565 лет назад пал Константинополь. А вместе с ним вскоре прекратила свое существование и Византийская империя, чей столицей город на Босфоре являлся. Она ушла в небытие, хотя еще совсем незадолго до трагических событий, казалось, что позиции этого государства незыблемы.
У Византии были мощная армия и флот, отлаженный государственный аппарат, имелись, вроде бы, преданные союзники, которые получали из Константинополя щедрое финансирование и которые клялись подсобить, если что. Удалось, как того добивалась немалая часть византийской элиты, урегулировать отношения с Западом, более того — войти в семью «цивилизованных народов» Европы, фактически признав главенство господствующей там Католической церкви.
Византия активно поддерживала частное предпринимательство и торговлю, и вообще была верхом либерализма, от османов откупалась данью. Ну, какие при таком раскладе могут грозить стране опасности, наверное, искренне полагал император Константин XI Палеолог Драгаш. Но в итоге он стал последним в многовековой истории Византии.
До сих пор не всем понятно, каким образом небольшое, но спаянное железной дисциплиной и хранящее свои традиции османское государство не оставило камня на камня от просвещенной и прогрессивной Византии. Попробуем разобраться в этой все еще удивительной загадке.
Экономическая слабость и коррупция
Многие не десятилетия, а столетия Византийская империя развивалась как сильное централизованное государство, в котором главенствующую роль играл, как сейчас бы сказали, госсектор. Все стороны жизни тщательно регламентировались и контролировались, особенно все, что связано с финансами. Разумеется, такая несвобода не всем нравилась, особенно из числа влиятельных византийцев. Сплошная уравниловка в их понимании не давала возможности конвертировать почти неограниченную, но все-таки виртуальную власть во вполне реальные денежные потоки.
В конце концов, желание элиты стало законом. Пришел к власти император-реформатор — и задули ветры перемен, которых требовали сердца тех, кто хотел бы, чтобы его предпринимательство не ограничивал плебс.
В результате новаций, положивших начало катастрофе на Босфоре, императора Юстиниана Византия едва не превратилась в пустыню безо всяких набегов кочевников. Да и от них трудно было укрыться — вполне себе профессиональная и огромная армия мало кого, в том числе саму себя, могла защитить, поскольку сидела на голодном пайке.
Многие византийцы, скорее всего, догадывались о главной причине экономических неурядиц. Ржавчина коррупции, как принято в таких случаях писать, буквально разъедало могучее внешне государство на всех его этажах. Инфекция стяжательства проникла во все поры внешне здорового государственного организма.
Император Юлиан попытался было бороться с этой проблемой, но особых успехов так и не смог добиться. Многие провинции под шумок о реформах были буквально разграблены местными царьками, которые несильно-то подчинялись Константинополь в периоды малейшего его ослабления. А уж на закате стали откровенно лавировать и без особой борьбы сдаваться набирающему силу османскому государству. Экономическая выгода превзошла патриотические чувства в немалой части правящих кругов Восточноримской империи.
Раскол в византийском обществе
Но могла ли Византия каким-то чудом спастись? Могла, но если бы случилось нечто еще более чудесное — все ее слои, прослойки, группы влияния в элите вдруг разом объединились ради спасения своей родины. Но этого, увы для византийцев, не случилось.
Социальное расслоение в поздней Византии было катастрофическим. С одной стороны, утопающая в роскоши знать, не знающая никакой меры в стяжательстве. С другой — все увеличивающиеся массы стремительно беднеющих крестьян и ремесленников — основных, так сказать, товаропроизводителей в империи.
Но и внутри трудовых классов и прослоек шло расслоение — на фоне голодающих толп выделялись немногие счастливчики из мелкого и среднего бизнеса, которые относительно неплохо жили. Но и те, и другие были решительно настроены против аристократии, которая в массе сама толком ничего не производила, а только выкачивала все ресурсы из страны.
В результате росла социальная напряженность. В 1345 г. случилась даже самая настоящая буржуазная революция в Фессалониках. Захватившие там на некоторое время власть зилоты, византийские леваки, освободили крестьян. Всех без исключения. Понятно, что это пришлось не по душе феодалам, в том числе не самым знатным, которые тут же перешли на сторону знати, чтобы вернуть все как было.
