Простите мой французский…

В русском языке более 2000 французских слов, которыми мы пользуемся практически каждый день, даже не подозревая об их идеологически неправильных корнях. И, если французам мы дали по крайней мере одно слово – «Бистро» (спасибо казакам, дошедшим до Монмартра в 1814-м и выпившим там все запасы шампанского: «Тащи быстро! Кому я сказал? Быстро, мать твою!»), то взяли у них намного больше…

Причиной тому, скорее всего, невероятная популярность французского в XVIII-XIX веках. Не спас даже радетель за чистоту русского языка, датчанин Владимир Даль. С атташе, абажурами и кашне (cache-nez, кстати — прятать нос) – все понятно, но знали ли вы, например, что слова «вираж» и «фея» — тоже французские?

Дежурный – от de jour: назначенный какому-то дню. Например, классическое французское, виденное туристами во множестве кафешек и бистро plat de jour – «блюдо дня», у нас превратилось в «дежурное блюдо»

Руль, рулить – от rouler: ездить, вращать. Тут и пояснять нечего. Рулет, да, отсюда же.

Кошмар – cauchemar: происходит от двух слов – старофранцузского chaucher — «давить» и фламандского mare – «призрак». Вот такое «приходящее по ночам привидение, которое любит нежно прислоняться к спящим».

Жалюзи – от jalouse (jalousie): зависть, ревность. С этим словом у русских никогда не складывалось. Большинство упорно делает ударение на “а” вместо “и”. Этимология слова довольно проста: чтобы соседи не завидовали, французы просто опускали жалюзи. Широкому русскому характеру такие тонкости душевной организации не были свойственны, поэтому у нас просто строили забор повыше, да покрепче.

Пальто – paletot: почти уже не употребляемое во Франции определение верхней мужской одежды: теплой, широкой, с воротником или капюшоном. Анахронизм, так сказать.

Тужурка – от toujour: всегда. Просто ежедневная, «всегдашняя» одежда.

Картуз – от cartouche: буквально «патрон». Собственно, в значении «мешочек с порохом», это слово появилось в России в 1696 году, а вот «превратилось» в головной убор лишь в 19 веке совершенно неизвестным науке способом.

Калоши – galoche: башмаки на деревянной подошве. Самое нелюбимое слово В. Даля. Он предлагал называть их «мокроступами», но не прижилось, не прижилось. Хотя, вот, в Питере, наверное, не без усилий того же Даля, французское слово бордюр упорно называют «поребриком» — хотя даже у этого слова имеются голландские корни. Но мы сейчас не об этом. Кстати, у galoche – есть еще одно значение во французском: поцелуй взасос. Думайте, что хотите.

Сюртук – от surtout: поверх всего. Ох, не спрашивайте, мы не знаем и не носим. Но да, когда-то сюртук был действительно верхней одеждой.

Шапка – от chapeau: произошло от старофранцузского chape – крышка.

Панама – panama: объяснять не надо. Но вот, что удивительно, Париж часто называют Paname, хотя местных жителей в подобных головных уборах замечено на улицах не было.

Шедевр – от chef d’œuvre: мастер своего дела.

Шофер – chauffeur: первоначально кочегар, истопник. Тот, кто дрова подбрасывает. Но это было давно, еще до появления двигателей внутреннего сгорания. И, кстати…

Подшофе – от того же слова chauffer: греть, подогревать. Прижилось в России, благодаря французам-гувернерам, которые не прочь были хлопнуть рюмашку-другую. Предлог «под» — чисто русское, часто употребляющееся при обозначении состояния: под градусом, под хмельком. Или… «подогретый», если хотите. И, продолжая тему алкоголя…

Кирять, накиряться – от kir: аперитив из белого вина и сладкого слабоградусного ягодного сиропа, чаще всего смородинного, ежевичного или персикового. Им, с непривычки, действительно можно быстро «накиряться», особенно, если не ограничится одним-двумя стаканчиками, а по старой русской традиции, начать злоупотреблять как положено.

Авантюра – aventure: приключение. Во французском не носит того негативного оттенка, какого слово приобрело в русском, как, собственно, и…

Афера – от à faire: (чтобы) делать, поделать. В общем, просто заняться чем-то полезным. А не то, что вы подумали.

