Ивану Крузенштерну в детстве давали идиотские клички и травили, как «слишком умного». Взрослым же он умудрился стать не только любимцем двух императоров, но и своих подчиненных – простых и грубых матросов. Они готовы были за него в огонь и в воду, последнее, в принципе, при такой профессии неудивительно. В чем же была сила обаяния этого человека, сумевшего при жизни стать легендой?
В конце апреля 1803 года русские моряки подошли к островку Нуку-Хива. Это один из Маркизских островов посреди Тихого океана площадью меньше 500 квадратных километров – в пять раз меньше площади Москвы. Увидев бухту, названную впоследствии именем Чичагова, они приняли решение высадиться и поднять на берегу русский флаг.
Моряки поступили неосторожно: даже местные жители сто раз подумают, прежде чем высаживаться на берега Нуку-Хивы. От этого острова в любом направлении – 5 тысяч километров до материка. Ничем не потревоженные, подгоняемые свежим пассатом волны идут на остров ровным строем, на берегу всегда сильный прибой. Местные полинезийцы высаживаются, поймав «правильную» волну: которая больше других.
Вот главный и самый опытный скомандовал, молодые и сильные навалились на весла. Понеслись на гребне волны, в фонтанах пены вылетели на песчаный пляж, выскакивают по колено во взбаламученной воде, отбегают, таща за собой веревки. Если волна выбрана правильно, следующая волна уже не достанет лодку. Остается оттащить ее, можно привязать к пальмам на берегу, идти по своим делам в глубь острова.
Но все это только в том случае, если волна и правда выбрана правильно, и притом лодку все равно надо привязывать. Русские моряки плохо знали особенности вод Маркизских островов. На берег они высадились, выскочили из лодки, отбежали на сухое пространство. А привязать не успели. Следующая волна оказалась больше прежней, лодку подняло и подхватило, понесло обратно, прямо в море. Что делать?! Вокруг океан, родной корабль «Надежда» далеко.
Море, конечно, теплое, как молоко, но очень бурное. В море – акулы и скаты. Вон разрезает волны треугольный плавник морского хищника. И тут капитан прыгнул в море! Дело было недолгим – лодка пляшет на волнах еще близко, капитан Иван Федорович Крузенштерн легко доплыл, взялся за весла. Скоро команда с ухарским криком, по пояс в бурной воде вытаскивала лодку. На этот раз, когда вытащили, привязали.
Аборегены острова Нуку-Хива. Гравюра XIX века
Это был поступок очень в духе капитана Крузенштерна – не приказывать: «В воду! За шлюпкой!», а прыгнуть в океан самому. Было капитану тогда 33 года – возраст, конечно, не юношеский, но Крузенштерн и много позже оставался на диво силен, физически развит.
Во все плавания брал он с собой две двухпудовые гири – по 32 килограмма каждая. Каждый день он занимался с ними по 30–40 минут, выполняя свое любимое упражнение, поднимая гири из положения лежа и сидя. Другие офицеры могли хмыкать и тайком вертеть пальцем у виска, но капитан знал, что делает. Благодаря таким упражнениям он и в зрелые годы оставался очень хорошо физически развит. Крузенштерна сразу было заметно среди окружающих: атлетическое телосложение, внушительный плечевой пояс, богатырская грудь. Он был физически сильнее не только офицеров, но и всех сильнейших матросов возглавляемой им экспедиции.
Матросы не сомневались в превосходстве командира. Не сомневались и в том, что с ним ничего плохого случиться не может: ведь с ним на корабле плавала собака породы спаниель с длиннющими ушами. Команда всерьез считала рыжего спаниеля своего рода амулетом экспедиции. Каждому члену экипажа, включая кока и юнгу, полагалось перед отплытием потрепать спаниеля за длинные висячие уши. В плавании это был любимец всей команды. Спаниель лихо облаивал акул, порой готов был прыгнуть за ними в воду, а с людьми был ласковым и спокойным. Трепание за уши он переносил просто стоически!
На острове Нуку-Хива местные жители в ужасе разбегались, увидев спаниеля: они считали его длиннющие уши каким-то колдовством. Ведь «длинноухими» были их древние вожди. Может, в рыжего непонятного зверя, так не похожего на местных собак, вселились эти почитаемые предки?! Дикари в панике разбегались, а русских матросов этот страх лишний раз убеждал: пока с ними это необычное животное, все в порядке.
Липучая кличка
Иван Федорович Крузенштерн, при рождении Адам Иоганн фон Крузенштерн, с детства отличался от окружающих. В те времена, в конце XVIII века, получить в России хорошее образование было не просто. Мальчик учился дома, в родительском имении на территории современной Эстонии. Три года церковно-приходской школы – не слишком серьезно, и в 15 лет Ивана Иоганна определили в Морской кадетский корпус. Провел он там всего два года, и это были не лучшие годы в его жизни.
Для морских кадет это было тяжелое время: директор почти не занимался корпусом. Преподаватели мало что могли дать и применяли суровые наказания. Надзора за кадетами не было, для умного мальчика даже общество надзиравших за ним офицеров было приятнее общества здоровенных оболтусов, смеявшихся над его стремлением серьезно заниматься. Не хочется описывать, что выделывали скучающие обормоты, как травили «неправильного» парня. Действительно – все про пиво, а этот опять за книжки!
