Матерщина сопровождает русскую традицию с момента ее зарождения. Меняются царские династии, социальные формации, государственные устройства, культура и сам русский язык, но мы продолжаем материться…
Практически весь XX век господствовала версия, что слова, которые мы называем матными, попали в русский язык от монголо-татар. Однако это заблуждение. Матерщина встречается уже в новгородских берестяных грамотах, датируемых XI веков: то есть задолго до рождения Чингисхана.
Понятие «мат» довольно позднее. На Руси испокон веков его называли «лая матерная». Надо сказать, что изначально матерный язык включал в себя исключительно употребление слова «мать» в вульгарном, сексуальном контексте. Слова же, обозначающие детородные органы, которые мы сегодня относим к мату, не относились к «лае матерной».
Существует десяток версий функции мата. Одни ученые предполагают, что матерщина появилась на рубеже перехода общества от матриархата к патриархату и изначально означала властное утверждение мужчины, который, пройдя обряд совокупления с «матерью» рода, публично объявлял об этом соплеменникам.
Правда, предыдущая версия никак не объясняет употребление слова «лая». На этот счет существует другая гипотеза, согласно которой «матерщина» имела магическую, защитную функцию и называлась «пёсим языком». В славянской (и индоевропейской в целом) традиции собаки считалась животными «загробного» мира и служили богине смерти Морене.
Пёс, служивший злой ведьме, мог обернуться человеком (даже знакомым) и прийти со злыми помыслами (навести сглаз, порчу или даже убить). Так вот, почувствовав неладное потенциальная жертва Морены, как раз и должен был произнести защитную «мантру», то есть послать его по «матушке». Это было свое время разоблачение злого беса, «сына Морены», после которого он должен был оставить человека в покое.
Любопытно, что даже в XX веке в народе сохранилось поверье, что «матерщина» отпугивает чертей и материться имеет смысл даже «ради профилактики», не видя прямой угрозы.
Как уже говорилось, древнерусские слова, обозначающие детородные органы, стали относить к «матерщине» значительно позднее. В языческую эпоху эти лексемы были общеупотребительны и не имели бранной окраски. Все изменилось с приходом на Русь христианства и началом вытеснения старых «поганых» культов. Слова сексуальной окраски были заменены на «церковнославинизмы: совокупляться, детородный уд, член и т.д.
На самом деле в этом табуировании было серьезное рациональное зерно. Дело в том, что употребление прежних «терминов» было ритуализировано и связано с языческими культами плодородия, специальными заговорами, призывами блага. Кстати, само слово «благо» (на старом славянском – «болго») обозначало «много» и применялось в начале именно в «сельскохозяйственном» контексте.
Церкви потребовалось много веков, чтобы свести аграрные обряды к минимуму, однако «плодородные» слова так и остались в виде «реликтов»: правда, уже в статусе ругательств.
Есть еще одно слово, которое несправедливо сегодня относят к матерщине. В целях самоцензуры, обозначим его «словом на букву «Б». Эта лексема спокойно существовала в стихии русского языка (его даже можно встретить в церковных текстах и официальных государственных грамотах), имея значения «блуд», «обман», «заблуждение», «ересь», «ошибка».
В народе часто это слово применяли к распутным женщинам. Возможно, во времена Анны Иоанновны это слово стало употребляться с большей частотой и, вероятно, в последнем контексте, потому что именно эта императрица наложила на него запрет.
Как известно, в уголовной, или «блатной», среде матерщина жестко табуирована. За неосторожно оброненное матерное выражение заключенного может ждать куда более серьезная ответственность, чем административный штраф за публичную нецензурную брань на воле. Почему же «уркаганы» так не любят русский мат? Прежде всего, что матерщина может представлять угрозу для «фени» или «блатной музыки».
Хранители воровских традиций хорошо понимают, что если мат вытеснит арго, то следом потеряют свой авторитет, свою «уникальность» и «исключительность», а главное власть в тюрьме, элита уголовного мира – иными словами начнется «беспредел». Любопытно, что уголовники (в отличие от государственных мужей) хорошо понимают, к чему могут привести любая языковая реформа и заимствование чужих слов.
Сегодняшнее время можно назвать ренессансом матерщины. Этому способствует бум социальных сетей, где народ получил возможность материться публично. С некоторыми оговорками, мы можем говорить о легитимизации нецензурной брани. Появилась даже мода на матерщину: если раньше она была уделом низких слоев общества, то теперь к «смачному словцу» прибегают и так называемая интеллигенция, креативный класс, буржуазия, женщины и дети.
С чем связано подобное возрождение «лаи матерной», сказать сложно. Но можно смело утверждать, что урожаи это не повысит, матриархат не победит, бесов не изгонит…
Герман Юрьев
1
