Если поставить рядом голых самцов шимпанзе, орангутанга и человека, разница будет просто бросаться в глаза. И дело вовсе не в том, что шерсти на теле человеческого самца намного меньше, чем у его ближайших кривоногих родственников, ссутуленно стоящих рядом. Дело в форме половых органов. Присмотритесь-ка к ним внимательнее!
А пока вы торопливо ищете в ридикюле очки, я, забегая вперёд, скажу, что всё наше брачное поведение, а равно его юридическое оформление, целиком и полностью базируется на врождённых программах homo sapiens. Наши юридические практики − отражение наших инстинктов.
Принадлежи мы к иному виду, весь облик цивилизации был бы другим. Взять хотя бы такую мелочь: почему практически у всех народов жена берёт фамилию мужа, а не наоборот? Это тянется из таких тёмных глубин времени, когда никакой регистрации брака и самих фамилий ещё не было.
Называется такое поведение экзогамией и встречается у многих видов обезьян, а не только у нашего: подросшие самочки уходят из своей семьи «замуж» в другую семью или стаю, а самцы при этом всегда остаются в своей родной группе, обмен между группами идёт только самочками.
Экзогамия типична как для человекообразных приматов, так и для приматов более примитивных. Так, например, живут гамадрилы − у них тоже юная самочка покидает свою семью и становится членом семьи «мужа». И если бы гамадрилы создали цивилизацию и додумались до регистрации браков, пришлось бы этой самочке вписывать в документы новое фамильное имя…
Но вернёмся к тому, с чего начали. Вы, надеюсь, уже вооружились окулярами и готовы самым внимательным образом рассматривать гениталии самцов, терпеливо стоящих перед вами с самого начала этой статьи. Зрелище того стоит!
А пока вы протираете очки, скажу: опытный биолог может определить форму брака у того или иного вида, даже не ведя за ним наблюдений, а бросив на представителей этого вида один только взгляд.
Виды, как известно, бывают разные − полигамные и моногамные. Моногамные виды создают более-менее устойчивые брачные пары, а у полигамных один самец владеет целым гаремом. Человек − это какой вид? С одной стороны, абсолютное большинство жителей планеты живут в моногамных браках. С другой − в мусульманских странах практикуется полигамия: там самцы имеют гаремы. Что же для нашего вида более естественно, а что противоречит человеческой природе?Разберёмся.
У полигамных видов различия между самцами и самками более выражены, чем у видов моногамных (у биологов это называется половым диморфизмом). Моржи, например, полигамны. И потому самцы моржей в разы крупнее самок. Самцов и самок можно даже принять за разные виды, настолько они отличаются. В длину самцы моржей достигают 4,5 метров и весят до двух тонн, а самки вырастают до 3 метров и весят до 800 кг. Малюточки… А вот волки моногамны. И потому самца от самки не сразу и отличишь − самец волка крупнее самки максимум на 20 процентов. А не вдвое-втрое, как у моржей.
Отчего так? Оттого, что у полигамных видов, где на одного владельца гарема приходится десяток самок, а остальные самцы стаи вообще не при делах и потому злятся, очень высока конкуренция за самок. Поэтому самцам нужно быть огромными и сильными, чтобы отгонять конкурентов. У моногамных же видов такой острой конкуренции нет, поскольку на одного самца приходится по одной самке и всё распределяется равномерно.
Кроме того, самцы гаремных видов имеют огромные клыки, даже травоядные. Посмотрите на моржей с их бивнями или на клыкастых обезьян, павианов например, и вы увидите полигамных существ, самые огромные и клыкастые представители которых сколачивают себе гаремы и ревниво охраняют их от тех, кому может прийти в голову поженихаться. Клыки как признак агрессивности и доминантности нужны им не для охоты, а для защиты гарема. Демонстрация клыков − выраженная угроза.
А что у людей? У нашего вида половой диморфизм не сильно выражен − самцы выше самок в среднем всего на десяток сантиметров и тяжелее на десяток килограммов. А вовсе не в разы! Про клыки у людей и говорить нечего − не клыки, а слёзы, одно название.
Так, значит, мы моногамны?
Не спешите радоваться, девушки! Ведь помимо моногамии и полигамии существует ещё такая стратегия, как промискуитет. Это когда все вольно спариваются со всеми, как при коммунизме. Поэтому давайте наконец всё-таки присмотримся к тому, к чему мы уже несколько раз прицеливались, − к половым органам самцов человекообразных обезьян, включая человека.
Нам нужно самым внимательным образом изучить две вещи − половой член и яички этих волосатых существ. Потому что у тех видов приматов, которые не практикуют моногамные браки и не создают гаремов, а занимаются коммунизмом, самцы имеют просто огромные яйца! А вот у тех видов, где самец имеет монополию на самку (моногамия) или группу самок (полигамия), яйца у самцов маленькие. Скажем, самцы шимпанзе и макак имеют большие семенные железы. А у самцов орангутангов и горилл яичники маленькие, хотя сами они по размерам крупнее шимпанзе. С чем это связано?