Тогда у Крузенштерна появилась дурацкая кличка Кислозвездов. Кто-то из кадет придумал, что якобы так переводится на русский его немецкая фамилия! Уже отсюда видно, какой низкий уровень образования царил в корпусе: не знать немецкого языка будущий офицер того времени не мог, разве что если тупее валенка и дичее «снежного человека». Но кличка прилипла, понравилась: ведь обалдуи из корпуса говорили, что у них от наук во рту становится кисло, скулы сводит. Этот за науки? Все верно – и есть Кислозвездов! Звезды он с неба хватать будет? Кислые звезды, ясное дело!
Великовозрастные болваны покатывались от смеха, отравляя жизнь товарища… а вот интересно было бы проследить их судьбы? Что статей о них не напишут и островов их именами не назовут, это ясно! Но что они вообще делали после выпуска? Чем занимались, в каких гарнизонах пьянствовали и когда, в какие вряд ли долгие лета их дьявол довел до конца… Как в той старой песне про «Йо-хо-хо и бутылка рому»?
Нетипичный морской офицер
Обыватели свято верят, что непременно надо быть как все. Жизнь Ивана Крузенштерна доказывает, что как раз самое разумное ни в коем случае не быть как все и всегда поступать по своему собственному разумению. По крайней мере, все великие дела делаются именно так, и все высшие достижения происходят исключительно таким способом.
Вот в 1793 г. Крузенштерн и Яков Беринг, внук знаменитого открывателя Командорских островов, в числе 12 русских морских офицеров, особо отличившихся в Русско-шведскую войну 1788–1790 гг., посланы в Англию учиться морскому делу.
Жаль, Яков Беринг вскоре умер, а по другим данным, погиб. Но и не все посланные офицеры так уж рвались в дальние моря. Англия! Начальство далеко, деньги есть, почетная служба идет. Они плавали на кораблях, остававшихся в территориальных водах Британии. Вроде бы и стажировку проходили, но без большого напряжения.
А Крузенштерн пошел на фрегате Thetis в крейсерство к берегам Северной Америки. Он плыл через Атлантику, не раз участвовал в сражениях с французским флотом. Поврежденный в сражении с французами, фрегат встал на якорную стоянку. Стажеры могли и не участвовать в ремонте фрегата. Для человека, не рвущегося чему-то учиться, – самое время пробовать ром и щупать аппетитных мулаток!
А Крузенштерн, пока фрегат чинят, на небольшом местном суденышке отправился в Вест-Индию. Он посетил Барбадос, Суринам и Бермудские острова, живо интересовался природой и образом жизни этих мест. Возвращаясь в Англию, Крузенштерн едва не был взят в плен французами у берегов Ирландии, но ничуть не «исправился».
Иван Федорович Крузенштерн
Он тут же уплыл в Индию. Там он тоже изучал местную природу, экономику и политику, встречался с множеством людей. В том числе повстречал уроженца Российской империи на английской службе, своего земляка – некого прибалтийского немца. Оказалось, сей мистер хорошо знает северо-западный берег Америки, русскую Америку, испанские колонии, индейцев. Он рассказывал и об Америке, и о том, как Англия торгует с Китаем, какие невероятные выгоды тут можно приобрести.
Иван Федорович тут же уходит с военного фрегата, благо стажер, ему можно. На местном купеческом судне плывет он до китайского порта Кантона, узнает подробности торговли англичан с Китаем. Оказывается, России и правда стоит доставлять в Китай свои товары!
Вот теперь, проплавав шесть лет по всем морям, можно и вернуться в Россию. Нетипичный молодой человек, наверное, получил меньше удовольствия, чем его сидевшие в Англии коллеги. Если, конечно, считать удовольствиями сидение в пивных и прочие портовые «радости» типа публичных домов, то Крузенштерн много потерял.
Но если считать удовольствием видеть другие края и земли? В том числе такие, о каких россиянин начала XIX века толком и не слыхивал? Видеть, знать изучать, понимать. Это тоже дорогого стоит!
Расставаясь с британским флотом, каждый из стажеров получил характеристику. Русское начальство могло ее использовать или не использовать – его дело, но британцы считали – характеризовать стажеров необходимо. Они даже послали характеристики дипломатической почтой, не давая в руки самим стажерам.
В некоторых характеристиках было словечко «бичкомер». В современном русском языке его сократили до «бич», а смысл совершенно позабыли. Британцы же называли этим словцом моряка, который пришел из рейса, а в новое плавание не торопится, ошиваясь на «пляже», то есть в портовых заведениях, и понемногу пропивая привезенное с прежней службы. Если такое слово было в характеристике любого офицера, британцы на службу его больше не брали. Совсем. И считали своим долгом предупредить русское Адмиралтейство.
