Никогда не думал, что напишу то, что я сейчас напишу.
Извините, за много букв!
У меня с украинским народом свои старые счеты. Я вырос в еврейской семье, большая часть которой была уничтожена в годы войны на территории Украины бандеровцами, и почти на генетическом уровне впитал ненависть к любым проявлениям фашизма, нацизма или попыткам как-то реабилитировать убийц моей семьи.
Я рано понял весь ужас того, когда тебя убивают не за то, что ты плохо себя вел или что-то нарушил, не за то, что ты чего-то сделал или чего-то не сделал, а просто за то, что ты еврей. Я с младых ногтей знал, что такое «Бабий Яр». И для меня, десятилетнего мальчика, самое страшное в Холокосте было то, что избежать смерти было невозможно, даже если ты будешь очень хорошо себя вести и слушаться старших…
В уже довольно зрелом возрасте я подрался на работе с крепким украинским мужичком, который пытался поиздеваться над моим еврейством в откровенно бандеровской манере. Дело кончилось тем, что украинский мужичок оказался в больнице с ножом в грудной клетке, а мне пришлось отсиживаться в психушке и рисовать себе невменяемость в знаменитом институте судебной психиатрии им. Сербского.
Я впервые говорю об этом публично только потому, что это важно, чтобы понять – мне было за что не любить украинских националистов.
Поэтому, когда я в 91 году находясь в Киеве со своим товарищем, впервые увидел марширующие по Крещатику отряды Руха, я задумался о возрождение украинского нацизма. Мы сидели в ресторане в отеле «Лыбедь», по улицам шли ряды нациков, а у официантки на лацкане был значок с каким-то гордым профилем.
Мой друг, в прошлом комсомольский работник, спросил у девушки, кто это – на значке. Она ответила, что это Степан Бандера, и, очевидно, увидев нашу реакцию, добавила:
– Так він же нікого не трогав, він тільки хотів, щоб комуністів та євреїв на шматки різали!
И потом, уже много лет спустя, я, находясь в Израиле постоянно следил за тем, как в Украине поднимают голову те самые бандеровцы, которых я так не любил. Поэтому я с яростью и ненавистью обрушивался на тех, кто защищал таких «национальных героев», как Шухевич, или тех, кто радостно приветствовал шествия по Киеву ветеранов эсесовский дивизии «Галичина».
Когда в Украине стали принимать законы против русского языка, я тоже воспринял это, как проявление украинского национализма. И когда начались события на Донбасе, я в качестве журналиста оказался в Луганске на «русской» стороне.
Тогда уже я понял многое, но не все. Я увидел тех, кто рвется к власти в так называемых ДНР и ЛНР. Это были (и есть, замечу) классические бандиты и рэкетиры. Я увидел тех, кто воюет на их стороне – убийцы-наемники, садисты и охотники за головами, которым все-равно кого и где убивать – лишь бы хорошо платили.
Увидел я и тех людей, которые шли голосовать за возвращение в СССР. Да, повторяю, эти люди не шли голосовать за присоединение к России, они шли голосовать за то, чтобы вернуться в СССР – в тот привычный уютный и теплый мирок, в котором если сидишь тихо, тебе обеспечена нищая, но стабильная старость.
Эти люди, которых никто и никогда не учил праву выбора – праву свободного человека, добровольно выбирали возвращение в рабство.
Те, кто хоть немного учил историю, знают, что в 1861 году, когда в России отменили крепостное право, огромное количество крестьян отказывались от ненужной им свободы и умоляли своих хозяев оставить их при себе.
Кстати, меня всегда поражал тот факт, что в год отмены крепостного права в России, в Лондоне заработала первая линия метро.
Но это так, около-культурологическое соображение.
А тогда мне было ужасно жалко всех этих луганских стариков, ищущих свой старый лагерный барак, в котором они пусть и в нищете, пусть и закрытыми ртами, так уютно сидели.
За ту мою поездку украинское правительство внесло меня и еще несколько журналистов в список «нежелательных лиц». Правда, через несколько месяцев меня оттуда вычеркнули, так как разобрались, что я был там ради чисто профессионального интереса. (Хотя на укрофашистком сайте «Миротворец» я все еще фигурирую, как «враг Украины».)
Шли годы. Украина довольно непросто нащупывала свой путь на «запад» к свободному и демократическому обществу.
И я все больше понимал, что все эти ритуальные поклоны в сторону Шухевича и ОУН/УНСА, вся эта борьба с русским языком – всего лишь желание как-то зафиксировать свою отдельность, отделенность от русского мира.
А последние выборы в Украине, на которых националисты набрали менее 3% голосов, а президентом страны стал еврей Владимир Зеленский, многое для меня высветили по-новому.
И на фоне погружения России во мрак, на фоне превращения ее в Мордор, Украина была страной, идущей к свету (пусть и не совсем сбросившей налипшие на ее ногах комки нацисткой грязи).
Сегодня я смотрю на этот сражающийся за свою землю и свой выбор народ, смотрю на Президента Зеленского, который демонстрирует образцы мужества, и понимаю, что и мне пришла пора, образно говоря, снять шляпу перед Украиной.
И попросить прощения за всё то, что я вольно или невольно против неё сделал.
Я никогда не думал, что когда-нибудь скажу то, что я скажу сейчас.
Слава Украине!
Ассалям Алейкум!
