Журналистское расследование Шели Шрайман и Яна топоровского (при участии Вениамина Додина и Зеэва Бар-Селы)
Звенья одной цепи
Евреи СССР знали, что скоро с ними ЭТО случится. Шепотом передавали друг другу, что уже готовы товарняки на запасных путях, а .где-то в Сибири уже выстроены бараки. И никому из евреев не избежать страшной участи: уже составляются списки, по которым их всех возьмут в одну ночь.
И по всей видимости, окончательное решение еврейского вопроса – депортация евреев СССР назначена на февраль 1953 года.
Но в феврале 53-го ничего не произошло, а в марте умер Сталин. А затем… Затем был XX съезд, знаменитый закрытый доклад Хрущева о сталинских преступлениях. Но и в закрытом докладе ничего об этих планах Сталина не говорилось. Сказано было об отступлениях от ленинской национальной политики – но только о том, что было сделано: о чеченцах, ингушах, калмыках… И много лет спустя, в эпоху "перестройки", когда многое, очень многое выплыло из секретных архивов и о сталинском антисемитизме можно было говорить открыто, дело ограничилось уже знакомым "делом врачей" – первым преступлением (уже в апреле 53-го), признанным советскими властями…
И странным образом получилось так, что то, о чем знали и говорили все, о чем знала и чего боялась каждая еврейская семья, стало самой непроницаемой тайной.
Во всем призналась Россия, во всем покаялась – и в голодоморе 1933 года, и'в убийстве тысяч польских офицеров в Катыни, и в сговоре с Гитлером… Даже подготовка Сталиным захвата Европы в 1941 году – сквозь зубы, но признана. И документов об этом публикуется все больше… А здесь – ни документов, ни признаний.
И выходит так, что кампания против "космополитов", арест и казнь членов Еврейского антифашистского комитета, "дело врачей" – все это и не должно было иметь никакого продолжения. Все это было как бы ни к чему, так – без всякой цели…
И уже находятся вполне удобные причинны появления слухов о депортации – еврейская мнительность; усугубленная ужасами недавней Катастрофы… А какая же могла быть депортация, раз нет соответствующих документов?!
Насчет документов мы еще поговорим, а пока вспомним, что в свое время на весь мир громогласно объявлялось, что никаких секретных протоколов к пакту Риббентропа-Молотова тоже не было – не имеется таковых в архивах СССР. Потом нашлись. И про Катынь ничего никто не знал, а офицеров польских немцы расстреляли… Нашлись документы и на это. И на суворовский "Ледокол" все собак спускали – нет документов. Теперь и их публикуют…
Почему в России так боятся признать, что депортация та – вовсе не плод травмированного еврейского воображения? Почему? Что прибавит к общему ужасному облику Сталина еще одно, да к тому же неосуществленное преступление? И на этот вопрос нам придется искать ответ.
Недавно в Иерусалиме была издана маленькая книжка – "О подготовке Сталиным геноцида, евреев. Юридическое исследование этапов преступной подготовки Сталиным геноцида советских евреев". Автор – доктор исторических наук Яков Айзенштадт.
. По мнению Якова Айзенштадта, первым шагом к геноциду было убийство С. Михоэлса, вторым – дело Еврейского антифашистского комитета (ЕАК).'
– Господин Айзенштадт. как известно, все
обвиняемые по делу ЕАК были расстреляны,
за исключением одного человека – академика Лины Штерн. Не удалось ли вам, в ходе ваших поисков, докопаться до причины вынесения ей столь мягкого – три с половиной года заключения и пять лет ссылки – приговора?