С войной сперматозоидов. Эта война возникает у тех видов, где все совокупляются со всеми, то есть в вагине одной самки может оказаться несколько зарядов спермы от разных самцов. Вот там и проливаются невидимые миру слёзы и разворачиваются невидимые миру войны сперматозоидов.
Сперматозоиды одной особи представляют собой армию, которая действует слаженно и в которой есть свои «рода войск». Только один процент сперматозоидов предназначен для проникновения в яйцеклетку, это своего рода элита, «десантники». Остальные − камикадзе, задача которых − занять половые каналы и встать намертво, не пропуская к заветной цели чужую «армию». Причём «солдаты» делятся на авангард и арьергард. Авангард расчищает путь «десантникам», атакуя чужие сперматозоиды, которые прибыли ранее и уже засели в «ущельях», удерживая их. А арьергард прикрывает ушедший вперёд «десант» от наступающих по пятам сперматозоидов чужой «армии».
Понятно, что чем больше армия, тем она сильнее. Поэтому промискуитетные виды и имеют огромные семенники, вырабатывающие целые «фронты» и «дивизии» спермы. «У него стальные яйца», − говорят про героев американских фильмов. И гораздо реже говорят «большие». То есть в речи качество тестикул, как правило, превалирует над количеством. И это происходит именно потому, что мы вид не промискуитетный, у нас половые железы маленькие. Большие семенники − это, конечно, изрядный плюс, но ведь и минус тоже! Известно, что плохому танцору яйца мешают. Но даже если не плясать, а просто ходить или бегать, лучше иметь «бубенчики» поменьше. Тем более что большие семенные железы у самца − большая мишень в драке. У самцов нашего вида относительные размеры «мишеней» в сравнении с размерами тела небольшие. Гораздо меньше, чем у шимпанзе. Зато у нас они больше, чем у горилл. О чём это говорит?
Что мы много менее промискуитетны, чем шимпанзе, но чуть более склонны к беспорядочным связям, чем гориллы.
Когда женщинам говоришь, что мы вид не промискуитетный, а скорее моногамный, им это очень нравится. Потому как женщины любят постоянство и хотят, чтобы муж был при них. Однако есть для женщин и минусы во всём этом. И главный из них − та самая монополизация самцами самок, которая на тысячи лет превратила женщину в вещь. Только в либеральных экономиках (античная, современная западная), то есть буквально в самое последнее историческое время, наши самки наконец получают те же или почти те же права, что и самцы. А вместе с ними и большую сексуальную свободу. Иными словами, современное общество слегка сдвигается в сторону промискуитетного, хотя тысячелетние видовые инстинкты его пока сдерживают, призывая к консервативным ценностям.
Так, яйцами померились… Теперь посмотрим на остальное. На мужскую, так сказать, гордость. Вот тут размер имеет значение! Во всяком случае, в глазах мужчин, которые любят преувеличивать габариты своих орудий не меньше, чем женщины преуменьшать свой возраст. И биологи с ними согласны: длина члена − весьма информативный признак.
Снимем очки и возьмём в руки лупу. Что видим? С удивлением наблюдаем, что у огромных орангутангов и горилл член в состоянии эрекции всего 4 см. У более мелкого шимпанзе − 7 см. А самец человека демонстрирует рекордный результат аж в 12 см, имея самый большой член среди прочих человекообразных обезьян (человек относится к узконосым человекообразным обезьянам). И более того, у нашего вида не только принято большой длиной члена хвастаться, а маленькую скрывать, но и вербально демонстрировать свою крутизну, посылая оппонента на фаллос. Меж тем биологам давно известно: длинный пенис − свидетельство промискуитетности вида. Дело в том, что длинный пенис в состоянии подать сперму прямо к матке, сокращая долгий путь сперматозоидам и позволяя им не идти «пешком», а доставляя их прямо к цели, так сказать, литерным поездом. И эта фора в лишнюю пару сантиметров может оказаться решающей при спермовых войнах.
Что отсюда следует? А то, что в далёком биологическом прошлом человек в своих предковых формах, то есть когда он ещё и не распрямился толком, прошёл этап промискуитета. И с той поры соответствующие древние программы сохранились в глубинах нашего мозга, иногда выпрыгивая оттуда в виде античных и средневековых оргий, выплёскиваясь в карнавальную культуру, когда рушатся все запреты и древний зверь вырывается наружу.
Почему же после эволюционного перехода к моногамии яички у нашего вида уменьшились в размерах, как и положено моногамному виду, а половой член нет? По всей видимости, с человеческим членом произошла та же история, что и с павлиньим хвостом, который функционально низачем не нужен, кроме как визуально привлекать самку.
Павлины принадлежат к отряду куриных. Курица, как всем известно, умом не блещет. Но этим дурам, тем не менее, удалось вырастить у своих самцов-павлинов пышные хвосты красоты необыкновенной. Хвост павлину очень мешает − он ограничивает его подвижность, волочится по земле (когда не находится в состоянии «эрекции») и не несёт никакой функциональной нагрузки, но… он очень нравится самкам. И только потому процветает.
