В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения этой мужественной и красивой женщины, о которой в настоящее время мало кто знает. 23 ноября 1950 г. в сталинских застенках была казнена журналистка Мириам (Мирра) Айзенштадт (Железнова). В середине 1945 г. именно она первой опубликовала в газете «Эйникайт» списки Героев Советского Союза — евреев. Оказалось, что к концу войны этого звания удостоились 135 евреев.
Это был невероятно высокий процент для полумиллиона солдат и офицеров — евреев, сражавшихся на фронтах Великой войны, но это в корне меняло иерархию межнациональных отношений: вслед за русским народом-победителем шел маленький, на треть истребленный, но не сломленный еврейский народ — Герой.
Вот этого Мирре и не простили, затаившись до поры — в апреле 1950-го ее арестовали.
Почему в статистике советских офицерских кадров за 1943–1945 гг. нет евреев?
Отсутствие евреев в статистических перечнях нерусских офицерских кадров военных лет (публикации 1961 и 1972 гг.), конечно же, не было случайностью. Двадцатью годами ранее «белое пятно» такого рода явилось симптомом возрождения в СССР государственного антисемитизма.
2 апреля 1942 г. руководители Еврейского антифашистского комитета Соломон Михоэлс и Шахно Эпштейн направили в ЦК ВКП(б) записку на имя А. С. Щербакова по поводу отсутствия данных о евреях в статистике награждений военнослужащих в январском номере журнала «Большевик». Щербаков не ответил, но в следующей публикации цифры награждений евреев были приведены. Статистике офицерских кадров никакая критика не угрожала, и она много лет воспроизводилась без изменений как яркое свидетельство интернационализма Советской армии. В действительности, однако, свидетельство это имело противоположный смысл, ибо интернационализм и антисемитизм несовместимы.
Ветераны начинают борьбу
В марте 1997 г. офицеры-ветераны Петербургской организации евреев — инвалидов войны отправили письмо в Институт военной истории: «Мы полагаем, что «белое пятно» в списках офицеров не должно оставаться в военной историографии навечно. Просим Вас дать указание произвести по имеющимся архивным материалам подсчет количества офицеров-евреев, отсутствующего в упомянутых перечнях».
Ответ от 20 марта был отрицательным: «В указанных Вами работах действительно отсутствуют данные о количестве офицеров-евреев… В случае заказа Министерством обороны Институту военно-исторических работ, затрагивающих вопросы национального состава, мы учтем Ваше пожелание. Проведение же внеплановых исследований не представляется возможным».
В марте 2001 г. ветераны обратились в Министерство обороны: «В последние годы историография Великой Отечественной войны подвергается критическому пересмотру, и настало время признать, что в советской военно-исторической литературе нередко намеренно замалчивался или приуменьшался вклад еврейского народа в победу над германским фашизмом. В статистические перечни военнослужащих по национальностям данные о солдатах и офицерах-евреях часто не включались, во многих случаях умышленно скрывалась еврейская национальность героев войны, имели место факты прямой фальсификации… В 3-м томе шеститомной «Истории Великой Отечественной войны» приводится национальный состав нерусских офицерских кадров: «В конце 1943 г. среди офицеров Военно-воздушных сил насчитывалось более 28 тыс. украинцев, 5305 белорусов, 1079 армян, 1040 татар, 800 грузин, 405 чувашей… и др.
Среди офицеров бронетанковых и механизированных войск было 14136 украинцев, 2490 белорусов, 830 татар, 270 грузин, 269 мордвин… и представители многих других народов». Далее, в книге полковника В. Ф. Самойленко «Дружба народов — источник могущества советских Вооруженных сил» cообщается: «К концу Великой Отечественной войны в числе командного состава артиллерии, кроме русских, было более 6000 украинцев, 1246 белорусов, 240 армян, 173 татарина, 129 грузин… и представители еще 40 национальностей». Во всех трех приведенных перечнях евреи отсутствуют. В чем же дело? Надо полагать, офицеров-евреев не включили не потому, что их было слишком мало, а, наоборот, потому что их было «слишком много». Настало время исправить эту несправедливость. Просим Вас дать указание произвести, на основе имеющихся архивных материалов, дополнительный подсчет офицеров-евреев». Содержание ответного письма Министерства обороны от 10 октября 2002 г. было предсказуемым: «Относительно Вашей просьбы о подсчетах офицеров-евреев сообщаем, что Минобороны России не располагает возможностями выполнить данную просьбу. В аналогичных ситуациях мы рекомендуем привлекать внебюджетные источники, спонсоров».
