Тамара Артамонова
И как мне повезло, что в те времена обучение в школах было раздельное.
Наша женская средняя школа № 6. У доски думаешь, как отвечать, а не как ты выглядишь. Своей внешностью я не обольщалась совсем. И мне было бы трудно. Хотя, кто знает… м.б. и привыкла бы.
Девочки все были одеты в школьную форму. Коричневое платье, черный фартучек. Белыми воротничками можно было и пофантазировать. Но вот с локонами было строго. Учителя отправляли кокетку в туалет размачивать локоны. Это было жестоко и …смешно. Странно, что меня не трогали.
Пришлось бы мочить всю голову и …. безрезультатно.
Девочки в классе были веселые и дружелюбные. На больших переменах мы разучивали бальные танцы. В проходе между партами. А на последнюю парту вскакивали две наши плясуньи и выдавали – «Мэри, мэри, чудеса! Мэри едет в небеса!» Ну очень артистично! Мы все им прихлопывали. И зачем нам нужны мальчики?!…
Но зато как романтичны были встречи в доме моей подружки, у которой во дворе жила семья, чей сын учился в Саратовском суворовском училище. По субботам он приглашал своих друзей, и мы все собирались у подружки Верочки Шалыгиной. Она заводила патефон, наши гусары приглашали дам на фокстрот «Рио Рита». Мне достался суворовец Паша, росточком пониже меня. Верочка шепнула мне на ушко –« Тома, решается твоя судьба!» Я обиделась, но не надолго.
На уроках мы все работали. Я не помню, что бы было скучно. Антонина Николаевна не давала скучать. Задавала вопросы по теме, мы думали, высказывались. Ей это нравилось. Ведь и правда _ учитель у доски должен быть хоть немного артистом.
Особенно она любила в конце урока вызвать кого-нибудь к доске и попросить написать 3 любимых слова – чувствовать, чествовать, участвовать. И мы , как правило, вставляли В не туда.
Как-то я сидела на первой парте, рядом с учительским столом. К доске была приглашена девочка, и она отвечала урок слово в слово по учебнику. Феноменальная память. Я позавидовала. Когда она закончила, Антонина Николаевна поставила ей заслуженную пятерку и тихо произнесла фразу, которую я запомнила на всю жизнь – « Какое убожество…»
Да, она учила нас думать. И я не прощу себе дурь, которую я выкинула в ее адрес. Нет, не по злому умыслу, а просто по врожденной привычке неуместно пошутить.
Антонина Николаевна в разговоре часто Экала. Э… Э… Мы привыкли и не замечали, ну а мне больше всех надо. Я стала каждое Э…. отмечать палочкой на бумажке. Насчитала 21 Э. И, конечно, поделилась с девчонками на переменке… Ну посмешить… Посмеялись. На уроке немецкого кто –то выдал меня училке. На след день Антонина Николаевна остановила меня в коридоре и тихо спросила : « Тамара, это правда?» Я сразу поняла, о чем. Я не помню в своей жизни случая, когда мне было бы так стыдно. Я готова была, как говорят, провалиться… Чувствую, что краска заливает лицо. Я же любила ее. Промямлила что-то, мол, пошутила.
Она, видя мое смятение, улыбнулась, хлопнула меня по лечу: « Ладно, беги в класс».
В классе я рассказала девчонкам свой провал. Мы стали думать, кто слил ( тогда этого слова не употребляли..). Вычислили «немку». И на следующем уроке отомстили ей по полной. При заходе «немки» в класс мы не встали. Мы не поднимали рук на ее уроке. Не отвечали на вопросы. Мы мстили. Обошлись без её « зетцен зи зихь». И она это поняла. Ну а Антонина Николаевна даже и не вспоминала мне этого никогда….
А я на всю жизнь запомнила эту свою дурь и её благородство. Начала включать мозги. Но это было безуспешно.
