Глуховский был первым российским автором, кто выложил свою книгу в открытый доступ в сети. Он тогда писал свое первое «Метро» и давал его по кусочкам. Это было еще в 2002 году. Сегодня он один из самых успешных и – так бывает! – независимых писателей России.
ЧМ – отличный фон для жесткой пенсионной реформы
– Дмитрий, что скажете о футбольном чемпионате? Вы болельщик?
– Нет. Совершенно к футболу равнодушен. Из-за этого я, конечно, всегда ощущаю себя чуть-чуть неадекватным всей развернувшейся эйфории. К тому же у меня дед, например, сумасшедший просто до инфаркта болельщик-спартач. А другие родственницы, которым по 75 лет, с упоением смотрят баскетбольные матчи. Что вообще там смотреть?!
Но из всего, что я вижу, мне приятно, что Россия открыла себя миру. Правда, опыт показывает, что вот эти открытия происходят накануне каких-то сжатий и огораживаний, что потом это все вспоминается, как какой-то сон в летнюю ночь.
Так было с Олимпиадой 80-го года, проходившей в начале нашего вторжения в Афганистан – и потом последовала международная изоляция.
И сочинские Игры тоже казались интегрированием в глобальный мир дружелюбной и открытой России – и были ровно на пороге 2014 года с его Крымом, с Донбассом и с нашей новой изоляцией.
И вот сейчас вроде все так хорошо, и все эти сумасшедшие мексиканцы, уругвайцы веселятся на улицах, и мы такие вдруг добрые оказались, а не зажатые и озлобленные, и менты наши никого не гоняют. И всех пустили без виз, включая, видимо, «шпионов МИ-6», – и ничего, нормально.
То есть можно было просто разжать, так сказать, сфинктер, и ничего чудовищного не происходит. Но вот свойство извлекать уроки и проецировать их на будущее заставляет заподозрить, что щас-щас произойдет бяка. Вот мы закончим, отпразднуем, все разъедутся и после уже никогда сюда не попадут. Все это, может, в последний раз.
– А эта бяка уже заготовлена? Ведь присоединение Крыма готовилось сильно заранее.
– С Крымом все было осуществлено блестяще с логистической точки зрения, включая купленных или запуганных местных политиков. Значит, был заблаговременный план. Донбасс – другое дело. Там бардак, и никто ничего не может. Ни присоединить, ни отсоединить. Какое-то брожение масс. Понятно, что у людей плана не было.
Ну а то, что планировали провести под соусом чемпионата, уже проходит – повышение НДС и пенсионного возраста. Это решение, думаю, было давным-давно принято. Просто людям замыливали мозги какими-то другими, заранее избыточными проектами, готовясь объявить настоящее жесткое решение именно сейчас. Понятно, что футбольные эмоции – это отличный фон для таких вещей.
– Шендерович в очередной раз навлек на себя гнев, сказав, что если бы такой классный чемпионат проходил в более приличной стране, то радости было бы больше.
– Очень хочется радоваться за Россию, конечно. Но после сочинских Игр нормальных поводов для радости не было. Потому что Крым – это радость победы Каина над Авелем. Грохнуть брата камнем по затылку и отобрать у него что-то – отличная победа, ага. Да еще выяснилось, что вся радость по поводу наших сочинских побед напрасна, потому что мы мухлевали, в чем я уверен.
Когда ты подразберешься в общественно-политическом устройстве Российской Федерации и поймешь, какой ментальностью обладают люди, находящиеся у руля, кто они по сути, по своему прошлому, – да, понимаешь, эти люди могли, оправдывая себя как угодно, пойти на любое жульничество в любых масштабах.
В советские-то времена партия и КГБ друг другу противостояли и конкурировали. А сейчас налицо всевластие спецслужб, которое в принципе всегда предвестник последних времен.
Когда в Риме преторианцы – а это фактически спецслужбы – стали приходить к власти, это уже были последние, закатные времена для Рима. Люди, которые занимаются охраной, окапыванием, поиском угроз, люди профессионально подозрительные, – они не могут, не способны вести вперед страну.
– Но Путин и с молодежью общается, и про будущее говорит.
– Политтехнологи пытаются изобрести образ будущего Путину, но не могут. Просто потому, что он не про это вообще. Он про защиту и консервацию, про нейтрализацию угроз. Вот с этим он прекрасно справляется. И политическое поле вокруг него зачищено донельзя. Олигархи все приструнены.
Кто не приструнен, тот повесился, кто не повесился, тот в Швейцарии сидит, и зуб на зуб у него не попадает. Политики или сотрудничают, или застрелены, или ушли с поляны, поняв, что ловить нечего. И в принципе это даже не диктатура, это достаточно мягкий в сравнении с Пиночетом авторитарный режим. Нас даже розгами сечь не надо – мы сами стараемся себя потише вести.
