Прилетев в Киев, я приготовилась, что со мной никто не захочет говорить по-русски, как в Эстонии, где даже те, кто знают русский, притворяются, что не понимают ни слова. А с Украиной у нас всё-таки война. Да ещё и новый закон о языке, о котором много шумят в СМИ. “Можно по-русски?” – осторожно спросила я пограничника в аэропорту, и он растерялся: “Конечно, можно, почему нет-то?”
В Киеве если со мной говорили на украинском, то я отвечала по-русски, и мы прекрасно находили общий язык, говоря на разных языках. Но многие переходили на русский, чтобы мне было проще.
– А вы за наших или за ваших? – спрашивали киевляне.
– Я против войны.
– Значит, за наших, это хорошо.
Часто говорили о ненависти:
– У нас к русским нет ненависти. Ненависть к тем, кто войну развязал, к Путину и его банде.
– Но трудно же не ненавидеть нас? Всё-таки столько погибших, покалеченных, потерявших дом…
– Но и ненавидеть трудно – столько с Россией связано, там и родня, и друзья.
На Бессарабском рынке с высокими прилавками, заваленными рыбой, колбасами, фруктами и овощами, я увидела банки Russian Caviar.
– Подделка или контрабанда?
– Ну почему сразу подделка? Настоящая.
– Разве можно продавать российские продукты? А как же санкции?
– Да у нас всё можно, – махнула рукой продавщица.
Услышав, что я из Москвы, люди за прилавками стали расспрашивать меня, что думают русские о войне в Донбассе и какие у меня впечатления от Киева. Судя по тому, как много вопросов мне задавали киевляне, они тоже не особо верят новостям и не могут составить представление, что же на самом деле происходит в России.
– Там у вас по телевизору, небось, всякая брехня о нас? – спросили женщины.
– А как же!
– Да не верьте, – сказала одна. – Никакие мы не фашисты, обычные люди. Разве плохо жили раньше, ездили друг к другу, общались, родственники тут, там, а теперь что? Кому нужна война эта? Только политикам и нужна.
А вторая вздохнула:
– Очень в Москву хочется. Я там училась, подружки у меня там. Но пока война идёт – как поедешь? И в Беларусь-то страшно. Слышали же про Павла Гриба, да? Заманили в Беларусь и похитили оттуда.
– Мне стыдно за свою страну, – говорю я.
– А вы-то при чём? – удивляются женщины. – Это ваша власть творит, а не вы.
И в этом большая разница между Россией и Украиной. Украинцы часто винят в войне только российскую власть, а россияне во всех грехах всех украинцев скопом.
Украинский журналист Роман Цимбалюк, прочитав статью о Донецке, сказал мне: “Ты писала о дончанах, пообщавшись с ними, а об остальных украинцах и их отношении к жителям восточных областей судишь по соцсетям. Но в интернете ты никогда не знаешь, кто пишет – украинец или работник "фабрики троллей". Если ты приедешь в Киев, то ты поймёшь, что Фейсбук сильно искажает реальность”. Надо признать, что он был прав. Радушие киевлян меня даже несколько ошарашило, оно сильно отличалось от того, что я вижу в украинском Фейсбуке.
В магазине вышиванок, пока возилась в примерочной, разговорилась с молоденькой продавщицей.
– Буду в Москве носить, – говорю я ей про покупки.
– Вы из Москвы?! Такие люди, как вы, – мостик между нашими народами. Вы делаете большое дело, спасибо вам.
Я так растерялась, что не сразу поняла, о чём вообще речь. Оказалось – о вышиванке. Когда-то это была простая национальная рубашка, а теперь выражение политической позиции.
Мы долго болтали о Крыме, по которому она скучает, но не может там больше бывать, о её родственниках в России, с которыми предпочитает не говорить о политике, о жителях восточных областей, страхи и предубеждения которых она в глубине души понимает, о выборах. Девушка голосовала за Зеленского.
– За Зеленского или против Порошенко? – уточнила я.
