Игорь Хентов
Фрида Шапиро и Фаня Магнис дружили с самого детства: дома их родителей, бабушек и дедушек стояли совсем рядом. Впрочем, в маленьком украинско-польско-еврейском местечке Монастырище Черкасской области все дома находились неподалёку друг от друга, учитывая его «внушительные» размеры. Девочки были ровесницы, и вместе сидели за одной партой. В 1941 году им исполнилось по двенадцать лет, и вся их жизнь была наполнена безграничной радостью, связанной со счастливым детством, и с чудесным летом, и со школьными каникулами, и ещё с очень многими вещами, которые и не перечислить.
А война ворвалась в это их счастливое детство совершенно внезапно. Вернее, несколько месяцев она уже шла, но никто не ожидал, что немецкие войска так быстро окажутся неподалёку от Киева. Их моторизованные части шли стройными колоннами по украинским дорогам, зачастую не обращая внимания на небольшие населённые пункты.
Погром в местечке начался без участия представителей вермахта. Его устроили бывшие соседи. Не все, конечно: те, кто впоследствии охотно дробил партизанские кости и зубы и доносил на оставшихся евреев и коммунистов.
Родителей Фани зарубили топором на её глазах. Сама она спаслась чудом, спрятавшись за зимнюю одежду, висевшую в прихожей: её убийцы не заметили. После их ухода Фаня убежала в лес: тропинки она знала достаточно хорошо. На следующий день её нашла украинка из соседнего села и приютила на несколько страшных лет, выдав за свою дочку. Батюшка в церквушке, видя, что девочка не умеет креститься, показал ей, как это нужно делать. Так Фаня выжила. Остаётся сказать, что после войны она никогда не теряла связь со своей приёмной мамой и внезапно появившимися братом и сестрой. Батюшку же вскоре повесили, прямо перед церквушкой, за контакты с партизанами (вешали именно те, кто устроил погром).
А Фриде «сказочно повезло». Её деда Наума, районного фельдшера, за несколько дней до погрома вызвали в райком и дали задание вывезти детей детдома, расположенного в местечке. Отец Фриды Арон уже воевал в качестве военврача, а мать, известная к тому времени еврейская актриса-любимая ученица легендарного Михоэлса Берта, была прикомандирована к концертной бригаде, готовящейся к выступлениям перед красноармейцами. Через два дня Наум с женой Ривой-бабушкой Фриды, самой девочкой и отрядом детдомовцев направлялся в эвакуацию. Правда, когда выяснилось, что поездов уже нет, и не будет, колонне детей, возглавляемой Наумом, ничего не оставалось, как идти пешком. О расстоянии думать не приходилось. Задача была одна: остаться живыми.
Примерно через пару часов колонна попала в эпицентр боя, идущего между последней отступающей воинской частью советской армии и наступавшими немцами. Под вой снарядов и свист трассирующих пуль Наум объяснил командиру части, что в плен ни он, ни внучка с Ривой, будучи евреями, попасть не могут. Капитан посмотрел Науму в глаза и ответил, что все разделят судьбу бойцов его части. Затем он дал команду погрузить раненых в две полуторки, а на них уложить детей. Машины взревели и тронулись. Минут через пятнадцать в одну из них попала бомба, и машина с детьми и ранеными взлетела на воздух. Вторая машина благополучно добралась до линии удалявшегося фронта. Таким образом, Фрида, Наум, Рива и оставшиеся дети спаслись. До конца войны дедушка и бабушка Фриды работали в госпиталях, а сама она пела и танцевала перед бойцами. А потом война кончилась.
Вы спросите меня, откуда я всё это знаю. Отвечу. Фрида – моя мама, ставшая замечательным учителем русского языка и литературы и воспитавшая блестящую плеяду учеников; Наум и Рива – прадедушка и прабабушка; Арон – мой дед, в прошлом подполковник медслужбы и выдающийся врач-психиатр, Берта – моя бабушка, знаменитая еврейская актриса и певица, режиссёр Еврейского театра в Биробиджане, Фаня – прекрасная женщина, у которой я частенько останавливался в Москве. Мир их праху.
Игорь Хентов. На фото мама рядом с учителем. Она одна осталась в живых.
