Этого мэра обожал весь Нью-Йорк: выступая против «сухого закона», он учил варить самогон, а борясь с наркоманией, призывал легализовать марихуану. Параллельно строил мосты, парки и больницы, искоренял коррупцию и боролся за переезд евреев в США в годы Холокоста. Вот почему в честь Фиорелло Генри Ла Гуардия назван и аэропорт Нью-Йорка, и улица Тель-Авива.
В Нью-Йорке есть такой памятник – на постаменте стоит маленький толстенький человек, хлопающий в ладоши, как будто активно к чему-то призывающий, делающий шаг вперед. Человек, которому посвящен этот монумент, – Фиорелло Генри Ла Гуардия, мэр Нью-Йорка с 1934 по 1945 годы. Скульптор изобразил его в движении неспроста – это был очень решительный человек, для которого не существовало неразрешимых проблем. «Не важно, сожжены мосты или нет, я всё равно никогда не отступлю», – говорил Ла Гуардия и шаг за шагом возвращал своей работой утраченное доверие жителей к властям города. И это несмотря на то, что управлять городом ему пришлось, пожалуй, в худшие времена – времена Великой депрессии и Второй мировой войны.
В легендах закрепились десятки историй, связанных с Ла Гуардия и объясняющих почти «всегородскую» любовь к нему. Одна из них гласит, что однажды вечером 1935 года мэр появился в суде одного из бедных районов города. Уличив судью в коррупции и тут же на месте его и уволив, он сам решил в тот вечер вынести решение по рассматриваемому делу. Подсудимой была женщина, обвиняемая в краже буханки хлеба – украденным она собиралась накормить своих детей. Выслушав ее, Ла Гуардия сказал: «Закон не делает исключений. Я должен наказать вас. Десять долларов или десять дней в тюрьме. Также я назначаю штраф десять долларов себе, плюс штраф в пятьдесят центов всем присутствующим – за то, что мы спокойно живем в городе, где женщине приходится красть, чтобы накормить своих детей». Собранные деньги были переданы женщине.
Обожавшие своего мэра жители Нью-Йорка ласково называли его «Цветочком», что весьма подходило его росту в 157 сантиметров. Прозвище было напрямую связано с именем мэра: «фиорелло» по-итальянски – это «маленький цветочек». Ла Гуардия родился в 1882 году в семье итальянских эмигрантов в Нью-Йорке. Отец был католиком, а вот мать принадлежала к очень известной еврейской семье раввинов, так что Ла Гуардия прекрасно владел ивритом и идишем. Родители с детства научили его уважать и ценить людей независимо от их вероисповедания. Известна история, когда одной из католических церквей Бронкса понадобился срочный капитальный ремонт. Шел 1944 год, денег в городской казне не было. Зданию грозило обрушение, и Ла Гуардия объявил сбор пожертвований на ремонт церкви. В день, когда набралась нужная сумма, было решено, что мэр выступит у стен церкви со словами благодарности к жертвователям. Для этого Ла Гуардия попросил составить список наиболее щедрых благотворителей, но ознакомиться с его содержанием до выступления не успел. «Очень важно быть настоящим католиком!» – начал свою речь мэр и посмотрел на подготовленный для него список. «Но еще важнее быть человеком!» – добавил он и повторил эту фразу на идише. Как выяснилось, в списке меценатов, давших деньги на ремонт католической церкви, на первом месте была фамилия раввина Бронкса.
Владел Ла Гуардия и венгерским языком, освоив его за время пребывания в американском консульском отделе в Будапеште. Попал он в этот отдел волей обстоятельств. Его отец был дирижером военного оркестра, и мальчику пришлось немало поездить по гарнизонам. В одной из таких поездок отец сильно отравился. Как выяснилось позже, виной стала коррупция – армейский снабженец принял от поставщиков зараженную партию мяса за долларовую благодарность. Заболевшего отца демобилизовали из армии – семья переехала в Италию восстанавливать его здоровье, но он все-таки умер.