Nativ Ttarget
Правящие круги Византии умело использовали расслоение по имущественному признаку, играли на противоречиях. И они, похоже, так и не поняли, что таким образом своими руками подписывали смертной приговор родной Византии.
Точнее, часть правящей элиты наверняка догадывалась, к чему дело идет, но предпочитала банально договариваться за спиной народа и императора по-хорошему с будущими завоевателями. Тем более что приходящие на смену зачастую коррумпированным византийским чиновникам тщательно контролируемые османские администрации предоставляли больше возможностей для ведения мелкого и среднего бизнеса. Они предпочитали не вмешиваться лишний раз и в итоге не так досаждали разными поборами.
Так или иначе, немалая часть предпринимателей наплевала на интересы страны ради относительной свободы этого самого предпринимательства. Они закрыли глаза на то, что османы вообще-то говоря, пришли как захватчики — интересы бизнеса для них оказались превыше всего. Конечно, далеко не все предпринимательские круги так рассуждали, но и таких, давно уже морально предавших родную Византию, было немало.
Международная изоляция Константинополя
Османский султан Мехмед II Завоеватель, посыпавший по такому случаю голову пеплом, был последним, кто сокрушил Константинополь, но далеко не первым. Примерно за полтора столетия до того, в 1204 г., «второй Рим» пал под ударом западноевропейских крестоносцев. И так и не смог оправиться после того нокдауна.
В результате к моменту захвата Константинополя османами все, на кого мог рассчитывать последний византийский император, или были разгромлены, или банально предали чахнувшую державу. Османы, прежде всего, захватили те страны, которые могли оказать реальную военную помощь. Под их ударами пала Болгария, а Сербия после эпической битвы на Косовом поле стала фактически марионеткой в руках султана. В результате тогдашний сербский лидер Юрий Браннкович вместо того, чтобы сражаться вместе с византийцами против общего противника, взял и поддержал войсками Мехмеда II Завоевателя.
Тот через год сполна «отблагодарил» своего нечаянного союзника, напав на его страну. Политика умиротворения, на которую уповала так называемая Сербская деспотивина, успехом не увенчалась. Точнее, полностью провалилась. И Сербия легко была завоевана османами всего через пять лет после захвата ими Константинополя.
Потеряв всех своих традиционных союзников, византийские императоры попробовали было поискать таковых среди стародавних врагов. Ради этого император Иоанн VIII Палеолог даже пошел на упомянутое выше признание фактически верховенства Католической церкви над Православной, которой придерживалось большинство в Византии. Причем не просто сам признал, а фактически навязал всей стране такое признание.
И тут же получил еще один раскол в византийском обществе — даже не все члены делегации этой страны, несмотря на давление, подписали унию. В самой Византии значительная часть общества не приняла эту, как им казалось, вероотступническую сделку.
В результате к моменту штурма Константинополя османами войска западноевропейских монархов на выручку не поспешили. Только венецианский флот попробовал было пробиться.
Вместе с византийцами сражались лишь венецианцы и генуэзцы. Да и то не все из последних. Те, что располагались в так называемой Галате, преспокойно предали не только византийцев, но и своих соотечественников, начав абсолютно беззастенчиво помогать берущему верх султану.
Русь наверняка пришла бы на помощь, как потом приходила не раз ко всем, кто страдал под турецким владычеством, если бы могла. Но в тот момент наша страна еще сама не освободилась от ордынского ига. Да и если бы выручила византийцев, то наверняка тут же бы столкнулась бы с яростным сопротивлением западноевропейских держав, что происходило потом не раз, начиная с XVIII в.
Таким образом, Византия осталась один на один с сильным противником. И не смогла выдержать его напора. На три дня Константинополь был отдан на растерзание и буквально завален трупами его защитников и мирных жителей.
Второй Рим в назидание Третьему
После падения Византии новым центром православия стала Москва. Так возникла знаменитая концепция «Третьего Рима». С пророчеством, что четвертому не бывать.
И действительно, какие бы страшные бедствия и войны ни обрушивались на нашу многострадальную Родину, она героически всех их выдерживала, и в конечном счете побеждала.
В самые разные эпохи печальный пример Византии был назидательным уроком для России. Ее судьба тоже во многом определяется силой экономики, единством общества и способностью не допустить навязываемой потенциальными противниками международной изоляции
Автор: http://svpressa.ru/post/article/208301/
Источник: svpressa.ru