– Против Порошенко, – ответила она так, как отвечали до неё десятки других собеседников. – Я хочу, чтобы война скорее кончилась. Мы так от неё устали.
Хотя об усталости от войны говорили многие, но война в Киеве совсем не чувствуется. Даже странно сидеть в уличном кафе под цветущими каштанами, смотреть на молодых людей, потягивающих коктейли, на расслабленных, смеющихся прохожих и думать о том, что в 600–700 километрах отсюда гибнут люди. Володимир, родом из Луганска, сказал мне об этом: "В Киеве даже в 2014–2015-м жили своей жизнью и фейерверки запускали. А я аж вздрагивал от звуков, думал, стреляют. У меня тогда был разрыв мозга. В Киеве стали появляться новые 222-е "Мерседесы", а на востоке не было света, связи и целыми днями долбили из артиллерии".
В Москве намного больше войны: парады, плакаты, военная музыка, наклейки "На Берлин!" на стеклах машин, дети в солдатских пилотках, на вокзалах – странные мужчины в милитари, то ли из Донецка, то ли из Сирии, то ли с охоты, чёрт разберёт. В Киеве же мне встретился один солдат на костылях, один отряд молоденьких красивых мальчишек, пара баннеров да просящий милостыню парень со срезанной макушкой – может, снарядом задело, а может, и нет. Но чего там не было – так это агрессии, ненависти, которая в России разлита в воздухе.
В апреле во Франции на книжном фестивале ко мне подошла Оксана, украинка, недавно переехавшая в Бургундию из Харькова. Несмотря на разные позиции по поводу Евромайдана и того, что происходит в Украине с 2013-го, мы с ней смогли услышать и понять друг друга. И когда заговорили о войне, Оксана заплакала.
– Как ты думаешь, что будет дальше? – спросила я её.
– Я не знаю. Выборы покажут. Если выберем Зеленского, может, что-то изменится и закончится война. Я на это надеюсь.
К новому президенту можно относиться сколько угодно скептически, но одного нельзя отрицать – эти выборы объединили две части Украины, чего не случалось долгие годы. Может, все и разочаруются в Зеленском, и очень быстро. Но зато и разочарование будет общим, а это, пожалуй, немало.
На Майдане стояли торговые лотки сувенирами: флагами, матрёшками, туалетной бумагой с лицом Путина.
– По-русски читаешь? – подозвала меня старушка, сидящая за лотком с книгами. – Возьми вот ту книгу и открой 66-ю страницу.
Я взяла книгу "Оккупация Украины сектой Хабад, дорога в ад", нашла нужную страницу: “Украинец будет думать, что борется против экспансионистской России, борется за свою самостоятельность, будет думать, что наконец обрёл свободу, в то время, как полностью попадает в зависимость от нас. То же самое будут считать и русские, будто отстаивают они свои национальные интересы, возвращают “незаконно” отобранные у них земли и прочее. В этой войне дураков славянское быдло будет ослаблять себя и укреплять нас, главных дирижёров смуты…"
Бабушку звали Лида, ей 80 лет, и всю жизнь она проработала в химической промышленности. А теперь вот торгует книгами о "жидомасонских заговорах" и о том, как Ротшильды с Рокфеллерами устроили войну в Донбассе. Людям трудно поверить, что русские и украинцы убивают друг друга по своей воле. Проще и приятнее верить в мировой заговор против славян.
– Можно вас сфотографировать? – спросила я бабушку Лиду на прощание.
– Нет.
– А с вами сфотографироваться?
– Нет. Не люблю я этого, старая я.
– Вы из Киева?
– Да. А ты?
– Из Москвы.
– Иди быстро ко мне, сфотографируемся.