Как рассуждает курица павлина? Если я предпочту того самца, от которого балдеют все самки, мои сыночки вырастут такими же длиннохвостыми, как папа, и будут пользоваться у глупых баб успехом. А значит, мои шансы передать свои гены в будущее вырастут! А вот если я, как полная дура, отдамся страшненькому, с коротким хвостом, у меня и дети будут страшненькие, как чертенята. Соответственно, у моих сыночков будут проблемы с поиском баб, которые все предпочитают длиннохвостых красавцев. И значит, мои шансы передать в будущее свои гены исчезающе малы. Так и идёт отбор «длиннохвостых» генов.
Конечно, курица − создание глупое и столь умно рассуждать не может. Она даже в школе плохо училась и наверняка уроки по генетике прокурила на крылечке. За курицу рассуждают гены, то есть её внутреннее устройство. Так что если вас неудержимо тянет к внушительному мужскому причиндалу, вы ни в чём не виноваты, девушки, − это просто безобидный зов предков. Говоря языком науки, вы являетесь носителем соответствующего гена, который заставляет вас любить то, а не иное. И это, по большому счёту, касается не только самцовых причиндалов, но и всего на свете, поскольку люди − ходячий набор заданных программ.
Когда-то, во времена животного промискуитета, у наших далёких предков длинный член имел соревновательные преимущества, доставляя генетический материал непосредственно к «месту потребления», минуя бредущих пешком солдат противника. Потом, по мере перехода к моногамии, признак «длинночленности» не утерялся, поскольку воспроизводил сам себя: самки предпочитали «павлинов» с красивым длинным «хвостом».
И не только длинный член был фактором отбора для человечьих самок. Но и чувство юмора. Причём юмор, по всей видимости, был как раз одним из основных «очеловечивающих» обезьяну факторов, поскольку хорошо коррелирует с интеллектом.
Чувство юмора − один из сильнейших факторов сексуальной привлекательности. Что неудивительно: смех (от щекотки, от весёлой игры) − свидетельство животного удовольствия. Юмор тоже вызывает смех. А тяга животных к удовольствиям известна, поэтому юмор и сопутствующий ему смех присущи всем высокоорганизованным животным, которые достаточно интеллектуальны, чтобы раскусить нелепую, но неопасную ситуацию. Очень любят смеяться крысы, дельфины, собаки, птицы, слоны…
Крысиный, например, смех был открыт совсем недавно, в 2003 году в экспериментах профессора Джека Панксеппа. Этот смех представляет собой звуки с частотой 50 килогерц, издаваемые грызунами в момент щекотки или совместных игр. То есть ничего специфично-человеческого смех из себя не представляет, это чисто физиологическая реакция − вокализация радости. Зоны смеха в мозгу всех млекопитающих расположены в самых древних его участках. А смешливость, как и все прочие, является наследуемым признаком. Бывают крысы или люди более смешливые, а бывают менее. Причём представители любого вида предпочитают коммуницировать с более смешливыми особями, а не с грустными. Грустный − значит, больной или неудачник, оттого и невесел. Зачем с ним размножаться?
Приматам смех присущ не меньше, чем прочим зверюшкам. Поэтому возьмите на вооружение: чувство юмора − лучшая любовная отмычка, ибо самым естественным образом располагает к человеку, который доставляет нам смеховую радость. А рука об руку с юмором шествует его родной брат интеллект, также являясь сексуально привлекательным признаком. Что психологами уже давно доказано в многочисленных экспериментах: самцы нашего вида, пытаясь произвести впечатление на самку, стараются выглядеть умнее − например, повышают частотность употребления редких и заумных слов и выражений. Это поведение учёные однозначно классифицируют как сексуальную демонстрацию.
Для человека пыжиться умом перед самкой − то же самое, что павлину распускать хвост. Примечательно, что самки ведут себя прямо противоположным способом: девушки, пытаясь произвести впечатление на понравившегося парня, намеренно упрощают речь, снижая частотность употребления сложных слов и выражений. Тем самым они как бы пригибаются перед мощью самца, давая таким образом вполне ясный знак: можно.
О чём ещё необходимо сказать, рассуждая о межполовых взаимоотношениях, так это о женских печалях, идущих от непонимания нашей животной природы. Молодые мамки часто жалуются, что муж мало времени уделяет ребёнку. Девушки! Это совершенно естественно, ничуть не удивительно и также является видовым признаком. Зато вы имеете право отказать первому встречному самцу в близости, даже если он очень сильный и очень вас хочет. И закон, как социальное продолжение инстинкта, будет на вашей стороне. Не поняли связи? Объясню…
Биологами давно отмечено, что фактический выбор брачного партнёра осуществляется всегда тем полом, который вкладывает в потомство больше ресурсов. Что естественно: на ком лежит ответственность перед будущим, тот и имеет право решающего голоса. И у большинства видов таким полом является женский.
Наш вид − не исключение. Потому у людей всё так устроено, что самцы ходят гоголем и всячески преподносят себя самке, а та уже, указав наманикюренным пальчиком, делает окончательный выбор на основе их презентаций. После чего идёт отвечать перед будущим…
Автор: Александр Никонов
иллюстрация: Игорь Яцук
1