Итак, проблема решается спонсорской помощью. Вероятность успеха казалась вполне реальной.
Полковник сказал «нет»
На деле, однако, ситуация оказалась тупиковой. В декабре 2005 г. начальник Института военной истории полковник Александр Кольтюков отказался заключить договор о внеплановой работе по теме еврейских офицеров «из-за ограниченного количества научных сотрудников». Итак, статистику офицеров, предоставленную другим народам СССР бесплатно, евреи не получат даже за деньги. Полковник Кольтюков легко мог найти сотрудников-добровольцев для проведения исследований по договору в нерабочее время. Но, вероятно, не захотел создавать прецедент и навлекать на себя гнев историков-«патриотов», которые в свое время травили его предшественника генерал-полковника Волкогонова.
Тайна еврейских летчиков раскрыта
Ситуация изменилась, когда стало известно то, что руководство Института военной истории не сочло нужным сообщить еврейским ветеранам. В 1962 г. Главный штаб ВВС выпустил под грифом «совершенно секретно» отпечатанный на ротапринте сборник «Советская авиация в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг. в цифрах». Секретными в сборнике были, по всей видимости, цифры боевых потерь и таблицы национального состава командных кадров ВВС Красной армии в 1943 и 1944 гг., включавшие евреев. В 1992 г. Генеральный штаб рассекретил этот сборник, но он по-прежнему оставался известным и доступным лишь немногим. Ниже приводятся данные из таблицы национального состава офицерских и генеральских кадров ВВС по состоянию на 1 декабря 1944 г.: русские — 102 844 (68%); украинцы — 28 902 (10.1%); евреи — 7149 (4,73%); белорусы 5818 — (3,85%); татары — 1189 (0, 78%); армяне — 1158 (0,77%); грузины — 824 (0,55%)…
Итак, более 7000 еврейских офицеров и генералов ВВС занимали в списке третье место. При этом 4549 из них находились на фронте. Процентная доля этих офицеров и генералов (4,73%) в несколько раз превышала процент еврейского населения СССР по переписи 1939 г. (! 77%).
Количество еврейских офицеров в ВВС в конце 1943 г. (его подсчета добивались петербургские ветераны) представлено в сборнике весьма близкой цифрой — 6623 (вместе с генералами). Таким образом, статистика нерусских офицерских кадров ВВС на конец 1943 г. выглядит следующим образом: более 28 тысяч украинцев, 6623 еврея, 5305 белорусов, 1079 армян, 1040 татар, 800 грузин, 405 чувашей и др. Еврейские летчики находились в этом списке на втором месте! Но председатель редакционной комиссии шеститомной «Истории Великой Отечественной войны», директор Института марксизма-ленинизма П. Н. Поспелов решил иначе: в статистике офицерских кадров евреям нет места вообще. В состав комиссии входили выдающиеся советские военноначальники, в том числе маршалы Советского Союза И. Х. Баграмян, А. А. Гречко, и В. Д. Соколовский, повидавшие на фронте немало офицеров-евреев. Но сталинец Поспелов проводил генеральную линию партии и лично товарища Хрущева, и фальсификация состоялась. Аналогичную операцию проделали со статистикой еврейских офицеров-артиллеристов в книге В. Ф. Самойленко.