Естественно, в характеристике Крузенштерна словечка «бичкомер» не стояло. Но начальство предупреждали – этот офицер не умеет обращаться с деньгами! Не раз он получал приличные суммы: свою долю от имущества, взятого на вражеских, французских кораблях. И ни разу не пытался вложить эти деньги в дело, купить собственность на берегу…
Более того, вернувшись из Америки, Крузенштерн раздал матросам все причитавшиеся ему «призовые»: а это и правда были деньги довольно значительные. На 40 фунтов целая семья среднего достатка могла бы прожить два года, ни в чем не нуждаясь. Столько стоил небольшой домишко, и Крузенштерн отпирал бы своим ключом дверь в своем доме…Уже зная, как выгодна торговля с Китаем и Индией, он мог бы купить акции Ост-Индской компании, получать прибыль, стараться сделать деловую карьеру.
Для британцев поведение Крузенштерна казалось такой дикостью, что они искренне недоумевали. А самого Крузенштерна предупредили, что, если захочет получить офицерский патент в Британии, получить под командование крупный корабль, пусть просто приходит и берет патент.
Наверное, адмиралтейские чины в России очень веселились, читая характеристику Крузенштерна. В России, кстати, у него всегда была репутация рачительного хозяина. А свои деньги он мог тратить, потому что имел родовое имение – не большое и не богатое, но прожиточный минимум оно обеспечивало. Гарантии были и от государства – тому, кто хорошо служил, было гарантировано, что пропасть не дадут. Дворянин же и должен быть широким, покровительствовать сослуживцам, легко давать деньги зависящим от него людям.
Столкнулись две логики: буржуазного английского общества и патриархально-феодального, русского. Русская позиция выглядит как-то симпатичнее, но все-таки невольно сравниваешь: русское общество гыкало и ржало устами недоделанных кретинов из Морского корпуса: «Кислозвездов!». Британское дало офицерский патент и только грозило пальчиком: «Не трать денежки зря! вкладывай! становись богатым человеком!» Вот и будь после этого патриотом…
Затея кругосветки
В жизни многих великих людей бывают встречи, определившие всю дальнейшую жизнь. Для Ивана Федоровича таким человеком стал капитан 1 ранга Григорий Иванович Муловский. Еще в 1788 году этот талантливый офицер должен был вести в море эскадру из четырех кораблей, с командой больше 500 человек: в первое русское кругосветное плавание!
Муловскому было тогда 29 лет, он свободно знал французский, английский, немецкий и итальянский. Собрали до сорока образованных офицеров, Адмиралтейств-коллегия обещала внеочередное производство в следующий чин и двойное жалованье на время плавания.
«Екатерина II лично определила порядок награждения капитана Муловского: «Когда пройдет он Канарские острова, да объявит себе чин бригадира; достигши мыса Доброй Надежды, возложить ему на себя орден Св. Владимира 3-го класса; когда дойдет до Японии, то и получит уже чин генерал-майора»
Научная часть экспедиции была поручена академику Питеру Симону Палласу, произведенному 31 декабря 1786 г. в звание историографа российского флота с жалованьем 750 руб. в год. В ученый отряд экспедиции вошли также четыре живописца, участники плавания Кука астроном Уильям Бейли, британские естествоиспытатели и ботаники.
Если бы этой экспедиции суждено было состояться, то сейчас бы не стоял вопрос о принадлежности южных Курил, на семьдесят лет раньше Россия могла бы начать освоение Приамурья, Приморья и Сахалина, иначе могла бы сложиться судьба Русской Америки. Кругосветных плаваний с таким размахом не было ни прежде, ни потом.
Четвертого октября 1787 г. суда экспедиции Муловского в полной готовности к отплытию вытянулись на кронштадтском рейде. Русским министром-послом в Англии уже были заказаны лоцманы, дожидавшиеся эскадру в Копенгагене для проводки ее в Портсмут. Но срочная депеша из Константинополя о начале войны с Турцией перечеркнула все планы и труды.
Последовало высочайшее повеление: «Приготовляемую в дальнее путешествие под командою флота капитана Муловского экспедицию, по настоящим обстоятельствам отложить, и как офицеров, матросов и прочих людей, для сей эскадры назначенных, так и суда и разные припасы для нее заготовленные, обратить в число той части флота нашего, которая по указу нашему от 20 числа нынешнего месяца Адмиралтейств-коллегии данному, в Средиземное море отправлена долженствует».
В Средиземное море Муловский не ушел: началась война со Швецией, и его назначили командиром фрегата «Мстислав», где под его командой служил юный мичман Иван Крузенштерн, которому суждено было через пятнадцать лет возглавить первое состоявшееся русское кругосветное плавание. Муловский отличился в знаменитом Гогландском сражении, за что был произведен в капитаны бригадирского чина. А еще через три месяца в сражении у острова Эланд Муловский погиб.
Его смерть резко изменила ситуацию с кругосветной экспедицией… А тут еще началось событие, которое у нас до сих пор называют Великой французской революцией… Хотя что в ней великого, понять трудно.
Стало до такой степени не до «кругосветки», что об этой идее забыли на десятилетия… но Крузенштерн-то не забыл! После своих странствий он видел, что России полезно и выгодно проложить торговый путь в Америку, Индию, Китай. И он считал это возможным!