И все же как хорошо, что в то время обучение в школах было раздельное. Оставалась какая –то романтика. Мальчиков приглашали только на вечера, по праздникам. Конечно, было волнительно как-то. Мы стеснялись. Но и радовались. Я думаю, что на уроках мне бы мешало присутствие особей другого пола. Во всяком случае, мой неуместный юморок прекратился бы. Но мне повезло.
Уроки математики у нас вел Владимир Васильевич Карпенков. Худощавый, высокий, стройный, с слегка седеющими висками. При его появлении я приободрялась. Как только мы, хлопая крышками парт, садились, он проверял домашнее задание. Спрашивал, кто решил задачку, кто не решил. Поднимали руки. « А кто решил другим способом?» Тут я поднимала руку. Я всегда решала по- другому. Скорее потому, что не внимательно слушала… Он подходил к моей парте, брал в руки тетрадку, вглядывался. Потом говорил: « Несите дневник.» Ставил 5. Мне было обидно, что он никогда не вызывал меня к доске. Когда девочки его спросили, мол, почему, он сказал: « она тогда дома учить не будет». Но это он зря. Я любила математику. И обожала своего интеллигентного учителя, который обращался к нам только на «ВЫ». В конце урока он устраивал гонки на оценку, кто быстрее решит геометрическую задачку. Мы с Людой Гавриловой были первые. Ну и несли дневники. Так он времени
на мои выступления у доски не тратил.
Но моя врожденная тяга к баламутству и тут себя проявила. Меня угораздило сидеть на первой парте на уроке математики. Владимир Васильевич прохаживался с кусочком мела рядом со мной. От парты до доски было где-то 1,50 м. Можно было протянуть ноги и споткнуть учителя. Такой способ обратить на себя внимание меня не устраивал. А вот зевнуть и что-то при этом ляпнуть – это подойдет. Что я и сделала. Я такого Владимира Васильевича никогда не видела. Была изгнана из класса с предупреждением, без родителей не приходить. 3 дня я не посещала уроков математики.
Девчонки мне советовали подойти к столу и всплакнуть. Он, мол, слез не переносит. Откуда они это взяли? Но на урок я все же пришла, готовая ко всему. Но в душе мне почему то казалось, что это принесет облегчение и моему любимому учителю. Так и вышло. Плакать не пришлось. Он кивнул и указал на парту. И все. До конца учебы в школе я вела себя очень прилично. Теперь я поняла, что этот поступок был поступком взрослеющего ребенка, желающего обратить на себя внимание объекта своей неосознанной влюбленности. М.б. В.В. это тоже понимал. Кто знает….
На выпускном вечере мы все окружили нашего учителя. Гремела музыка. На маленьких столиках лежало скромное угощение. Кто-то спросил Владимира Васильевича, почему он не танцует. И вдруг он с доброй усмешкой сказал: «Вот с Бесселем я бы потанцевал». Бессель – это я . Тамара Бессель. Ну я была счастлива и запомнила эти смешные слова. Мне помнятся они до сих пор.
А впереди было лето, потом вступительные экзамены в политехнический институт им. Молотова. Сдала все на 5 и была принята, а затем отправлена с отличниками в колхоз на зерно.
И все же как хорошо, что в то время не было этого тупого сканворда ЕГЭ. С ним я бы точно провалила математику!!!! Вопрос в билете был сложный, нам в школе не давали. Площадь сектора! О! Я час выводила формулу, отказывалась садиться за стол к экзаменатору. Потом решилась. Экзамен принимала очень строгая Елена Бадикова, ее студенты почему-то звали Гадикова. Жадничала на отл. и хор.
Я уже попрощалась мысленно с институтом, но неожиданно она мне поставила 5. Посмотрела на исписанные листы, и сказала – учитесь. М.б. она сама этот сектор не знала?… Но оценила мои труды. То, чего не сделал бы этот пресловутый ЕГЭ.
Итак, я студентка. А пока колхоз, горы зерна, ночной сон в избе на полу, обеды за длинным столом под навесом, песни под звездами… Это было счастье!!!!!!
Т.Арт.