Михоэлс и Эпштейн в письме в ЦК ВКП(б) дали оценку замалчиванию еврейского героизма: оно на руку «гитлеровским агентам, распространяющим злостные слухи о том. что «евреи не вою¬ют». Эта оценка, за вычетом «гитлеровских агентов», сохраняет свою актуальность до сих пор.
По состоянию на 1 декабря 1944 г. в ВВС Красной армии насчитывалось 22 генерала-еврея. Звание Героя Советского Союза было к этому моменту присвоено восьми летчикам-евреям и двум «полуевреям».
* * *
Поиск статистических данных о еврейских офицерах-танкистах и артиллеристах продолжается. В свое время эти цифры, вероятно, были подсчитаны, но не опубликованы: танкистов вместе с летчиками убрал из списков товарищ Поспелов, а об артиллеристах позаботилась советская цензура.
«Еврейская газета» №08(84), 2009
23 ноября 1950 г. в сталинских застенках была казнена журналистка Мириам (Мирра) Айзенштадт (дев. Казаринская). Литературный псевдоним — Железнова. В чем же была вина этой женщины? За какую «измену Родине» ее арестовали?
Мирра Железнова работала в аппарате Еврейского антифашистского комитета, куда ее, известную уже журналистку, обозревателя газеты «Эйникайт», летом 1942 г. привел Илья Эренбург. Лучшие публикации газеты «Эйникайт» — рупора ЕАК — передавались по каналам Софинформбюро в страны антигитлеровской коалиции. Железнова одна из первых, как и Илья Эренбург и Василий Гроссман собирала материалы о жертвах Катастрофы и евреях-героях войны, готовила свою книгу документальной прозы по собранным рассказам о горе и мужестве.
В середине 1945 г. именно она первой опубликовала в газете «Эйникайт» списки Героев Советского Союза — евреев. Оказалось, что к концу войны этого звания удостоились 135 евреев. Списки из газеты перепечатала европейская и американская пресса. Сто тридцать пять Героев Советского Союза — евреи! Это был невероятно высокий процент для полумиллиона солдат и офицеров — евреев, сражавшихся на фронтах Великой войны, но это в корне меняло иерархию межнациональных отношений: вслед за русским народом-победителем шел маленький, на треть истребленный, но не сломленный еврейский народ — Герой.
Вот этого Мирре Железновой и не простили, затаившись до поры — в апреле 1950-го ее арестовали. На единственном допросе 20 мая 1950 г. публикация цифры 135 стала одним из главных, предъявленных ей обвинений. В ее деле, по воспоминаниям дочери, которая видела позже протокол того допроса, есть только одна страница и приговор «к высшей мере».
229 дней провела мужественная женщина в камерах Лубянки и Лефортова, вплоть до вечера 23 ноября 1950 г., когда истерзанная Мирра вступила в расстрельный подвал…
Какую же «государственную тайну» выдала Мирра Железнова? Все данные о героически сражавшихся людях она получила в 7-м наградном отделе ГлавПУРа на основании документов, оформленных и завизированных в отделе кадров, по официальному запросу, подписанному Соломоном Михоэлсом, и разрешению Александра Щербакова. Муж Мирры Леопольд Айзенштадт (Железнов), военный корреспондент, уволенный со всех постов «за потерю бдительности» сумел летом 1950 г. добиться проведения экспертизы и доказать, что все списки Героев Советского Союза были получены Миррой Железновой официально. Но ей это не помогло. Простить журналистке, опубликовавшей на весь мир цифру (которая не вписывалась в сталинскую «национальную политику») выявленных евреев, награжденных Золотой Звездой Героя, ни Сталин, ни его юдофобское окружение не смогли.
Российский историк Геннадий Костыриченко в своем исследовании («В когтях у красного фараона», М, 1994) писал, что полковник из наградного отдела, оказавший содействие журналистке в получении информации, получил двадцать пять лет лагерей, как выдавший ей «государственную тайну».