Зная помимо родного английского и итальянский, Ла Гуардия первоначально устроился в консульство в Триесте, а затем был переведен в Будапешт. После последовала работа в Хорватии, где он стал главным консулом в Риеке. В общем, международный опыт ко времени его возвращения в Штаты в 1906 году был весьма значителен, и первые годы на родине он работал в сфере миграционной политики. Позже, будучи уже конгрессменом, Ла Гуардия способствовал отмене миграционных квот и всячески выступал за расширение этнического состава мигрантов, которые на первых порах и были основой его электората. В Палату представителей Конгресса США Ла Гуардия был избран в 1916-м, однако вскоре покинул эту должность в связи с участием в боевых действиях Первой мировой войны в качестве военного летчика. В 1922 году он вновь был переизбран в Палату представителей, а в 1933 году успешно баллотировался в мэры Нью-Йорка.
Повестка его была весьма обширна, но все же главной целью ставилась борьба с коррупцией. Он полностью реформировал полицию и фактически искоренил систему патронажа, процветавшую среди государственных и муниципальных служащих, которые передавали свои должности чуть ли не по наследству. Ла Гуардия выступал за права локальных общин, за права профсоюзов, боролся с доминированием банков в нью-йоркской политической системе. Он подключился к новому курсу Рузвельта и добился субсидий на постройку социального жилья.
Новые мосты, тоннели, парки, больницы и школы – Ла Гуардия не обходил своим вниманием ни одну социальную сферу, контролируя все лично. Он принимал участие во всех городских мероприятиях, выезжал на пожары, мог без предупреждения нагрянуть с проверкой в любое городское учреждение. Ну а после того как он очистил мэрию от коррумпированных чиновников, он принялся крушить и рэкет в ключевых секторах экономики города. Именно в годы его правления печально знаменитый Лаки Лучано получил 30 лет тюрьмы. Всего же за время его пребывания на посту мэра судебные процессы прошли над 72 преступными авторитетами. Ла Гуардия много внимания уделял борьбе с наркоманией, которая расцвела с введением «сухого закона». При этом был уверен, что употребление марихуаны может помочь в лечении наркозависимости, и активно выступал за ее легализацию.
Что касается «сухого закона», то Ла Гуардия с самого начала понимал его неэффективность и был против его принятия. Он считал, что это ограничивает свободу, а потому пришел на телевидение и сам отснял программу «Как варить самогон». Любовь электората после подобных поступков была безгранична. В другой раз, во время забастовки разносчиков газет, он ежедневно приходил на радио и читал детям отведенные для них страницы из разных СМИ.
Еще одна история была связана с высокопоставленным немецким дипломатом, прибывшим в Нью-Йорк с государственным визитом через некоторое время после принятия Нюрнбергских расовых законов. Не доводя до открытого дипломатического скандала, Ла Гуардия все же продемонстрировал нацистам свое отношение. Он поделился с немцем «перехваченной» информацией – дескать, были угрозы публичной расправы – и сообщил, что подготовил для высокопоставленного «гостя» лучших телохранителей. По удивительному совпадению, все назначенные защищать гостя были евреями. Видимо, готовности к «самопожертвованию» в глазах своей охраны немецкий дипломат тогда не увидел и, сообщив на следующее утро об изменившихся планах, отбыл обратно в Германию.
К слову, после того как в 1906 году Ла Гуардия вернулся в США, его сестра осталась в Европе. И в годы Второй мировой войны она вместе с мужем, детьми и внуками оказалась в концлагере. Связь с ней Ла Гуардия смог восстановить лишь после войны. К тому времени он был назначен министром по реабилитации военных. Помогая сестре и оставшимся в живых членам ее семьи перебраться в Америку, он написал письмо в соответствующее подразделение с просьбой оформить им необходимые документы. При этом в том же письме он попросил не оказывать никаких специальных преференций его родственникам: желающих перебраться в США было много, и Ла Гуардия был уверен, что должна соблюдаться справедливая очередность их прибытия. Таковы были его принципы. Закон един для всех, без исключений. Сестра приехала к нему в Нью-Йорк лишь через два года, за несколько месяцев до его смерти в 1947 году.
Алексей Викторов