Не успев вернуться, Крузенштерн предлагает начальству вновь рассмотреть проект «русской кругосветки». Проект откладывают за «несвоевременностью». Денег же в казне нет. Но их там всегда нет. И вот тут вмешивается руководство Русско-Американской полугосударственной компании. Оказывается, этой торговой компании позарез нужна именно такая экспедиция. И просто необходим морской путь из Петербурга в Тихий океан, нужна торговля с Китаем, поддержка русского флота в войне с индейцами! Все нужно.
Тогда, конечно же, вспомнили про Ивана Федоровича, Александр I принял решение и утвердил проект. Нашлись и деньги. Конечно, екатерининского размаха уже не было, но все же купили в Англии и снарядили два корабля, «Надежду» и «Неву», с экипажами немногим более 100 человек.
Государь разрешил на обоих судах поднять военные флаги, а расходы на содержание одного судна принял на государственный счет. За другой платили Русско-Американская компания и персонально граф Румянцев.
Задачи же экспедиции оказались не меньшие, что двадцатью годами раньше возлагали на экспедицию в 5 кораблей и с экипажем в 6 раз больше.
Экспедиция должна была доставить артиллерийские орудия и боеприпасы в Русскую Америку, поддержать Русско-Американскую компанию и ее вооруженные силы в войне с индейцами, договориться о поставках продовольствия с испанцами и о создании русской колонии в испанских владениях, провести переговоры с Японией о торговле и сотрудничестве, договориться с Японией о пограничном размежевании на Сахалине и курильских островах, утвердить российские права на земли, открытые русскими мореплавателями на Тихом океане, составить как можно более точные морские карты, провести научные исследования в Америке и на островах Тихого океана, изучить пролив, отделяющий от материка Сахалин, и выяснить, остров это или полуостров, исследовать устье Амура и проверить, насколько оно судоходно. В наше время такой объем задач поставили бы перед целыми министерствами.
А вот что еще интересно, по настоянию Крузенштерна все матросы в экспедиции брались исключительно русские: чтобы иметь на императорской службе национальные кадры. Этнических великороссов, имеющих опыт плавания через океаны. Среди офицеров были иноземцы на русской службе, были ученые – астроном, естествоиспытатели. Но все матросы – только русские! И еще взяли несколько кадет Морского корпуса: чтобы учились на практике.
О лучших людях
Образованный, опытный, умный, отлично знавший иностранные языки, Крузенштерн обладал легким, привлекавшим людей характером. Его ценили все умные и состоявшиеся в жизни люди. Муловский продвигал его и считал своим преемником. Ценило высокое начальство, в том числе и императоры. У Александра I и Николая I были чрезвычайно разные вкусы, и нравились им разные люди. Но оба императора не раз выражали сожаление: они хотели бы произвести Крузенштерна в адмиралы, но никак не могут: по всем традициям никак такой чин не полагался ни начальнику экспедиции, ни крупному ученому, ни директору учебного заведения – пусть даже «самого» Морского корпуса.
Но оба императора не только ценили, они уважали Ивана Федоровича и были расположены к нему. Его считали очень надежным морским офицером, прекрасным ученым, отмечали личные качества отменного семьянина и надежного друга, всячески выделяли и награждали.
Александр перед отплытием в кругосветное путешествие 1802–1806 годов, кроме прочих выплат, пожаловал жене Крузенштерна на 12 лет аренду по 1500 рублей. Именно жене! По словам императора, он хотел «обеспечить благосостояние жены во время продолжительного и неизвестности подверженного отсутствия мужа».
Император Николай Павлович не только сделал Крузенштерна кавалером всех орденов, до «знаков ордена св. Александра Невского, бриллиантами украшенных», но при отставке назначил Крузенштерна «состоять при особе Его Величества», то есть в своей личной свите. А это была не только великая честь, но и проявление личной симпатии. Императорское такое объяснение, если и не в дружбе, то вот так: «ты мне приятен, я тебе доверяю».
Любили его и рядовые. На флоте замкнутые в ограниченном пространстве тогдашнего маленького корабля, люди общались так плотно, до такой степени оказывались на виду, что вообще матросы редко относились к кому-то нейтрально. Офицеры были или активно нелюбимы, или, наоборот, очень популярны.
В те времена за месяц и больше автономного плавания в океане начинался дефицит пресной воды, да она к тому же еще и портилась. Многие капитаны приказывали выдавать офицерам воду получше и побольше. Тем более сам капитан и ел отдельно приготовленную пищу, и мог хоть купаться в пресной воде.
А вот Крузенштерн всю «кругосветку» сохранял высшую меру справедливости: кормил офицеров и матросов одной пищей и выдавал одинаковые порции воды. Раздражение менее благородных дворян – гарантировано. Но и любовь, и преданность подчиненных.
Тем удивительнее, хотя и закономерно, что Иван Федорович порой вызывал сильнейшее раздражение, гнев, чуть ли не ненависть. Ну как прикажете любить Крузенштерна соученикам по Морскому шляхетскому корпусу?! Человека, который не пил с ними, не участвовал в «общественной жизни» бездельников, а потом еще и сделал «им назло» феерическую карьеру. Или большинству участников английской стажировки?