Невозможно гулять по центру Киева и не наткнуться на пару митингов. У Верховной рады требовали инаугурации Зеленского, у Киевсовета собрались мелкие предприниматели и владельцы киосков, которые бунтовали против новых законов. Проходя мимо Министерства аграрной политики и продовольствия, я увидела людей с плакатами: "Где овёс?" и "Остановите мор коней!". Подошла ближе, чтобы понять смысл метафор – мне и в голову не приходило, что это не какие-то намёки, мемы или, положим, оскорбления, а в прямом смысле овёс и кони, а протестующие – сотрудники конезаводов. "Банду – геть!" – закричали они, и из здания министерства выбежал охранник, который уговорил всех войти внутрь, пообщаться с чиновниками. "Правда есть! Боритесь за правду! Не будьте рабами!" – закричал один из них, и вся толпа исчезла за дверьми министерства.
В России без согласования с властями разрешены только одиночные пикеты, и мы в них так осторожничаем, чтобы нас не арестовали за нарушение закона, что на фоне киевлян выглядим жалко. У людей, которые с криками "Банду геть!" требовали овса для лошадей, было больше смелости и напора, чем у нас, когда мы просим не пытать заключённых, не преследовать оппозицию или остановить войну.
В другом месте, у Министерства энергетики и угольной промышленности, бастовали львовские шахтёры. Две сотни мужчин стучали касками и требовали зарплату, которую им не платили уже два месяца. Я заговорила с ними немного со страхом, вдруг решат, что я какой-нибудь засланный провокатор – они же "западенцы", а я приехала из Москвы. Мне же так долго внушали, что русских тут не любят, что я никак не могу поверить в обратное. Но шахтёры были рады поболтать: "Видишь, страйкуем тут. Киев охренел, вот мы и приехали".
Один из шахтёров перешёл на русский:
– А вам всё врут про нас. Вот скажи, я что, фашист? Бандеровец?
Я засмеялась.
– Вот то-то же! А русские хоть понимают, что это Путин напал на Украину?
Пришлось признаться, что в большинстве своём – нет, не понимают. И не только русские.
– Это всё телевизор мозги промывает, – добродушно махнул рукой шахтёр.
Я попросила его сказать что-нибудь на камеру, и он сказал: "Всей Москве привет и удачи. Приезжайте к нам в гости". На прощание мы обнялись.
Зато когда я опубликовала видео с шахтёром в Фейсбуке, мне тут же оставил комментарий житель Украины (но родом из России): "Ты гнидная, лицемерная дрянь, не суйся в Украину, сиди дома, как же вы достали своими сказками". Есть версия, что российская "фабрика троллей" в последнее время плодит "украинские" аккаунты и от имени украинцев оставляет комментарии, полные ненависти к русским и русскому языку. Кто знает, может, так и есть. Во всяком случае изображать украинцев озлобленными на руку российской "партии войны". А реальность сильно отличается от того, что происходит в социальных сетях. Во всяком случае, в Киеве.
Но Фейсбук не только разделяет и сталкивает лбами. Иногда он сближает. В маленьком кафе недалеко от Майдана я встретилась с Таней. Мы познакомились в Фейсбуке, а встречались один раз, на пять минут, в Москве, когда она привезла мне из Киева подарок – футболку с украинским флагом.
Таня, как и все здесь, устала – от войны, от ненависти, от того, что происходит между Россией и Украиной.
– В Крым я больше не езжу. Так жаль.
– Да, я в него тоже больше не езжу. И мне тоже жаль.
– У нас коммуналка стала безумная. Откуда людям взять такие деньги?
– У нас то же самое. В два раза уже выросла, и всё время растёт.
– С работой плохо, заказов мало.
– И у нас тоже безработица, среди моих знакомых все теряют работу.
– Ездила к родителям, на малую родину, в Сумскую область. Там страшная нищета, безнадёга.
– Да, а я зимой была в родной Мурманской. Там то же самое.
Мы говорили о разных странах как будто об одной. Правда, есть между нами разница. Таня голосовала на выборах "против Порошенко и против войны", так что теперь у Тани новый президент и надежда на лучшее. А надежда – это то, чего в России ещё долго не будет.
– Политики уйдут, а мы останемся, и война закончится, и всё будет хорошо, – обняла меня Таня на прощание.
Мне бы её надежду.
Елизавета Александрова-Зорина
67 элементов 0,999 сек.