих…, но не унывающих, – у них теплится надежда, что жизнь станет иной, нельзя терять надежду на лучшее будущее. На какое-то время устами маленького героя актриса вернула зрителей в недалёкое прошлое, когда народ Мотла томился в страшной "черте оседлости", в полной беспросветной безысходности. В зале ещё не угомонился гром аплодисментов, как мы уже увидели Сиди Таль в образе старой женщины, которая проводила на фронт своих любимых сыновей и ждёт – не дождётся их. И всё это сыграно было с такой душой и так правдиво. Сидишь и думаешь: какая актриса! Талант! Вот почему она пользуется у зрителей такой любовью. Вот оно – настоящее, большое искусство! Мы увидели на сцене большого мастера перевоплощения, актрису широкого диапазона. С необычайной простотой и выразительностью она читала монологи, пела народные песни, танцевала… И всё это она делала с большим блеском, талантом, вызывая восхищение публики.
Сиди Таль… Это имя незабываемо. Незабываемо то хорошее, что она сделала для искусства".