– Когда Лина была освобождена и вернулась в Москву, она не была расположена
рассказывать об обстоятельствах дела, – говорит доктор Айзенштадт. – Случайно я узнал
о том. что после ареста Лины Штерн ее аспирант Лев Латаш был обвинен в "космополитизме и политической близорукости, выразившейся в защите ошибочных лженаучных
взглядов» своего руководителя. Он был потом отовсюду изгнан. Ныне Лев Латаш живет в США, я написал ему письмо и попросил ответить на некоторое вопросы. И вот что выяснилось: после смерти Сталина Лев встречался с Линой Штерн в Москве. Она накрывала телефон газетой, опасаясь подслушивания, и рассказывала ему о процессе. Вот выдержки из его письма:
"После смерти Сталина я в августе 1953 г. приехал в отпуск в Москву и узнал, что Лина Соломоновна в Москве, в своей старой квартире. Она меня очень тепло встретила, т. к: знала, что я – аспирант 1-го года обучения – пострадал больше всех ее многолетних сотрудников. Мы с ней провели 2 или 3 вечера в ее квартире, и она поделилась со мной некоторыми сведениями о следствии и процессе. Она рассказала, что в первый же день после ареста ее повезли на допрос к самому Абакумову (министр госбезопасности). В присутствии ряда высоких чинов он обратился к Л. С. со следующей речью: "Мы знаем, что вы – крупный ученый с заслугами, и полагаем, что мы вас быстро отпустим, если вы расскажете нам всю правду. Если же вы будете упорствовать, то я сгною вас в тюрьме, и никто из ваших зарубежных хозяев вам не поможет": На это Л. С. ответила, что она даже замуж не выходила, чтобы не иметь над собой хозяев, на что Абакумов ответил: "Напрасно. Тогда, возможно, вы не оказались бы здесь". О ходе следствия она мне ничего не говорила, но сказала, что в Лефортовской тюрьме во время прокурорских обходов она один раз попросила для чтения "Левиафана'1 Гоббса, а второй раз, отвечая на вопрос, на что она надеется в своем упорстве, она сказала, что на имманентную справедливость. Судя по тому, что она об этом ни разу не говорила мне и что она не подписала никаких признаний вины, я думаю, что ее не подвергли пыткам (очевидно, боясь, что старушка умрет – ей было 72 года в момент ареста). Об этом говорит, как мне кажется, и очень мягкий приговор (по тем меркам) – 5 лет ссылки без конфискации имущества. Ее и из Джамбула освободили по знаменитой амнистии 1953 года, а не по реабилитации, которая пришла позднее.
О ходе суда она мне сказала, что С. Лозовский держался с большим достоинством и выступил с блестящей речью, в которой обвинял, а не оправдывался, и поведение И. Фефера оценил как поведение свидетеля обвинения, что соответствовало и оценке Лины Соломоновны. Из других подсудимых она еще упоминала бывшего главврача 'Боткинской больницы Б.Шимелиовича, Сказав, что он был в очень тяжелом физическом и душевном состоянии. О себе Л.С. говорила, что не ведала страха. Вот и все. что я знаю со слов Л.С. Штерн о деле Еврейского антифашистского комитета".
– Задолго до суда в отношении академика Л. Штерн было принято решение Политбюро – оставить в живых, – говорит доктор Айзенштадт. – Мое объяснение этому факту таково: Сталин верил, что будет жить долго. И интересовался вопросами долголетия. А та область биологии, которой занималась Лина Штерн, как раз и была связана с проблемами геронтологии.
Дело ЕАК должно было стать началом депортации евреев, но не стало. Почему? Само следствие велось годами – из людей выбивали показаний. И только 7 апреля 1952 года – почти через четыре года – дело было передано Военной коллегии верховного суда СССР, где рассматривалось с 8 мая по 18 июля 1952 года под председательством председателя Верховной коллегии А.А. Чепцова. Когда Чепцов убедился, что нет доказательств вины подсудимых, он прервал процесс и последовательно обращался к секретарю генерального прокурора СССР Сафонову, председателю Верховного суда СССР Волину, председателю КПК Шкирятову, председателю Президиума Верховного совета СССР Швернику и, наконец, к Маленкову.
Маленков был с Чепцовым категоричен: "Вы хотите нас на колени поставить перед этими преступниками, ведь приговор по этому делу апробирован народом, этим делом Политбюро занималось три раза. Выполняйте решение Политбюро".
