Несчастливая судьба у этого дома была с самого начала! Его построил в 1814 году мошенник-фармацевт, разбогатевший на продаже успокоительных по «особому» рецепту. Средство не успокаивало, но вызывало привыкание. Когда афёра вскрылась, фармацевт исчез за границей, уступив загородную виллу в чудном месте с видом на озеро успешному биржевому спекулянту. Тот весело проводил свободное от спекуляций время в этом уютном, роскошном доме. А потом что-то пошло не так: в 1937 арест за долги и пять лет тюрьмы. Барыге ещё повезло, что фамилия у него была французская. Вот тогда-то начинавший входить в силу Рейнхард Гейдрих и положил глаз на милое здание в пригороде Берлина: будет эсэсовским трудягам где отдохнуть – в тишине, на природе.
Именно тут проходило восемьдесят лет назад не слишком примечательное для современников собрание, получившее после Второй Мировой войны звучное название «Ванзейская конференция».
В ноябре 1941 года помощник Гейдриха, Адольф Эйхман разослал по списку приглашения на закрытое собрание. В список входили министры департаментов, которым приходилось по долгу службы сталкиваться с «еврейским вопросом» и ряд экспертов в этой области. Собрание назначили на 20 января будущего года. Предлагалось прибыть в Ванзее на Озёрную, 56.
Сохранился в единственном экземпляре протокол встречи, напечатанный по её окончании со стенограмм. Его обнаружили в архиве министерства иностранных дел Третьего Рейха уже после войны. Тогда запись ванзейского собрания послужила уликой бесчеловечности режима нацистов во время Нюрнбергского процесса.
Первым, согласно протоколу, выступил Гейдрих, объяснивший, что рейхсмаршал Геринг возложил на него задачу: выработать план по окончательному решению «еврейского вопроса».
Он отметил, что уже предприняты смелые шаги, чтобы заменить вытеснение евреев с земель Германии на эвакуацию, хотя и это – мера временная.
Евреев Европы предполагается использовать в качестве рабочей силы в восточной её части – при, естественно, надлежащем руководстве.
А вот оставшиеся… С этими что-то надо сделать… Ведь таким образом будут отобраны наиболее способные к сопротивлению, и подобная популяция сможет стать ядром возрождения еврейства! Придётся прочесать всю Европу, дабы на практике осуществить окончательное решение!
Присутствующие согласно кивают головами.
Всё сказано вежливым, бюрократическим языком – никаких убийств, ни Б-же мой! И всё же становится не по себе…
Вот государственный секретарь Бюхлер выдвигает требование: следует сначала внедрить окончательное решение в Польше, поскольку там «транспортировка не будет играть значимой роли».
Вот представитель министерства иностранных дел, полный тёзка великого реформатора церкви Мартина Лютера, чей экземпляр протокола доживёт до Нюренбергского процесса, берёт слово: в северной части Европы возможны некоторые проблемы с окончательным решением, и лучше пока приостановить действия в этом направлении.
Однако, – радостно добавляет он, – на Юго-Востоке и Западе все пройдёт без затруднений!
На послевоенных процессах участники собрания отрицали, что обсуждался геноцид евреев. Мы бы не смогли такое забыть, а раз не помним, то значит этого и не было!
Один из исследователей истории Холокоста и тайн Третьего Рейха писал в 90-х, когда ещё преобладало мнение, что именно Ванзейская конференция положила начало планомерному истреблению евреев нацистами: «Позвольте, ведь уже минули годы, как приняты расовые законы, уже была Хрустальная ночь, уже коптят небо трубы Аушвица и Бухенвальда! Это собрание – настоящая загадка! Зачем оно вообще проходило»?!
Ответ на загадку, если подумать, довольно прост: «Согласование».
Политическое решения уничтожать евреев было принято давно, согласно дневникам Геббельса, чуть ли ни в 1937 году. Все, кто участвовал в конференции, кроме Гейдриха, по сути, госслужащие, функционеры, партийные чиновники. В то утро вторника, 20 января, они, как обычно, выпили кофе и поехали в свои департаменты, где до полудня усердно трудились за тяжёлыми канцелярскими столами. На стене – портрет любимого фюрера в тяжёлой раме. Скрип пера по бумаге, бряканье телефонов, циркуляры, донесения, доносы… В полдень ехать на совещание к Гейдриху. Некоторые отправились в Ванзее вдвоём-втроём – чтобы сэкономить на бензине. Как это у Грибоедова – «умеренность и аккуратность»?
Большинство ехало из Берлина или его пригородов. Лишь герр Рейнхард прибыл прямиком из Терезина, нового образцово-показательного лагеря пересылки для «юде» на территории Протектората Богемия-Моравия.
