Судьба легионера

И каково же было мое удивление, когда я наткнулся на письма из Аргентины. Некий Мирон Рогов хотел приехать на Землю обетованную на постоянное место жительства. И весьма подробно описывал свою биографию. Он напоминал, что является бывшим легионером, сержантом Первого Еврейского легиона. В доказательство прилагал фотокопию Меморандума легионеров от 1915 года. Среди подписавших этот документ и его фамилия. 

МЕМОРАНДУМ 

Александрия, Египет, 8 день месяца Адар 5675 года (от Сотворения мира) 

– В Александрии основан Батальон еврейских добровольцев под руководством правительства Англии с целью освобождения Страны Израиля, 

– Во главе Батальона будет стоять командование, назначенное властями, и Учредительный комитет. Добровольцы изберут трех представителей для участия в командовании (Батальоном), 

– Каждый доброволец должен принести присягу (о готовности) пожертвовать все свои силы и жизнь на освобождение Страны Израиля, (готовности) подчиняться (приказам) командования и неоставлении Батальона до полного окончания его действий, 

– Доброволец получит от Учредительного комитета жилье и питание. 

(далее следуют подписи) 

ИСТОРИЯ СЕРЖАНТА 1-й РОТЫ 

Меня заинтересовала эта история. Во-первых, я получил возможность узнать историю создания Еврейского батальона изнутри. Во-вторых, появилась возможность проследить судьбу одного из тех, кто воевал в легионе. О жизненном пути основателей Еврейского легиона – Трумпельдора и Жаботинского –- знают все. А вот следы рядовых бойцов затерялись во времени. И письма из Аргентины некоторым образом восполняют этот пробел. 

Никогда ранее фамилию легионера Рогова я не встречал. Но откуда-то она была мне знакома. И я вновь, но уже внимательно перечитал аргентинские письма и наткнулся на строчку, где автор упоминает, что в Палестине у него есть два брата и сестра. Причем, один из них, Бенцион Рогов, – архитектор. И тут я вспомнил, что уже натыкался на письма (Яффо, 1908 год) некоего Рогова. Он писал мэру Дизенгофу о строительстве домов в городе. А вот теперь появился и легионер. 

25.4.1933 

Многоуважаемый Мирон Яковлевич! 

Великодушно извиняюсь, что приходиться мне Вас беспокоить. Я принял все зависящие от меня меры, чтобы Вас обойти – не тревожить Вас. Но ввиду создавшегося положения решил, с болью в душе, изменить мое прежнее решение, черкнуть Вам настоящее письмо. 

Мирон Рогов в форме бейтаровца. Одесса, начало X!X века 

Пишущий эти строки есть Мирон Евсеевич Рогов, который вместе с инженером Этингером посещал частеньВаш дом. Это было в 1919 и в 1920 годах. 

В 1914, когда Турция присоединилась к войне, я работал при постройке амбулатории для больницы в Тель-Авиве. Когда появился декрет турецкого правительства о том, чтобы все те, которые не желают принять турецкого подданства, выехали из страны, я, как и много тысяч жителей Тель-Авива, решили и предпочли лучше выехать из страны, нежели принять турецкое подданство и рисковать этим самым быть принятым на военную службу и быть отправленными в армию военных действий. 

Мы выехали в Египет. И там, на месте, организовали исключительно еврейский батальон, который сражался под английскими флагом в Галлиполи. Командиром нашего батальона был назначен полковник Петерсон(эта фамилия чаще пишется «Патерсон» или «Петтерсон». – Я.Т.), а помощником его был назначен Трумпельдор. Я лично был назначен Сержантом первой роты. И когда Галлипольский фронт был ликвидирован, я вместе с моей семьей и многими другими эмигрантами отправились в Россию. Пережил в России все мытарства военного времени. И когда в 1917 году вспыхнула революция, то правительство Керенского назначило меня в качестве техника по железнодорожному отделу, в Министерство путей сообщения. Когда правительство Керенского пало, то я решил оставить Россию и вернуться в Палестину. Будучи в Палестине мне покойный Бецалел Иоффе предложил организовать кантин («кантина» – ресторан для офицеров и солдат. – Я.Т.) для еврейских солдат от Красного Мугн-Давид в Сарафенде (Сарафанд – ныне Црифин. – Я.Т.). Я это предложение принял, и дело было поставлено мною в довольно солидной форме. Миссия была выполнена мною до тех пор, пока началась демобилизация еврейских батальонов. 
 