А.А. Чепцов заверил Маленкова, что передаст его указания остальным двум судьям и что, будучи членами партии, все они выполнят указания Политбюро. После этого был вынесен приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 11-18 июля 1952 года: Лозовский С.А., Фефер И.С., Юзефович И.С., Шимелиович Б.М., Квитко Л.М., Маркиш П. Д., Бергельсон Д.Р., Гофштейн Д.Н., Зускин В.Л„ Тальми Л.Я., Ватенберг И.С., Теумин Э.И., Ватенберг-Островская Ч.С. были приговорены к расстрелу, а Штерн Л.С. – к лишению свободы сроком на 3 года 6 месяцев с последующей высылкой на 5 лет в Джамбул. Брегман С.Л. после поступления дела в суд умер, и дело в отношении него было прекращено. 12 августа 1952 года смертные приговоры были приведены в исполнение.
Всего в связи с делом ЕАК в течение 1948-1952 годов было арестовано и привлечено к уголовной ответственности по обвинению в шпионаже и антисоветской националистической деятельности 110 челбвек. 10 из них были расстреляны, 20 получили по 25 лет лишения свободы.
И все-таки "дело" ЕАК в итоге не сгодилось для разворачивания всенародного возмущения и депортации евреев. Не удалось добиться "признаний" от главного врача Боткинской больницы Б. М. Шимелиовича, а кроме того, к концу следствия еще четверо обвиняемых отказались от предыдущих, добытых при помощи пыток, показаний о "проводимой членами ЕАК шпионской и антисоветской деятельности". С таким процессом нельзя было выходить на всю страну. И тогда родилось "дело врачей".
Оно оказалось более подходящим для раздувания всенародной ненависти к евреям.
(На то, что главным сценаристом "дела врачей" был именно Сталин, а не Берия, указывает В. Додин, ссылаясь на сведения, услышанные им от близких Г К. Жукова, в доме которых бывал профессор Сперанский, лечивший "кремлевских детей". "Я когда к Берии приехал домой лечить его ребенка, -рассказывал Сперанский, – спросил Берию: "Вот вы, Лаврентий Павлович, арестовали профессора Этингера. Обвиняется он в том, что хотел кого-то отравить. Так зачем же ему было "кого-то" убивать? Убил бы одного меня – он в Кремлевке моим лечащим врачом был лет десять. Сразу погибла бы половина детишек, которых я в той же "кремлевке" пользую. И вам не к кому было бы обращаться сейчас за помощью. Зачем же так нерационально было Этингеру работать во вред народу?"
Берия ответил так:
"Если бы я, профессор, что-нибудь в этом безобразии решал…")
– Мне представляется, что убийство С. Михоэлса, процесс над ЕАК и дело "врачей-убийц" – звенья одной цепи, – продолжает Яков Айзенштадт. – 12 августа 1952 года приговор осужденных по делу ЕАК был приведен в исполнение. До этого убили С. Михоэлса, который являлся председателем ЕАК. Обратим внимание и на то, что по делу ЕАК проходил главный врач Боткинской больницы Б. Шимелиович. А через несколько месяцев -13 января 1953 года – ТАСС уже сообщило об "аресте группы врачей-вредителей". Большинство обвиняемых были евреями, а кроме того, утверждалось, что все они связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт»: якобы от нее через врача Шимелиовича и "известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса были получены директивы об истреблении руководящих кадров СССР".
Дата казни – февраль
Многие понимали, что за этим процессом кроется нечто страшное. Осторожный Константин Симонов много лет спустя записывал: "Врачи-убийцы" – страшнее, кажется, придумать было невозможно. Все было рассчитано на огромный резонанс. В общем было ощущение, что последствия всего этого могут оказаться поистине невообразимыми".
А Александр Солженицын в "Архипелаге ГУЛаг" писал без обиняков: "Сталин собирался устроить большое еврейское избиение. Замысел Сталина такой: в начале марта "врачей-убийц" должны были на Красной площади повесить. Всколыхнутые патриоты (под руководством инструкторов) должны были кинуться в еврейский погром. И тогда правительство, великодушно спасая евреев от народного гнева, в ту же ночь выселяло их на Дальний Восток и Сибирь, где бараки уже готовились".