Была и другая категория: люди с большими амбициями, которым Иван Федорович не оказывал «должного» уважения. Они-то уважения требовали! Да еще с какой силой!
Словно назло, две такие личности плыли прямо на судне «Надежда» … Как нарочно – в час высшего торжества Ивана Федоровича, когда сбылось все, о чем он мечтал. Там, где он был вроде бы единовластным начальником, сразу два человека всячески мешали ему жить.
Один из них – двоюродный дядя Льва Толстого, Федор Иванович Толстой, по кличке Американец. Эту кличку он и заслужил своим путешествием с Крузенштерном, притом что до Америки как раз не доехал. Славился он картежной игрой и постоянными дуэлями. Что занимался граф банальным шулерством, он и сам не отрицал, заявляя, «что в игре, как в сраженье, он не знает ни друга, ни брата, и кто хочет перевести его деньги в свой карман, у того и он имеет право выигрывать».
В старости Федор Толстой очень тяжело переживал смерть своих детей, особенно семнадцатилетней дочери Сарры.
«Убитых им на дуэлях он насчитывал одиннадцать человек. Он аккуратно записывал имена убитых в свой синодик. У него было 12 человек детей, которые все умерли в младенчестве, кроме двух дочерей. По мере того, как умирали дети, он вычеркивал из своего синодика по одному имени из убитых им людей и ставил сбоку слово «квит». Когда же у него умер одиннадцатый ребенок, прелестная умная девочка, он вычеркнул последнее имя убитого им и сказал: «Ну, слава Богу, хоть мой курчавый цыганеночек будет жив»
Федор Толстой окончил Морской корпус, но служить попал в гвардейский Преображенский полк. На корабль он попал, избегая очередного наказания, выдав себя за собственного двоюродного брата, тоже Федора: брат числился в составе экипажа, но не желал плыть, так как страдал морской болезнью. В плавании Федор Толстой все время провоцировал ссоры с другими членами команды, в том числе с самим капитаном Крузенштерном. Шутник? Все его шутки были достаточно злобными. Судового священника он как-то напоил до полного помрачения ума, а у валявшегося на досках палубы мертвецки пьяного батюшки приклеил сургучом и запечатал казенной печатью бороду. Очнувшегося священника Толстой уверил, что казенную печать ломать никак нельзя, поэтому пришлось бороду отрезать.
На островах Индонезии Федор Толстой купил ручного орангутанга. Зачем? А просто чтобы поразвлечься и чтобы передразнивать членов команды. Толстой приучил обезьяну повторять свои действия и как-то показал, как заливают чернилами листы бумаги. Оба развлекались, а потом Федор Толстой прокрался с орангутангом в каюту Крузенштерна и дал обезьяне записки капитана, судовой журнал и чернила. Обезьяна, понятное дело, давай стараться. Федор Толстой тихонько улизнул, а когда Крузенштерн вошел в каюту, труд многих дней был уничтожен. Да и все «шутки» Толстого были в том же духе.
Крузенштерн постоянно сажал Толстого под арест, а на Камчатке высадил его на берег вместе с орангутангом. О том, как Федор Толстой добирался до Петербурга через всю территорию империи, известно в основном с его слов, а он редко говорил правду. Все распространяемые Толстым истории про то, как он добрался до Америки и жил среди индейцев, как он выполнял задания местного губернатора, смело можно отнести к категории историй про «зеленых человечков» и полеты на «летающих тарелках», летающих тазах и самоварах. Сплошное самовосхваление, у барона Мюнхгаузена хотя бы фантазии была.
В отличие от Толстого, судьба орангутанга неизвестна. По одним рассказам, Американец орангутанга съел. По другим – сделал обезьяну своим любовником, чего бедное животное не выдержало и вскоре скончалось. Скорее всего, на Камчатке орангутанг уже не был нужен Федору, и он просто перестал о питомце заботиться, пока тот не помер с голоду.
Попав в Петербург, Толстой-Американец постоянно распространял об Иване Федоровиче отвратительные слухи. Он ведь в отличие от Крузенштерна не составлял морских карт, не описывал новых земель, течений и приливов, не получал за составление лоций и карт признания академий и университетов. Никак не мог простить ему ума, таланта и личной значительности. Всего, что сам он хотел бы иметь, но не имел.
Архивраг Крузенштерна – граф Резанов
Этого врага Ивану Федоровичу вольно или невольно сделал сам император. Что поделать! Не любил Александр говорить неприятное людям. Посылая камергера Николая Резанова послом в Японию, он как-то «забыл» уточнить – кто же глава экспедиции? Крузенштерн думал, что он. Резанов тоже думал, что это он. Как же тут обойтись без трений?
Послу полагалась свита. Чтобы разместить ее на корабле длиной 35 метров, пришлось потеснить офицеров, которые были намного полезнее бездельных «свитских». Жить Крузенштерну приходилось с Резановым в одной каюте площадью 6 квадратных метров. Резанов претендовал командовать кораблем, хотя ничего не смыслил в морском деле. Крузенштерн не велел исполнять никаких его приказаний, и команда послушалась капитана. Резанов отвечал истериками и угрозами.