Медведев вредительствует
– По недавнему опросу, 51% россиян надеются, что Путин и в 2024 будет президентом.
– Ну слушайте, Путин – это же символическая фигура. Люди плохо информированы и обмануты телевидением. За все провалы и закручивание гаек отвечает Медведев – люди не понимают, что никакие решения, тем более связанные с жизненным уровнем и налогами, не могут быть приняты без вникания Путина в вопрос. Без его вето или одобрения.
Он очень информированный человек. Но у него неправильные приоритеты, с моей точки зрения. Люди живут в мире мифа, не видя причинно-следственных связей.
И вот это разделение на правильного царя и злоупотребляющих бояр – это наша извечная чудовищная наивность.
Вы, с кем ни поговорите, услышите: «Путин – красавчик». Я даже могу по своей семье судить. Дедушки и бабушки во всех бедах винят Медведева. Думают, что это он самостоятельно вредительствует.
Вся эта путинская история – это вечное упущение шанса. Хотя его решение с Крымом было продуманной многоходовкой – чтобы проскочить намечающийся экономический кризис и одновременно не пустить Украину в НАТО. Вкупе с телевизионным гноем, которым нас тут захлестнуло, все сработало.
Мы проглотили падение рубля и уровня жизни в два раза, не разлюбив Путина и приучившись есть эрзац-сыр. Но! Взять Крым и потерять Украину навсегда – это был, конечно, чудовищный про… фиаско. Потому что мы типа хапнули Крым и забыли, а для них это огромная кровоточащая рана. Которая доставляет и боль, и страдания.
Мы украинцев от себя оттолкнули, возможно, навсегда. Это тотальный идиотизм. Мы взяли бесполезный, ненужный кусок земли и потеряли братский народ, с которым нас связывает тысяча лет совместной истории. Не просто дружба, как с Венесуэлой, а взаимопроникновение на уровне семей, культур, быта, истории.
Какой русский не мечтал жениться на украинской девушке? И какой украинец не работал по молодости в России? И кто не ездил в Одессу, у того нет сердца. Это были вообще самые близкие нам люди. Все тёрки у нас были на уровне «москалей», «хохлов» и анекдотов про сало – невиннейшая история. И для чего это все?
С Ксенией Собчак мне все ясно
– Вы как-то написали, что мы так и не стали европейцами по причине имперской гордыни и комплексов. Ну а если серьезно?
– У нас история совсем другая. У европейцев гражданские революции и процесс кристаллизации гражданина, требующего к себе уважения, считающего, что у него есть права, произошли 200 лет назад. Разве что у немцев были потом коллективные помешательства. У нас же революция имеет другую этимологию.
И вместо гражданского общества получилось новое крепостничество. Мы в очередной раз оказались в рабстве у привилегированного сословия. Это повторяется и повторяется. Только привилегированное сословие поменялось – к власти пришли уголовники и демагоги. А мы так и не стали гражданами.
Но все-таки люди, которым сейчас 20 и 30 лет, это не те 20-летние, что были в Советском Союзе. Так что это вопрос появления незатравленного поколения. Но у нас власть пытается задурить нынешнее поколение молодых. Всем людям, занимающимся молодежной политикой, гореть в аду!
– Вы смотрели фильм Собчак про Собчака?
– Смотрел. Очень скучное кино. Там один хороший герой – это Путин. Он надежный и замечательный – вот почему он преемник, а не потому, что он понимал, что политика у нас устроена на играх спецслужб и криминала.
С Ксенией Анатольевной теперь все окончательно ясно. Мы всё поняли, спасибо.
– Вы как-то Войновича попросили нарисовать утопию для России 2100 года. Он тогда отшутился. А вы сами можете?
– Свободная, процветающая, со здоровым капитализмом и мерой социальной ответственности. Главная проблема – удержание в будущем такой гигантской страны, как Россия, от распада. Сейчас это решается с помощью ФСБ. У нас на каждого начальника есть дело.
Пока ты наш человек, делай что хочешь, людей сбивай, с проститутками в сауну ходи, взятки бери. Но ты знаешь, что папочка копится. А вместо этого нам нужны федерализм, независимый суд и конкуренция органов власти. И самое главное, ее сменяемость. Принудительная смена власти через 4 или максимум 8 лет.
В этом весь смысл по большому счету. А вся эта история «Если не Путин, то кто?» – так некоторые помнят, как Сталина быстро забыли и из мавзолея выкинули – не оправдал доверия. Так что было бы неплохо нам немножко поразвиваться, как обычной стране. Польша для нас могла бы быть неплохим примером.
Медведев даже пытался нас в какое-то другое место сводить посмотреть. Правда, больше говорил, чем делал, но риторика была получше – не было окопа, в котором полагалось сидеть. И ведь не случилось без Путина ни голода, ни саранчи. И настроение было получше.
