У нас в семье говорили на идиш – в основном конечно бабушка и дедушка, но и мои родители тоже. Я же (как и в основном всё моё поколение) знал только пару десятков слов.
Абель Панн- Рахиль
Это однако совсем не мешало мне очень любить песни на идиш, и не пропускать ни одной возможности прослушать их исполнение. Тем более что такое ведь бывало довольно редко – концерты Нехаме Лифшицайте или Эмиля Горовца, во львовской филармонии всегда проходили на аншлаг.
Более того, даже первые мои театральные посещения на святой земле были связаны с театром на идиш, пока серая повседневность не затянула и меня в свои сети. Почему это так, и что притягивало меня к языку которого я в сущности не знал- трудный вопрос. Мне кажется, прежде всего, это само звучание и интонация- насколько это и не кажется странным. Вот что странно, ведь как всем известно идиш вроде диалект немецкого, а вот ведь звучит совсем по другому. Хлёсткий и какой то гавкающий немецкий (которого я кстати терпеть не могу, уж пусть простят меня немцы) разве похож не мелодичный и тягучий идиш, где в каждом слове (даже восклицательном) так и чувствуется вопрос. Быть может только насильственный синтез европейского языка и гортанного восточного иврита, смог создать что то подобное. Когда чеканный, твердый шабат превращается в раскатистый шабессс, и грубоватое мехутаним в ласково-циничное мехытейнесте. Вы спросите наверно, чего это вдруг потянуло меня на все эти размышления – ну, во первых, наверное всё же мой недавний пост посвящённый сёстрам Берри, а во вторых, вот наткнулся на такое чудесное стихотворение:
Рахиль Баумволь
Шуламит
Твоя рука в моей руке.
Я думала, получится беседа.
Я говорю на нашем языке –
Моих, твоих родителей и дедов.
Ты смотришь напряженно мне в глаза,
Когда-то слышанной не узнавая речи,
И я слегка беру тебя за плечи, –
Очнись, родная, вспомни, так нельзя!
Ты произносишь слово, целых два,
И я снимаю с губ твоих поспешно,
Как только что поспевшую черешню,
Созревшие еврейские слова.
Ты хочешь что-то мне еще сказать,
Но почему так больно сжалось сердце?
Там в детство приоткрылась тихо дверца –
На идиш говорят отец и мать…
Елена Серединова (Котляр) – Еврейское местечко
И я снимаю с губ твоих поспешно, как только что поспевшую черешню, созревшие еврейские слова – как чудесно сказано. И что самое обидное, к моему стыду ранее не известная мне поэтесса, хотя оказывается я и читал книгу "Раб" Исаака Башевиса-Зингера в её переводе. Понятно что сразу накинулся на другие её стихи, и уже не смог оторваться.
«Мое имя»
Там, откуда я, дал Бог, уехала,
В той стране за тысячи миль
Было мне постоянной помехою
Мое древнее имя Рахиль.
В документах его корежили
Шибко грамотные писцы –
Очень было оно не похоже
На известные образцы.
И с серьезностью тверезою
Мне советовали друзья
Стать Раисою или Розою.
Их внимательно слушала я,
Но на книгах, моих творениях,
Нарушая обложек стиль,
Красовалось, тем не менее,
Мое полное имя Рахиль…
Абель Панн- Рахиль
Знакомо, думаю очень знакомо нам всем. Или вот это:
Дженни Мейлихов
Когда мы стали старыми? Не сон ли это злой?
Московскими бульварами бродили мы с тобой…
Не чуя бега времени, глухи к своей судьбе,
В той беспросветной темени верны были себе.
А всей картины в целости обнять мы не могли,
В спасительной незрелости мы юность провели.
Московскими бульварами с тобою я брожу.
Когда ж мы стали старыми? Ума не приложу.
Впрочем не буду слишком распространятся, кто заинтересовался легко найдёт, тем более что творчество поэтессы большое и разнообразное (и на русском и на идиш, и как детский писатель и сказочник). В 1971 году(!) Рахиль репатриировалась в Израиль где прожила до своей смерти в 2000 году. Из её израильского периода, просто не могу не привести хотя бы только два стихотворения – по моему просто великолепно..
ВЕЧЕРНИЙ ИЕРУСАЛИМ
Посмотрите глазами олим
На вечерний Иерусалим…
Он лежит на холмах и долинах,
Как на темных верблюжьих спинах,
Ковром огней золотистых,
Изумрудных и аметистовых.
Где камней нависают груды,
Там стоят во весь рост верблюды.
Где простерлись в низинах тени,
Там верблюды легли на колени.
Чуть качают горбами верблюды,
Чуть дрожат жемчуга, изумруды…
Зои Север: Иерусалим
ХОЛМЫ ИЗРАИЛЯ
Усечения, усечения,
Словно строки, бегут по холмам.
Это книга раскрыта для чтения,
Лишь местами доступная нам.
Не дошел еще смысл великий,
Что упрятан столетьями в ней.
Мы еще недостаточно вникли
В сложный синтаксис этих камней.
Шмуэль Мушник