В Индийском океане стало очевидно, что английский корабль «Леандр», превращенный в «Надежду», – далеко не новый и не лучший корабль для такого плавания. Недовольный неудобствами на борту, Резанов прямо обвинил Крузенштерна, что он растратил и утаил часть отпущенных на покупку денег, и специально купил не лучший корабль, а «наидешевейший».
С этого времени они так рассорились, что общались исключительно посредством записок. В конце концов граф Резанов заперся в каюте и не покидал ее до самого прибытия на Камчатку. Но возвращаться в каюту все-таки приходилось. Трудно не посочувствовать Ивану Федоровичу, который командовал кораблем, но вынужден был все время отвлекаться то на Толстого, то на Резанова.
На Камчатке же Резанов написал официальную жалобу правителю Камчатской области Павлу Кошелеву, обвинив экипаж в бунте, и потребовал экипаж разогнать, а самого Крузенштерна казнить.
Иван Крузенштерн прибывает в Японию
Ах так?! Крузенштерн согласился пойти под суд. Прямо сейчас, незамедлительно! Тем самым он сразу дал понять, кто тут главный – Резанов мог пыжиться сколько угодно, но вести корабль в Японию мог только Крузенштерн и только с помощью своей команды.
О дальнейшем Резанов рассказывал, что Крузенштерн и все его офицеры пришли на квартиру Резанова в полной форме и принесли извинения, а тот их великодушно простил.
Все остальные рассказывали несколько иначе: что не Крузенштерн и все офицеры публично извинялись перед Резановым, а Резанов публично извинялся перед Крузенштерном.
Но и потом было не лучше: Крузенштерн повез господина посла в Японию, в город Нагасаки. Там целых полгода Резанов со свитой жил в предоставленном ему японцами дворце на берегу, а все остальные сидели безвылазно на корабле. Японцы поставляли воду и пищу, но на берег никого не выпускали.
Небольшая колониальная война
Пока Иван Крузенштерн полгода потратил на ожидание миссии господина посла, «Нева» под командованием Лисянского ушла в Америку. Вовремя! К тому времени индейцы-тлинкиты сожгли заложенную в 1799 году русскую Михайловскую крепость на острове Ситха.
Ново-Архангельская крепость – столица Русской Аляски. Картина кисти сподвижника Крузенштерна Юрия Лисянского
Не надо жалеть бедных индейчиков, обижаемых колонизаторами! Тлинкиты создали свою примитивную империю, превращая в рабов другие индейские племена и алеутов. Своих данников они называли «животными» и «тварями». Отнятую у них пушнину тлинкиты обменивали на ружья и даже пушки у американских торговцев. А у правителя Русской Америки Александра Баранова против нескольких сотен тлинкитов было человек 800 вооруженных копьями алеутов и 120 русских промышленников – хотя бы эти с ружьями.
Баранов вел переговоры с вождем тлинкитов Котлеаном. Он просил хотя бы освободить захваченных тлинкитами женщин-алеуток. На что вождь пожал плечами: он не будет отнимать забаву у своих воинов! Баранов стал угрожать и получил новый ответ: «Ничего ты мне не сделаешь! Ты боишься даже маленьких детей!» Дело в том, что русские промышленники индейских детей и женщин не убивали, а индейцы считали это проявлением трусости и слабости.
Прибытие «Невы», крупного военного судна с многочисленным экипажем и артиллерией, сразу же меняло расклад сил. Матросы с «Невы» перехватили в море баркас, который, правда, взорвался во время перестрелки. Штурм крепости индейцев оказался неудачным – смертельно боявшиеся вчерашних хозяев, алеуты побежали, как только тлинкиты издали боевой клич. Потери – 8 убитых (в том числе трое матросов с «Невы»), 20 раненых, алеуты потеряли 16 человек убитыми и 6 ранеными. От полного разгрома русских спас огонь корабельных пушек с «Невы».
Вскоре тлинкитам все же пришлось уйти – кончались припасы. Они даже оставили купленные у американцев пушки. Индейские укрепления разрушили, а построенная на их месте Ново-Архангельская крепость стала столицей Русской Америки.
Тлинкиты лишились своей империи, своих данников и своих родовых земель. У них до сих пор есть традиционная «церемония плача» – оплакивание потерь среди предков. Убитых алеутов и изнасилованных алеутских женщин они не оплакивают.
А что же миссия Резанова? Он ведь даже не пытался вести активную политику, даже не пытался встречаться с японскими чиновниками. Конечно, дождался Резанов в Японии одного: в конце концов прибыл сановник «богоподобного микадо» и объявил – японский император посольство принять не может, торговать с Россией не желает. Все подарки японцы вернули и потребовали, чтобы корабль немедленно покинул Японию.
Русский посланник Николай Резанов в Нагасаки
После провала посольства Резанов испытал новые огорчения: в Петропавловске-Камчатском он узнал, что Крузенштерна наградили орденом Святой Анны, а ему «всего лишь» пожаловали «только» осыпанную бриллиантами табакерку! Более того, Резанова освободили от дальнейшего участия в первой кругосветной экспедиции. Ему велели заняться инспекцией русских поселений на Аляске. Резанов даже заболел от огорчения, но в русских колониях заворачивались такие дела, что пришлось быстро поправиться.