Но Димон нас кинул. Пришел Путин и все переделал по-своему, как в анекдоте про мужа и любовника. И вместо утопии, думаю, мы будем потихонечку тлеть и гнить.
– Но он же сказал, что будет экономический прорыв и все станет хорошо.
– Не имеет значения, что сказал Путин. Имеет значение только то, что делает Путин, потому что его слова во всех случаях расходятся с его делами. Путин – человек, власть которого зиждется на дезориентации всех – и «партнеров», и населения РФ. Он очень часто говорит неправду. Пока он мистифицирует, он непредсказуем. Как только стал прозрачен – все, раскрылся для удара.
Для честности не нужен героизм
– Так сложилось, что в нашей стране литературе придается большое значение. Вы, когда пишете, задумываетесь о художественной ценности или книга – это лишь потребительский товар?
– Не-е-ет. Нельзя к книге как к товару. Для меня это единственный способ самореализации. Я в общем-то больше ничем другим не занимаюсь – книжки пишу и публицистикой немножко балуюсь. И если я начну размениваться и штамповать, перестану стараться превзойти себя вчерашнего, суммировать понятое – значит, я стану ерундой.
Это же вопрос доказательства себе, чего ты стоишь. Поэтому я стараюсь писать каждый раз другую книгу. Скучно же повторяться.
Ну, мне повезло, я случайно открыл формулу успеха и в 27 лет уже имел большие тиражи и переводы.
– Какой будет ваша следующая книга?
– Будут две очень разные. Одна – про искусственный интеллект. А вторая – такой магический реализм на русской почве. Все говорят: вот ты космополит, там жил и там жил, и папа с Арбата, из медицинской династии.
Понятно, я был городским мальчиком, но при этом во мне, прямо в сердцевине, есть мощный русский компонент. Я в детстве много времени летом проводил в настоящем деревенском доме с колодцем, с сенями, с умывальником, с огурцами в парниках, с жуками и слизнями в капусте. Все каникулы там торчал.
Там совсем другое отношение к жизни и смерти. В большом городе мы в полной изоляции от смерти. Не видим похоронных процессий. У нас покойников суетливо выносят из подъезда в застегнутых пакетиках.
А там кладбище в городской черте, и гроб на ЗИЛе с опущенными красными бортами через весь город едет. Там твои умершие родственники как бы никуда не деваются. В снах тебе являются, бытовые советы дают, еще что-то. Из-за этого нет ощущения необратимости и финальности существования.
– Это будет прямо Маркес-Маркес?
– Не знаю пока. Но Кортасар, Маркес и Борхес – это вот прямо мой трибьют.
– Вам через год будет сорок. Может, стратегию жизни пора менять?
– Ужас, да. Но стратегия жизни у меня с самого начала была. Захват Вселенной. Через истории взять власть над умами. Власть в вульгарном смысле – над человеческими ресурсами и финансовыми потоками – меня не интересует совсем. Она людей портит, а я не хочу портиться, я в принципе себе нравлюсь и все так выстроил, чтобы ни от кого не зависеть.
Мне предлагали войти в Совет по правам человека при президенте, в Совет по культуре звали. Звали на встречи типа «Путин и писатели». И я никуда не ходил. Потому что, когда тебя пытаются прикормить, это всегда искушение и соблазн.
Не то чтобы я был какой-то отчаянный оппозиционер, я не веду подрывную деятельность, но для меня очень важно сохранять свободу мышления и суждений. Когда ты начинаешь кормиться с чьей-то руки, ты уже не можешь ее куснуть. Что хорошо видно по разным писателям у нас.
Это к вопросу о роли литературы в нашей жизни. Литература при тотальной пропаганде в больших СМИ остается последним пространством свободы, где возможна честная дискуссия на важные темы.
– Вы бы, кстати, могли быть хорошим политиком.
– Не-не-не. Не могу и не хочу. Меня бы это переломало. Такого количества компромиссов я не вынесу. Или тебя убьют, реально сломают хребет, или ты сам сделаешь его погибче, переродишься во что-то другое. Зачем? Я считаю, что сохранять определенную честность суждений в наши времена не требует особого героизма.
Когда все дико врут, а ты просто называешь черное черным, а белое белым – это кажется какой-то смелостью и оригинальностью. Хотя ничего невероятного ты не сделал.
Быть Навальным – это да, требует героизма. Я бы так не хотел. Мне всегда было интересно не столько детальное устройство власти, к которой я достаточно брезгливо отношусь, сколько перерождение человека из народа, попавшего во власть. Насилие, ложь, манипуляции – и человек через вседозволенность и безнаказанность разлагается. У меня несколько книг про это.
P. S. В самом конце интервью Глуховский спросил: «И что, у вас все это можно прямо в газете публиковать?» Ну вот, публикуем.
Дмитрий Глуховский
Балуева Анна