Замуровать – от mur: стена. То есть, в буквальном смысле «заделать в стену». Крылатая фраза «Замуровали, демоны!» вряд ли могла существовать во времена Иоанна Грозного, а вот появиться в XVII веке, благодаря Петру Первому – вполне, как и слово…

Работа – от raboter: отделывать, шлифовать, строгать, заниматься, короче, ручным трудом. Что странно, до 17 века такого слова в русских текстах действительно не употреблялось. Не забывайте, именно во времена Петра Первого в Россию действительно приехало множество архитекторов, инженеров и ремесленников из стран Западной Европы. Да что там говорить, именно по парижскому образцу задуман был Санкт-Петербург. Они проектировали, русские «работали». Нельзя так же забывать и о том, что многие талантливые и рукастые парни, по приказу того же Петра, отправились изучать ремесло в другие страны и вполне могли «захватить» словечко с собой на родину.

Дюжина – douzaine: ну, двенадцать, как оно есть.

Экивоки – от equivoque: двусмысленный. Нет, ну правда, не могли же вы всерьез подумать, что такое странное слово появилось в русском просто так, от нечего делать?

Барак – baraque: лачуга. От общероманского слова barrio – глина. И вовсе это не изобретение времен НЭПа.

Выкидывать антраша — от entrechat: заимствовано из латыни, и означает – плести, заплетать, сплетать, скрещивать. Согласно серьезному академическому словарю, антраша – в классическом балетном танце род скачкообразного прыжка, когда ноги танцора быстро скрещиваются в воздухе.

Ретивый – от retif: норовистый. Кажется, одно из самых старых заимствованных из французского языка слов. Наверное, еще во времена Ярославны.

Винегрет – vinaigrette: соус из уксуса, традиционная заправка для салатов. К нашему традиционному блюду из свеклы, кислой капусты и вареной картошки не имеющий никакого отношения. Для французов вообще подобное сочетание продуктов кажется чуть ли не смертельным, как не в восторге они и от традиционного русского borsche или, скажем кваса (как вы можете пить эту гадость?).

Кастрюля – от casserole. И далее о кулинарии…

Сосиска – от saucisse, как, собственно, и креветка – от crevette. Ну, уж про бульон-то, вообще, кажется, говорить нет смысла. Между тем bouillon – «отвар», происходит от слова bolir – «кипятить». Ага.

Суп – soupe: заимствование из французского языка в XVIII веке, произошедшее от латинского suppa – «кусок хлеба, обмакнутый в подливку». Про консервы надо? – от concerver – «сохранять». Про слово «соус» говорить вообще бессмысленно.

Котлета — côtelette, которое в свою очередь образовано от côte — ребро. Дело в том, что в России привыкли обозначать словом котлета блюдо из рубленого мяса, а французы им обозначают кусок мяса на косточке, точнее свинину (или баранину) на ребрышке.

Помидор – от pomme d’or: золотое яблоко. Почему в России прижилось это словосочетание, история умалчивает. В самой Франции помидоры называют банально – томатами.

Компот – от componere: складывать, составлять, компонировать, если хотите. То есть собрать вместе кучу всяких фруктов.

Кстати, фразеологизм «не в своей тарелке», дословный, но не слишком верный перевод фразы ne pas etre dans son assiette. Дело в том, что assiette – это не только тарелка, из которой едят, но основа, расположение духа. Так что, в оригинале эта фраза означала «быть не в духе, не в настроении».

Ресторан – restaurant: буквально «восстанавливающий». Существует легенда, что в в 1765 г. некий Буланже, хозяин парижского трактира, вывесил на дверях своего только что открытого заведения призывную надпись: «Приходите ко мне, и я восстановлю ваши силы». Трактир Буланже, где кормили вкусно и относительно дешево, скоро стал модным местом.

Как часто бывает с модными местами, заведение получило у завсегдатаев особое название, понятное лишь посвященным: «Завтра снова встретимся в Восстанавливающем!». Кстати, первый ресторан в России «Славянский базар», был открыт в 1872 году и, в отличие от трактиров, там больше ели, чем банально бухали.

Обескуражить – от courage: храбрость, мужество. Кураж в русском языке тоже приобрел не совсем очевидное значение. Между тем, обрастя приставкой, суффиксом и окончанием, слово стало значить, собственно, что и подразумевалось: лишить кого-то уверенности, мужества, привести в состояние растерянности.