Пока господин посол вкусно кушал и пил, проваливая свою миссию в Японии, поселенцы оказались на грани натурального голода – продукты им доставлялись через всю Сибирь в Охотск, а потом морем. Продукты ехали месяцы, возрастали в цене в десятки раз, а приходили чаще всего уже негодными.
Надо отдать должное Резанову: на свои деньги он купил суда «Юнону» и «Авось», нагрузил продуктами, послал их на Ситху, а сам отправился в Калифорнию, в испанские владения.
С XIX века ходит множество легенд о великой любви графа Резанова (42 года) и дочери коменданта крепости Хосе Дарио Аргуэльо, Консепсьон Аргуэльо, или короче – Кончитой (15 лет). Эта история совсем не так красива, как в рок-опере «Юнона» и «Авось». Современники описывали происходящее менее романтично: якобы граф Резанов действовал из чисто деловых соображений, подкупая юную провинциалку рассказами о придворной жизни, драгоценностях и балах.
Так было или нет, но торговля с испанцами началась, в Русскую Америку доставили 2156 пудов (около 40 тонн) пшеницы, 351 пуд ячменя, 560 пудов бобов. Голод отступил, и это было самым главным.
Интересно, что перед отъездом Резанов послал отряды своих людей в Калифорнию, чтобы отыскать подходящее место для организации русских поселений в теплых областях Америки. Очень возможно, проживи он подольше, и русской территорией стало бы все, что мы сейчас называем Калифорнией и Американской Британской Колумбией.
Но долгой жизни не досталось могущественному камергеру, графу Николаю Петровичу Резанову. Он отправился в Петербург: по романтической версии, чтобы выхлопотать разрешение на брак с Кончитой. По более реальной версии, чтобы довести до конца свою дипломатическую миссию. Под Красноярском торопившийся граф упал с коня, ударился головой… 1 марта 1807 года его не стало.
Почему он не поехал морским путем? Почему не стал возвращаться в Россию через испанские колонии и США? Эти вопросы задают реже, чем животрепещущий вопрос: а любил ли он Консепсьон Аргуэльо?! А ведь интересные вопросы. И еще один, не менее интересный вопрос: а останься в живых, прибудь в Петербург граф Резанов, что рассказывал бы он о Крузенштерне и его поведении? Не вернулся ли бы он к объявлению Крузенштерна бунтовщиком, которого надо заковать в кандалы?
О самом главном успехе экспедиции
Путешествие Крузенштерна составило эпоху в истории русского флота. По тем временам это было исключительное событие. Экспедиция обогатила географию, естественные науки, этнографии, страноведение многими новыми сведениями о странах, мало известных в цивилизованном мире.
Россия становится крупной морской державой, начинается непрерывный ряд русских кругосветных путешествий. Одно из них совершил кадет экспедиции Крузенштерна Отто Коцебу. Иван Федорович лично написал подробную инструкцию для этой экспедиции.
Но самый главный успех экспедиции называют редко… За все 3 года и 12 дней путешествия на корабле «Надежда» не было ни одного смертного случая. Даже больных было очень мало, а ведь в те времена на других судах множество людей умирало и во внутреннем плавании.
Сравним? Из 265 участников экспедиции Магеллана вернулись домой всего 18 человек. Это было давно, в начале XVI века? Но почти современник Крузенштерна, Джеймс Кук, потерял 27 человек из 182. Не менее знаменитый Лаперуз в 1788 году погиб со всеми членами своей экспедиции.
Добавлю еще – ни один матрос Крузенштерна не бежал. Во времена парусного флота с английских и французских кораблей постоянно бежали матросы. Жизнь среди диких племен казалась им привлекательнее судьбы полуголодного, поротого плетью-кошкой, замученного работой моряка.
За три года кругосветного плавания бережливый Крузенштерн ухитрился утратить только две гребные шлюпки, разбитые тайфуном у берегов Японии, да два морских каната стандартной длины – кабельтова. Их утопили у Нуку-Хивы, где капитану-легенде пришлось самому сплавать за лодкой. Как поворачивался у Резанова язык обвинять Ивана Федоровича в присвоении части выделенных на покупку корабля денег… фактически в воровстве, мне трудно понять.
Наверное, после всех приключений, плаваний и путешествий пенсион, выданный за заслуги и для научной работы, для подготовки «Атласа Южного моря», даже должности в Морском кадетском корпусе должны были казаться Ивану Федоровичу тихой стариковской работой. А он оставался физически силен и крепок, заводил спаниелей и отжимал по-прежнему двухпудовые гири, в любую погоду часами гулял по окрестностям Петербурга.
Во всем мире знали и уважали путешественника Крузенштерна, организатора «кругосветки» и автора морских карт, не потерявшего за годы плавания ни одного матроса. Раз английские моряки захотели посмотреть на знаменитость. Стали спрашивать: в каком ресторане он обычно обедает?
– Дома.
– А в каком кабачке сидит вечерами?
– Дома он сидит вечерами…
– А утром где?