В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения этой мужественной и красивой женщины, о которой в настоящее время мало кто знает. Ее дочь, литературный критик. Надежда Железнова-Бергельсон написала книгу «Мою маму убили в середине XX века», вышедшую под эгидой МБПЧ (Academia, М, 2009), презентация которой прошла в ЦДЛ в Москве.
Данными, за которые расплатилась жизнью Мирра Железнова, сейчас открыто пользуются крупнейшие военные историки, а имя мужественной журналистки есть на памятнике жертвам сталинских репрессий в Иерусалиме.
Лариса Воловик
Железнова Мириам Соломоновна (псевдоним – Мирра Железнова) (1909-1950)
(Справка составлена по воспоминаниям дочери, Надежды Железновой-Бергельсон)
1909. — Родилась Мирра Казаринская. Дед – Марк Казаринский, бондарь. Отец – Соломон Казаринский, адвокат. Учеба на Высших курсах Искусствоведения, в балетном училище в Ленинграде. 1927. — Замужество. Муж – Леопольд Абрамович Айзенштадт (Железнов), журналист, подполковник, журналист «Ленинградской правды» по рекомендации Марии Ильиничны Ульяновой, спичрайтер секретаря Ленинградского губкома ВКП(б) С. М. Кирова, главный редактор «Иллюстрированной газеты», газеты «Фронтовая иллюстрация», «Красноармейской иллюстрированной газеты» ( скончался в 1988 г.). 1934. — Переезд в Москву в связи с переводом мужа Леопольда Железнова в центральный аппарат «Правды». Журналист «Литературной газеты», «Правды». 1941, 3 июля. — Отъезд с дочерью в эвакуацию в Сталинград, затем во Фрунзе. 1942 – 1948. — Работа в аппарате Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) до его закрытия, обозреватель газеты «Эйникайт». В ЕАК привел и рекомендовал Илья Эренбург.
Антифашистская работа, официально – на основании писем, подписанных в ЕАК Соломоном Михоэлсом и завизированных в ГлавПУРе Александром Щербаковым, – собирала материалы о подвигах евреев – солдат и офицеров Советской Армии. 1945. — Первой опубликовала в газете «Эйникайт» полученные из Седьмого наградного отдела ГлавПУРа списки евреев Героев Советского Союза в количестве 135 человек, перепечатанные европейская и американская пресса. 1948, 24 декабря – 1949, конец января. — Арест всего Президиума и актива ЕАК. 1950, 4 апреля. — Арест. Обвинение в разглашении военной тайны. Муж, Леопольд Железнов, добился проведения в Министерстве обороны юридической экспертизы законного получения Миррой Железновой наградных списков. 1950, 20 мая. — Единственный допрос. 1950, 23 ноября. — Расстреляна. 1955, 28 декабря. — Пересмотр Военной Коллегии Верховного Суда СССР дела по обвинению Железновой Мириам Соломоновны с отменой приговора Военной Коллегии от 22 ноября 1950 г.
* сведения, выходящие за рамки воспоминаний, выделены курсивом
ОБЫКНОВЕННОЕ УБИЙСТВО
Драма одной судьбы
Надежда Железнова-Бергельсон
Лет десять назад в одном из скверов Иерусалима я присутствовала на малочисленном собрании пожилых в основном людей, открывавших памятный камень жертвам сталинских репрессий – членам президиума и сотрудникам Еврейского антифашистского комитета. На скромном монументе, возведенном на средства детей и вдов деятелей еврейской культуры, – двадцать шесть фамилий. На второй строке этого горестного списка – имя Давида Бергельсона, великого еврейского писателя. Его Максим Горький называл новым Шолом-Алейхемом – за то, что он на любимом языке идише блистательно рассказал миру о своем «Глухом» и «Миреле», о любимом Днестре и родной многострадальной культуре, веками пробивавшейся из глухих местечек, из галута – на просторы вселенной. Войдя в семью Поэта, с почтением ношу эту фамилию без малого полвека.