И говорят, была создана комиссия по депортации, подчинявшаяся лично Сталину. Председателем комиссии был Суслов. 0б этом сообщает Николай Николаевич Поляков, который был секретарем комиссии по депортации. Он был сотрудником органов безопасности, затем работал в аппарате ЦК КПСС. 0б известных ему фактах решил рассказать перед самой кончиной.
Из записи воспоминаний Н.Н. Полякова становится ясно, что решение о полной депортации советских евреев было принято Сталиным в конце 40-х – начале 50-х годов. Для размещения депортированных в Биробиджане и других местах форсированно строились барачные комплексы по типу концлагерей, а соответствующие территории разбивались на закрытые зоны. Одновременно по всей стране в отделах кадров предприятий и домоуправлениях готовились списки, к составлению которых были привлечены и органы госбезопасности. Существовало два вида списков: чистокровных евреев и полукровок. Депортация должна была осуществиться в два этапа. Чистокровные евреи в первую очередь, а полукровки – во вторую.
Как свидетельствует Н.Н. Поляков, депортацию намечено было осуществить во второй половине февраля 1953 года.
А вот свидетельство Вениамина Додина (публикуется впервые):
– В декабре 1952-го мне сообщили, что какой-то врач, присланный из Новосибирска раввином Слуцким (помогавшим прятать беглых лагерников), просит меня' о срочной встрече. Шел я к нему со своего зимовья шестеро суток. Незнакомец представился Исааком Таненбаумом и передал мне коротенькую записку с приветом от Слуцкого. А дальше состоялся следующий разговор.
"Что случилось?" – спросил я присланного. "То, что и должно было случиться: всеобщая жидобойственная кампания идет к закономерному финалу. Имеем сведения, что готовится депортация всего еврейского населения из европейской части страны. Первые отделы штабов войск МВД и МГБ, областных управлений милиций – ну, видимо, и верхушка обкомов и крайкомов партии – получили изустное распоряжение о перерегистрации и взятии на учет всех без исключения "лиц некоренных национальностей". Короче: уже составляются поименные списки всех еврейских, в том числе смешанных семей. И в этих списках особо выделяют тех, кто по представлениям местного руководства способен в этой ситуации "оказать сопротивление". Местные бонзы поняли это так, что начинать следует с семей евреев-военнослужащих – офицеров и сержантов армии, спецвойск, милиции… В "сопротивленцы" попали все прежде репрессированные и уже освобожденные командиры, вообще все фронтовики… Состав десантных, танковых, авиационных частей – авиационных они должны изолировать в первую очередь… А за Сибирь – за бойню – они уже взялись. При этом до подозрения усиленно распускают слухи про Биробиджан…
Брат Макса Эльевича Зинде, врача, который был у вас здесь, работает в системе ГУЛЖДС, на Вторых путях – так это называется. Их управление – в Тайшете. Там начальником лагеря некий Евстигнеев Сергей Кузьмич — убийца и антисемит. Еше с довоенного времени они там все работают над реконструкцией Транссибирской магистрали исключительно по заданию Управления лагерей железнодорожного строительства. Так вот, Слуцкий просил брата Макса, в первой половине ноября вернувшегося из командировки в Хабаровский край, по возможности прояснить ситуацию.
Удалось узнать, что чуть западнее Николаевска-на-Амуре – в болотах Амурского левобережья – Управление Дальстроя оцепило зонами огромный район тайги и зэки уже рубят сотни бараков транзитной спецпересылки "под жидов" – там этого уже ни от кого особо не скрывают: Места глуше не придумать. Куда пересылка-то? Там тупик! Оттуда только один путь – назад к реке.
Брат Макса полагает, что там уже "тары" готовой под двести пятьдесят – триста тысяч людей. Но отсекают колючкой все новые территории и рубят, рубят… Это они называют "первой очередью"! Но главное, он рассказывает, странные это бараки – без печей и – что особенно удивляет – без торцовых стен. Длинные такие – человек на тысячу или больше каждый, а торцовых стен нет. Это очень его обескуражило. Ну, вроде скотопрогонных сараев под крышами из жердей. На дворе ниже сорока градусов, а бараки совершенно неутепленные.