– Утром с шести утра в Корпусе.
– Где же можно на него посмотреть?!
– А вот сейчас он прогуливается…
– Где?!
– За город отправился.
Англичанам показали, что пошел Иван Федорович гулять вдоль Невы, вверх по течению. С моря дул сильный ветер, нес полосы дождя вперемежку с градом. Город в те времена кончался на Аптекарском острове, на Каменном уже шли отдельные домики, выпасы. Промокшие, продрогшие британцы долго искали, куда же ушел легендарный «кэптен Крузенштерн». Согнувшиеся под ветром и потоками ледяной воды увидели – рослый, сильный человек быстро идет вдоль берега, почти не наклоняется под порывами. Могучая грудь колесом, завидная выправка…
Сколько же ему сейчас?! Шестьдесят шесть…
За первые годы своей стариковской работы Крузенштерн выпустил «Атлас Южного моря» с приложением гидрографических записок, с массой рисунков, карт, планов, подробнейших описаний. «Атлас» мгновенно перевели на все европейские языки, он вышел в 1824–1827 годах, и тут же потребовался новый тираж – вышел в 1835–1836 годах.
Эту книгу переиздают и по сей день, да только времена изменились.
В 2006 году, когда отмечалось 200-летие окончания первого русского кругосветного плавания, Русское географическое общество планировало переиздать «Атлас Южного моря», наметило издать сборник научных статей о подготовке и результатах плавания. Эти книги издают до сих пор.
А еще 16 лет стариковской работы ушло на реформирование Морского корпуса. На корпус обрушился буквально вал преобразований! Крузенштерн не забыл своего опыта учения в корпусе, и почти сразу кончилась эдакая «бурса для благородных». В Морском корпусе почти уничтожили физические наказания, кадетов распределили на классы по возрастам. Кому угрожала розга – так это всем, кто обижает младших соучеников.
Библиотеку расширили и всячески поощряли ее использовать. Крузенштерн установил строгий порядок в определении времени занятий, ввел новые предметы, в том числе заставил кадетов изучать устройство навигационных инструментов и практиковаться в их применении, изучать астрономию в специальной учебной обсерватории. Он расширил часы преподавания иностранных языков, обновил состав преподавателей, беспощадно выгоняя тупых и мало образованных.
При Морском корпусе были учреждены офицерские классы, и самые способные выпускались с офицерскими чинами. Этот обновленный Морской корпус выпустил будущих адмиралов А.В. Колчака и Ф.Ф. Ушакова, контр-адмирала В.А. Корнилова, вице-адмирала В.М.Головнина.
Немного печально, что эта работа не давала Крузенштерну получить чин полного адмирала: для этого нужно было командовать флотом! А он не командовал, он «только» обеспечивал для флота карты и готовил ценнейшие кадры…
Адмирала дали, но уже при выходе в отставку, нарушая многие негласные правила: очень уж полезен был этот человек… Очень уж большое уважение вызывал.
На посту директора Морского кадетского корпуса Иван Федорович не раз брал деньги из казны – по 20, 30 и 50 тысяч рублей. Ни разу не было случая, чтобы он потратил все отпущенные средства. Всегда что-то оставалось, и всякий раз Иван Федорович возвращал неизрасходованные деньги обратно в казну. Взяв 50 тысяч рублей, вернул обратно 20 тысяч.
Эту историю не раз рассказывал чиновникам Санкт-Петербурга его потомок по прямой мужской линии, морской офицер, кандидат географических наук, современный житель Петербурга. И скоро перестал рассказывать: слишком кислыми делались физиономии собеседников… А один откровенно взмолился:
– Ну зачем ты нам все это рассказываешь?!
Действительно, зачем ставить в пример честного человека и дворянина? Одно издевательство. Это как рассказывать соученикам Крузенштерна о том, что читать книги полезно, а водку дуть вредно.
Одно хорошо – о жизни Ивана Федоровича Крузенштерна знают многие. Да смилуется Господь над Россией, и да послужит хоть кому-то его славный пример для подражания и пользы.
ФАКТЫ
21 января 1839 г. Крузенштерн праздновал 50-летний юбилей своей службы; сослуживцы по флоту поднесли ему специально выбитую медаль – за свой счет.
В 1874 году в Петербурге, напротив Морского корпуса поставили памятник – на частные средства. Скульптор И.Н. Шредер и архитектор И.А. Монигетти работали даром. Государство дало небольшое пособие, уже когда основные средства были собраны…
Его детское прозвище Кислозвездов увековечил граф Алексей Константинович Толстой в пьесе "Любовь и Силин". Пьесу опубликовали в 1861 году, когда Ивана Федоровича не было на свете, но его дети и внуки не были восторге от этого.
В честь Крузенштерна названо много географических точек на планете: гора на Новой Земле, губа на западном берегу полуострова Ямал, мыс на Аляске, остров и архипелаг Туамоту.
Автор: Андрей-Вальтер Шмидт
фото: AKG/EAST NEWS; BRIDGEMAN/FOTODOM; AFP/ EAST NEWS, LEGION-MEDIA; FAI/ EAST NEWS
58 элементов 0,675 сек.