…А шестая строка мартиролога отсылала меня в детство, перечеркнутое, разрубленное трагедией, c которой живу всю жизнь: на камне имя Мириам Железновой. Имя моей мамы, первой вошедшей в расстрельные подвалы Лубянки. Ее убили 23 ноября 1950 года… Вот об этой судьбе, неразрывно связанной с трагедией ЕАК, я и попробую рассказать.
Миру Железнову привел и рекомендовал в Еврейский антифашистский комитет летом 1942 года Илья Эренбург. Знаменитый – особенно в годы Отечественной войны – публицист без тени сомнения поручился за представленную им руководству комитета молодую талантливую журналистку. Ей, выпускнице Ленинградского ИФЛИ, едва исполнилось тридцать лет, но ее уже хорошо знали в литературной Москве – мама много и ярко писала о театре, о новинках литературы, об актерах… И вовсе неудивительно, что совсем скоро она нашла себя и в аппарате ЕАК, и в газете «Эйникайт», выпускавшейся комитетом, – стала ее обозревателем по вопросам культуры. Это было время, когда вокруг газеты и самого комитета сгруппировались десятки еврейских писателей и журналистов, от молодежи, делавшей первые шаги на литературном пути, до знаменитых патриархов – таких, как прозаики Дер Нистор и Давид Бергельсон. Для каждого, кто воспринимал войну с фашизмом как личное сражение, антифашистская работа становилась делом жизни. Вот и мама пришла на работу в ЕАК как на личную войну с фашизмом. Десятилетия спустя после ее гибели Александр Борщаговский, автор широко известной трилогии «Обвиняется кровь» (о трагедии еврейской культуры, прошедшей все девять кругов ГУЛАГовского ада), с уважением и теплотой расскажет в своей книге о «блестящей журналистке, трудившейся яростно, как на фронте»…
C первых же шагов в газете Мира Железнова стремительно расширила свои обязанности обозревателя. Она писала о героизме народа, миром поднявшемся против фашизма и гитлеровского нашествия. Идиш мама не знала, ее статьи переводили с русского на еврейский, и это было явлением уникальным – и для «Эйникайт», и для повседневной работы в комитете. Однако материалы Железновой быстро завоевали популярность в Советском Союзе, да и за рубежом (лучшие публикации газеты «Дер Эйникайт» по каналам Совинформбюро передавались на Запад).
Я только начинала учиться, когда родители меня забрали из эвакуации (после разгрома немцев под Москвой мой отец Леопольд Железнов, военный корреспондент «Правды» на Южном фронте, – был назначен главным редактором очень популярной в годы войны газеты «Фронтовая иллюстрация»), но я прекрасно помню оглушительный успех маминого очерка «Статуя» – и в Москве после публикации в «Эйникайт», и на Западе – в газетах союзников. Когда немцев отогнали от Москвы, мама вместе с отцом (так бывало нередко) уехала в командировку на фронт. Вскоре ее очерк о русской матери, пытавшейся отбить сынишку у эсесовцев и замученной, залитой водой на жестоком морозе (до подвига Карбышева еще оставались годы), – перепечатывали самые популярные издания США, Великобритании, Франции, Канады.
Она нередко писала о новых постановках ГОСЕТа, о блестящих ролях Зускина и Михоэлса, об аншлагах в Еврейском театре, куда любили приходить и евреи, и русские, весь цвет артистической, литературной Москвы. Ходили в ГОСЕТ и Жемчужина-Молотова и Каганович…
Но чаще всего персонажами очерков Миры Железновой становились евреи – герои партизанской войны, люди фантастических судеб, чудом избежавшие гибели в лагерях смерти. Нашу квартирку в Нижнем Кисельном переулке постоянно заполняли авторы, чьи рассказы буквально потрясали мое детское воображение. Помню, например, горькую исповедь жертвы фашистского ада Сонечки Гурвич (сегодня мамин очерк об этой судьбе опубликован в «Неизвестной Черной книге», вышедшей в Москве в 1993 году). Помню лицо молодой красавицы в гимнастерке с пустым рукавом