Но это еще не все. Был он и на трассе железной дороги Комсомольск – Советская Гавань. Так по этой трассе ко всем глубоким оврагам (а места там – горы и ущелья), .мало-мальски близко расположенным к полотну дороги и прикрытым тайгой, уже проложены подъездные пути – ветки железнодорожные. И все эти ветки входят внутрь точно таких вот бараков, что и в Амурском понизовье, – без торцов и утепления… Бойня это строится, самая настоящая бойня! Никаких тебе освенцимов, никаких камер с "циклоном-Б" – все просто и предельно функционально.
И это еще не все. Там, на трассе к Совгавани, брату Макса Эльевича рассказали, что тоже самое происходит и на участках Транссиба от Благовещенска до Биробиджана. Но эту часть "программы" он сам не видел – от Новосибирска и до Хабаровска летел самолетом. Интересная деталь, – добавил Таненбаум, – руководит всеми этими мероприятиями некий Опенгейм (кстати сказать, этот самый генерал Оппенгейм в 70-Х годах был направлен в мою Лабораторию строительства в Арктике – ЦНИИ-01 – в качестве главного специалиста в области общевойскового строительства. – В. Д.). Еврей, как вы понимаете".
…Исаак Таненбаум прибыл ко мне с поручением: узнать, смогу ли я принять, разместить и спрятать еврейские семьи до начала депортации. Наш Удерейский район, где я отбывал ссылку, был глух, малодоступен и суров (мороз – минус 48-52). Возможности принять людей полностью зависели от числа упрятанных далеко в тайге теплых зимовий. Притом надо было точно знать, чья таежная изба в этот именно сезон будет пустовать.
…Затем я получил еще два подтверждения о готовящейся депортации – от начальника районного МГБ Григория Зенина и инспектора спецсвязи Аркадия Тычкина – совершенно особых людей, несмотря на то, что занимали такие должности. Григорий Зенин приезжал ко мне на зимовье охотиться и слушать по приемнику "голоса". А Тычкин помогал мне прятать в тайге беглых лагерников -японцев, немцев, русских.
После приезда Тычкина из Новосибирска что-то начало проясняться. Аркадий подтвердил, что действительно – с месяц назад из края пришло в райМГБ предписание срочно перерегистрировать всех ссыльных, поселенцев и прочих. И что оперативному дежурному по связи было приказано составлять эти списки отдельно по каждой нации. Тычкин сказал, что в Новосибирске и Красноярске уже открыто говорят о возможной депортации евреев на Восток, но никто в это не верит.
…Григорий Зенин, которого я вызвал на разговор о возможной депортации, сказал, что, по его мнению, "все это кончится ничем. Не потому, что не может быть в принципе. Но с евреями ЭТОГО быть у нас не может. Тем более после преступлений войны".
"Раздувается кампания, – сказал он, -сколько таких кампаний раздувалось на нашем веку? А кончались они все одинаково. И эта так же окончится. Я не сомневаюсь. Да, списки составляли, – отдельно по евреям. И адреса уточняли. Осмысливали: кого первыми, кого вторыми. Я с месяц как из Москвы, с совещания. И там слухи, и там вопросы. Так положено. Каждое ведомство по своим законам с ума сходит – за это зарплату и звания получаем. Но мы же люди. Причем во многом осведомленные, информированные. В том. например, что некий старик – старик совсем. И на старости лет по-стариковски чудит. Все это видят, понимают. Готовятся, конечно, – "кого куда", в дело свое играют. Почему не играть-то за казенный счет? Полагаю, кому-то новое чудачество по сердцу. Яичко к пасхе. Но есть народ, люди. Их пока что никто не отменил. И отменит вряд ли. Эти хорошо понимают обстановку. Живи спокойно, дорогой товарищ".
Конец 1 части
Продолжение следует
63 элементов 3,916 сек.