Беспардонность — от pardon: извинения. Ну, как бы и так все понятно. Они и на ногу наступит и прощения не попросит.

Стушеваться – от toucher: прикасаться, трогать. Ммм… думается, когда-то давно, приличные девушки краснели и смущались, тушевались, так сказать, когда особо наглые молодые люди хватали их за коленки и другие части тела.

Трюк – truc: вещь, штуковина, название которой не могут вспомнить. Ну… это… как его…

Рутина – от route, routine: дорога, путь, и образованного от него routine: навык, привычность. А вы, часто ходя по одному и тому же пути, с работы до дома и наоборот, не набили себе оскомину? Может, все бросить, и заняться дауншифтингом (английское слово – сейчас не о нем)?

Брелок – breloque: подвеска на цепочке для часов.

Мебель – meuble: буквально то, что двигается, можно сдвинуть, перенести на другое место, в противовес immeuble – недвижимости. Еще раз спасибо Петру Первому за возможность не указывать, что именно из предметов обихода имеется в вашей недвижимости, например те же французские: бюро, шифоньер, трюмо, гардероб или табурет.

Кляуза – от clause: условие договора, статья соглашения. Как кляуза приобрело такое негативное значение – трудно сказать, как и то, почему…

Галиматья – от galimatias: путаница, вздор. Существует прекрасная история о том, что жил-был некий адвокат, которому нужно было защищать в суде клиента по имени Матье, у которого украли петуха. В то время заседания велись исключительно на латыни, адвокат, как и любой француз, говорящий на другом языке, произносил речь невнятно, сбивчиво, и умудрился перепутать слова местами. Вместо «gallus Matias» — петух Матье, сказал «galli Matias» — то есть – Матье петуха (Матье, принадлежащий петуху).

Район – rayon: луч. Стал местом на карте, а не источником света.

Марля – от marly: тонкая ткань, по названию селения Марли, сейчас – Марли-ле-Руа (Marly-le-Roi), где ее впервые произвели.

Дебош — débauche: разврат, распутство, разгул.

Ва-банк – от va banque: буквально «банк идет». Выражение, употреблявшееся игроками в карты, когда им вдруг резко начинало «переть». Поэтому, «пойти ва-банк» и значит, рискнуть, надеясь, что можно получить очень много.

Шаромыжник – от cher ami: дорогой друг. И снова байка о войне 1812 года. Французы-дезертиры бродили по деревням и весям, выпрашивая хоть кусочек пищи. Само собой, прогибались они по-полной, обращаясь к русским аборигенам не иначе, как «дорогой друг». Ну как еще могли крестьяне окрестить несчастное полузамерзшее существо, одетое черт знает во что? Правильно – шаромыжник. Кстати, устойчивая идиома «шерочка с машерочкой» тоже появилось от cher et ma cher.

И несколько историй, которые вы наверняка знаете:

Шантрапа – от chantera pas: дословно – петь не будет. Говорят, дело было веке в XVIII в усадьбе графа Шереметьева, известного созданием первого в России крепостного театра. Само собой, будущих оперных див и «дивов» набирали из местных Матрен да Гришек. Процедура сотворения будущих Прасковий Жемчуговых происходила следующим образом: французский (реже итальянский) преподаватель собирал крестьян на прослушивание, и если тем по уху прошелся большой бурый медведь, уверенно заявлял – Chantera pas!

Шваль – от cheval: лошадь. Тоже по легенде, отступавшие французские войска, сильно подмороженные суровой русской зимой и замученные партизанами (тоже, кстати, французское слово), сильно голодали. Лошадиное мясо, которое и сейчас во Франции считается деликатесом, стало чуть ли не единственным источником пищи. Для русских у которых жива еще была память о татаро-монголах, есть конину было совершенно неприемлемо, поэтому, услышав французское слово cheval – лошадь, они не нашли ничего умнее, чем присвоить это название в уничижительном смысле и его потребителям.

А вот слово «головоломка» появилось от обратного перевода слова кастет (cassetete) – от casse: ломать и tete – голова. То есть в буквальном смысле.

Это всего лишь полсотни знакомых нам с детства слов. А сколько их всего — вы даже не представляете! Только – тссс! — не говорите сатирику-историку Задорнову, а то, мало ли что он придумает.