Елизавета Балк – Мороз и солнце /Авторские материалы/

Елизавета Балк – Мороз и солнце 

Сегодня снова идет снег. Мой рабочий стол – прямо перед окном. Это удобно: много света и красивый вид на ровную аллею, уходящую вдаль. Снег удивительно преобразил все. Еще несколько дней назад на Новый год везде была зеленая трава, а сейчас все бело и сказочно красиво: деревья и кусты в пушистых шапках, ребристые крыши домов стали полосатыми от нападавшего на них снежка. Прямо картинка из детства. Именно такой и должна быть настоящая зима.

Но в этом районе Германии подобное обилие снега, да еще и не таящего сразу же, – большая редкость. За то время, что мы живем здесь, такое вижу впервые.
К сожалению, с возрастом я перестала любить зиму. Да и зимы теперь совсем не такие, как раньше: вместо здорового морозца и яркого синего неба – серость и сырость, слякоть и гололед. Идешь, бывало, в Москве в такую погодку, месишь под ногами растаявший снег, грязный, с обилием соли, выступающей белесыми подтеками на сапогах, и мечтаешь оказаться сейчас где-нибудь под палящим солнцем, на песочном пляже. Но чудес не бывает. Хотя однажды мне удалось воплотить мечты в реальность и на недолгое время попасть из зимы в лето.

В конце 1999 года мужу повезло: ему вовремя заплатили большую премию за сложный годовой проект, и мы решили не искушать больше судьбу, откладывая деньги на черный день – все равно инфляция или очередной дефолт сожрут все с трудом накопленное, и отправиться в далекое путешествие за тридевять земель. Я тщательно разработала маршрут предстоящей поездки, и стала методично обзванивать турбюро, предлагающие туры в Юго-Восточную Азию. Ехать прямо на Новый год было слишком дорого – в такое время все услуги дорожают многократно. А затягивать поездку было опасно из-за вот-вот начинающегося там сезона дождей. В общем, мы угадали, или, вернее, подгадали время так, чтобы учесть эти оба важных обстоятельства, и ранним утром 5 января вылетели в Бангкок. Поздно ночью вышли из самолета, и … оказались в парной. В городе было +25 с 90-процентной влажностью! Быстро сняли с себя кофты, сменили их на яркие футболки и три дня носились по городу, пытаясь, вопреки утверждению уважаемого всезнайки Козьмы Пруткова, объять необъятное. Насладившись тем, что удалось увидеть, полетели на Бали. И попали в рай на Земле.

Наш гид, маленький, как и все, что было на этом острове, парнишка лет 20-ти, встретил нас словом, напоминавшим русское «Здравствуй!» Потом перешел на жесты. Узнав, что мы говорим по-английски, повеселел, и дальше с жутким акцентом общался с нами на этом языке. Через пару дней он повез нас на первую экскурсию. По дороге мы разговорились, и он прямо просиял, узнав, что я не просто знаю английский язык, а еще и преподаю его. Позже я узнала причину его радости. Привезя нас в отель, он осторожно поинтересовался, не будет ли мне интересно побывать в местной школе. Причем, добавил он, это нам не будет стоить дополнительных денег. А почему бы и нет? Гид назначил время встречи: вечером следующего дня. Время суток меня смутило: школа и вечером? Но мы не стали задавать лишних вопросов. В 6 часов наш спутник забрал нас из фойе гостиницы и повез в Денпасар, столицу острова, где находилась школа. Пользуясь предоставленной возможностью по дороге рассмотреть еще и кое-какие достопримечательности, мы вертели головами во все стороны. И тут наш гид раскрыл секрет, почему он делает нам такой подарок. Оказывается, он преподает в этой школе … русский язык.

За годы перестройки у некоторых россиян появились большие деньги, и они стали колесить по свету, решив разом восполнить все пробелы «бедных» лет. Немало таких нуворишей попало и на Бали, где они поразили местное население, живущее исключительно за счет туризма, размахом трат на увеселения и сувениры. Быстро сориентировавшись, балийские турфирмы стали ковать кадры, говорящие по-русски, так как российские богачи изъяснялись только на родном языке. Наш гид был отправлен на Яву, где прошел краткосрочные языковые курсы. Приехав домой, он почувствовал себя настолько подкованным, что решил подрабатывать преподаванием русского для таких же гидов уже на месте. Так, в одной из столичных школ открылся вечерний курс «молодого бойца», стремящегося познать великий и могучий. А так как они все до этого неплохо овладели английским, то наш предприимчивый экскурсовод решил дать народу возможность послушать живого носителя языка, еще и профессионала-учителя. То есть, меня.