Все участники заседания, кроме «гестапо-Мюллера» – с высшим образованием. У половины – докторская степень в области юриспруденции или философии. Многие прошли Великую войну и имеют награды. Кое-кто в партии нацистов с 20-х. Основная часть примкнула позже – в интересах карьеры.
Теперь им предстоит, выслушав «руководящие и направляющие» замечания, увязать действия всех подразделений для «решения вопроса», окончательного решения.
Всем раздали справку с количеством еврейского населения в странах Европы и СССР. Всех посчитали!
Присутствующие, 15 человек, прекрасно понимают, что под «эвакуацией» имеется ввиду отправка сотен тысяч людей на уничтожение, однако это не вызывает в заседавших ничего – ни страха, ни раскаяния, – кроме лёгкой досады: предстоят большие расходы на транспортировку и логистические проблемы!
Неожиданно высокий, режущий уши голос Гейдриха кромсал словами тишину зала: «С 1941 года эмиграция запрещена рейхсфюрером СС Гиммлером. Но разрешена эвакуация». Тонкие губы слегка улыбнулись.
«Мы почти закончили освобождать Рейх от евреев. Но их полное отсутствие не означает, что мы свободны. Наша интеллигенция – писатели, философы, учёные, – насквозь пропитаны духом еврейства. Это надо менять. Кроме того, последствия смешанных браков, мешлинге разных степеней. Фюрер рекомендовал не слишком с ними торопиться, но и не затягивать».
За 1941 год в порядке пробы из Австрии, Люксембурга и Праги было «эвакуировано» в Лодзь 20 000 евреев. Агенты с мест сообщали: «население в большинстве одобряет акции, хотя лучше пока все делать скрытно. Некоторые задаются вопросом о дальнейшей судьбе перемещаемых лиц. В целом к более масштабным операциям тут ещё не готовы».
И это – при агрессивной пропаганде через все доступные средства массовой информации: радио, кино, газеты, журналы, плакаты…
«Фёлькишер беобахтер» и издания помельче каждый день рассказывали взахлёб о «происках мирового еврейства, как оно стремиться развязать всемирную войну». А в это время танки с крестами мяли гусеницами дороги Европы и Страны Советов, и молодчики со свастиками, закатав рукава, проводили ликвидацию еврейских местечек.
Машину смерти разгоняли на полную, и бюрократы желали упорядочить и возглавить этот процесс – чтобы никаких палок в колёса друг другу, чтобы ни песчинки не попало в шестерёнки инфернального механизма.
А то ведь шла глухая подковёрная борьба СС и местных властей – кто же будет править этот бал-макабре? Ведь было уже, что в Польше, желая выслужиться, гауляйтер Франк приказал пустить весь парк паровозов под перевозку местных евреев в Освенцим. Дело происходило после провала наступления на Москву. Надеявшиеся перевести дух вермахтовцы чуть не помножили на ноль отказавшую им в транспорте администрацию.
Конференция продлилась не более двух часов и завершилась роскошным «деловым завтраком». Дичь, икра, шампанское… Все лучшее с захваченных земель.
Распорядители людоедов договорились.
Все разъехались. Прислуга (скорее всего взятая на время из Терезина, а значит, впоследствии исчезнувшая) убирала со столов. Лишь Гейдрих, Эйхман и Мюллер коротали время за коньяком и сигарами.
Какой же урок преподносит история человечеству таким событием, как ванзейская конференция? Или никакого урока здесь нет? А ведь про нее могли и не узнать – потерялся бы документик, папка в несколько страничек – и всё…
Может, урок в том, что ни образование, ни вероисповедание (все собравшиеся, включая Гейдриха, считали себя верующими – католики и протестанты), ни ответственность, ни трудолюбие, ни ум не спасают от бесчеловечности. Убей в себе сердечность человеческую, милосердие, и легко сметёшь всё, что стало помехой, перешагнёшь через всех, стоящих на пути к цели.
Вот только Моше, Давид и сын его Шломо молили В-него даровать им мудрое сердце…
P.S.
Есть в ванзейской истории урок и для тех, кто жалеет, что нацисты «не справились, не доделали».
Первым Малах ха-Мавет, Ангел Смерти, прибрал Рейнхарда Гейдриха – всего лишь через полгода после памятного заседания. Пули английских агентов попали в цель.
Остальных ждал разгромный конец войны, крушение радужных надежд, бомбы, самоубийства, трибуналы, смертные приговоры, одиночки, «несчастные» случаи, неизлечимые болезни (а рак – плохой попутчик в любом возрасте). Лишь трое пережили начало 50-х. Но и у них не было спокойной старости. Они ждали – особенно после процесса Эйхмана, – а вдруг и за ними придут?!
63 элементов 5,705 сек.