Мирон Рогов с семьей. Александрия. Египет. 1912 

В то время построек почти не было, и мне пришлось влачить жалкое существование. Я положительно не имел возможности найти чего-нибудь, чтобы поддержаться с моей семьей хотя бы короткое время. И вот в минуту трудных переживаний получилось письмо от родственников моей жены из Аргентины вместе с деньгами для нашего приезда в Аргентину. Я с болью в душе был вынужден оставить Палестину, к которой я был так привязан. 

Я полагал побыть в Аргентине год-два и вернуться домой. Но по истечении 5 месяцев после того, что приехал в Аргентину, меня приняли на правительственную службу в министерство Общественных работ в архитектурный отдел. Вступил я в Министерство на службы 10 августа 1921 года. Я полагал, что мне удастся прослужить до 10 лет и мне удастся получить из хубиляционной (? – Я.Т.) кассы свыше 3000 пес («песо». – Я.Т.). Но случилось то, чего никто не мог ожидать.

Мирон Рогов с семьей. Аргентина. 1924-1926 

Вспыхнула военная революция против легальной власти. Я полагал, продержаться еще 6 месяцев, которые мне не хватали, чтобы получить 3000 пес и вернуться в Палестину. 

Легальное правительство было сброшено военными реакционными силами, и все служащие иностранцы, особенно евреи, почувствовали слабую почву под ногами. Военный налет на легальное правительство произошел 6 сентября 1930 года. По истечении 4 с половиной месяца после вышесказанного налета, меня и многих других евреев удалили со службы без всяких средств к существованию. И вот уже два года и 5 месяцев, что хожу без работы, без всяких средств к существованию с своей семьей. 

Я, как только меня удалили со службы, стал обдумывать мое положение и решил черкнуть моему брату Бенциону Евсеевичу Рогову, который женат на сестре доктора Илел Иоффе, зовут ее Рашель. Вы, Мирон Яковлевич, хорошо их знаете: брат мой по профессии архитектор. Он мне на мое письмо ответил, что для меня трудно получить разрешение на право въезда в Палестину, ибо мне под 50 лет. Он советовал мне написать на английском языке короткого содержания письмо Верховному Комиссару Палестины Вайкопу.(Верховный Комиссар Палестины с 20 ноября 1931 по 1 марта 1938 – Arthur Grenfell Wauchope. – Я.Т.) Я послушался его совету и таковое письмо написал. 

Письмо мое к Верховному Комиссару было следующего содержания: 

Господин Верховный Комиссар Палестины! 

Узнав от людей, прибывших из Палестины, а также из газетных сообщений, что вы принимаете активное участие в создании еврейского дома для евреев в Палестине, а также обладаете весьма добрым характером, я решил обратиться к Вам с просьбой выдать мне разрешение на право вернуться домой в Палестину. Имею в Палестине 2-х братьев и сестру. Один брат имеет колонизацию в Еме и, кроме этого имеет собственный дом в Кайфе (так! – Я.Т.) 

Другой брат имеет колонизацию в колонии Месха – и вот уже больше 3-х лет он болен и не в состоянии обрабатывать свою колонизацию, а потому вынужден сдавать в аренду другому колонисту. 

Я решил обратиться к Вам дать мне возможность получить право вернуться домой, заменить моего брата и восстановить разрушенное хозяйство». 