Волнуясь (а вдруг я откажусь!), он сбивчиво, подбирая слова, объяснял мне всю ситуацию. К счастью для него я согласилась, и даже не задала ему вопрос, который просто сам собой напрашивался: почему, будучи преподавателем, он даже не пытается говорить с нами по-русски, не использует уникальную возможность попрактиковаться в языке.

Так или иначе, я вошла в класс, где на меня с большим интересом смотрели 20 пар глаз. Их хитрый преподаватель куда-то испарился, понимая, что представлять меня следует на русском языке, что для него – задача непосильная. Это на родном языке сделал, как потом выяснилось, директор школы. Этот урок был 100%-ный экспромт. Но для опытного учителя, каковым я себя считаю, не это было самым сложным. Я просто не была уверена, что учащиеся поймут хоть слово по-русски. Но я рискнула. Моя догадка полностью подтвердилась: молодые люди напряженно молчали, улыбаясь и кивая головой в знак согласия, но это была лишь восточная вежливость, не более того. Пришлось перейти на английский. Я решила построить урок на сравнениях того, что им понятно, и что нет. Моя Родина Россия – огромная страна, а их Бали – чудесный маленький остров. Москва, где я живу – мегаполис с населением, во много раз превышающим численность всех людей, проживающих на Бали. У них 2 времени года, а у нас – 4.

Какие-то слова я писала на доске, давая пояснения по-английски. Муж, сидевший на последней парте, подсказал развитие темы: «Расскажи про наш климат». Я обрадовалась: это может быть для них интересным. Когда мы дошли до погоды, и я сказала, что в Сибири бывают сильные морозы, к примеру, -20° (большей цифры я сознательно не стала называть – бесполезно), я снова почувствовала, что люди затихли, не понимая меня. Как же объяснить им про подобное, с чем знакомым сравнить это?

– Скажите, при какой температуре вам может быть холодно?
Слушатели замялись. Кто-то неуверенно произнес, словно ища поддержки у других:
– При +20°?
Остальные, согласившись, закивали головой.
Вот сибирские морозы – это как ваши +20°.
Мои ученики потрясенно замолкли. Представить, что такое где-то бывает, им было очень трудно. Я сказала, что русские очень рады зиме, что в это время года в нашей стране проходят самые любимые праздники.
В довершение я прочла им стихотворение Александра Пушкина «Зимнее утро».

Полагаю, что в этих стенах с творчеством нашего великого поэта балийцев не знакомил никто.
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный –
Пора, красавица, проснись…
Показательный урок прошел на ура. Прозвенел звонок, но слушатели не хотели расходиться. Они осмелели и стали задавать разные вопросы. Я, как могла, отвечала на них.
Потом в кабинете директора нам был устроен маленький прием. Директор, сравнительно высокий по меркам Бали, сухощавый человек, с гордостью сказал, что знает про нашу страну, слышал про президента Брежнева. Мы с трудом поняли, о ком идет речь – так ужасно он произнес это имя – но не стали разочаровывать господина директора, что не только генерального секретаря уже давно нет в живых, но и страны, которой он так долго руководил, тоже нет на карте.

Директор спросил, нравится ли мне на Бали. Затем он, как бы невзначай, сказал, что ценит иностранных специалистов, и готов платить мне 200 долларов в месяц, если бы я согласилась здесь преподавать. Вдруг из ниоткуда выплыл наш «потерявшийся» гид  и мы заторопились в отель. По дороге я узнала, что зарплата балийских учителей – не выше 50 долларов в месяц.
На следующий день несколько похолодало. Было примерно градуса 23. Когда мы шли с пляжа, пошел дождик. Мы сняли шлепанцы и весело шагали по лужам босиком.

Мимо нас в шапке-ушанке с опущенными ушами и кожаной куртке, отороченной искусственным мехом, промчался на мотороллере парнишка. Сидящая за его спиной спутница, явно ежась от холода, увидев нас, в майках и шортах, еще больше закуталась в теплую кофту.

– А ты говоришь: -20°! – со смехом кивнул в их сторону муж.
 

1