В конце письма я указал, что меня знают нижеследующие лица 

1.Господин Дизенгоф, мэр города Тель-Авив, 
2. Г-н Усышкин, директор Национального Фонда, 
3. Г-н Иоффе, директор Керен аисод, 
4.Г-н Этингер, агроном города Тель-Авив, 
5.Г-н Доктор Рупин, 
6.Г-н Глузкин, 
7.Г-н доктор Иоффе в Кайфе. 

Приписал, что мне 49 лет. Натурализованный аргентинский подданный. Вот приблизительное содержание моего письма к Верховному Комиссару. 

Я полагал, что все эти даты (в смысле, данные. – Я.Т.) вполне будут достаточны, чтобы без всяких тяжестей получить возможность вернуться домой. Я полагал, что нет надобности упоминать о том, что имел честь в начале войны служить в английской армии под английским флагом. 

Я послал свое письмо к Верховному Комиссару 1 января 1932 года. Верховный Комиссар получил его к концу января, и через восемь дней директор эмиграционного департамента ответил мне. Присовокупляю к настоящему письму за номером 1 копию ответа директора эмиграционного департамента на мое письмо к Верховному Комиссару. 

Комиссару и полученный ответ от Дирек(тора) эмиграц(ионного) департамента на его письмо к Верховному Комиссару (копию ответа) также присоединяю к настоящему письму за номером 2. 

На мое письмо к Верховному Комиссару, Директор эмиграционного департамента прислал мне два опросных листа, которые заполнил и представил Британскому Консулу в Буэнос-Аиресе. Британский Консул в свою очередь отправил бумаги 19 апреля в Иерусалим, и вот неделю тому назад получил от Британского Консула письмо, в котором извещает меня, что для меня и жены не могут дать разрешение на право въезда в Палестину, а что касается моей дочери и сына, необходимо обратиться в еврейский экзекутив (Исполнительный комитет Еврейского агентства. – Я.Т.) в Иерусалиме, ибо они принадлежат к категории халуцим. 

Присовокупляю также копию письма, которое получил от Британского Консула в Буэнос-Аиресе за номером 3. 

Теперь, Мирон Яковлевич, я обращаюсь к Вам. С просьбой помочь мне выйти из столь тяжелого положения. Вы, и только Вы, сможете при добром желании помочь мне. Ваше афторитетное (так! – Я.Т.) слово сможет вытянуть меня и всю мою семью, которая завязла в такую бездну, из которой, кто знает, сможем ли мы без чьей-либо моральной поддержки выкарабкаться. В случае эта помощь ко времени не придет, то моей семье грозит катастрофа – гибель. Я знаю Вас, Мирон Яковлевич, что Вы есть человек, который недолюбливаете, когда Вас долго просят. Я знаю Вас за человека энергичного и решительного и не сомневаюсь в том, что Вы, когда получите настоящее письмо, поймете, что в этом письме выражен крик надломленной души, и немедленно пойдете мне навстречу. Я не прошу никакой материальной поддержки от Вас. Я только прошу Вас поговорить с Верховным Комиссаром дать мне разрешение вернуться домой. 

Я уверен, Мирон Яковлевич, что Верховный Комиссар не посвящен в ответ, который дал мне Директор Эмиграционного департамента через английского Консула в Буэнос-Аирисе. Деньги на дорогу мне прислала сестра моя из Норд-Америки. Паспорт у меня в порядке. 

Повторяю, Мирон Яковлевич, что единственную надежду я возлагаю на Вас. Хочется верить, что Вы немедленно пойдете навстречу моей просьбе. 

Будьте здоровы и счастливы. 

До скорого свидания в Палестине 

Ваш доброжелатель 
Мирон Рогов 

Мой адрес: Buenos-Aires 
Republika Argentina 
Calle Avenida San-Marin 838 para Meyer Rodoff 

P.S. В доказательство того, что принимал участие в организации в Египте 1-го Еврейского батальона, присовокупляю к настоящему письму копию меморандума, сфотографированного из книги «История Еврейского легиона». 

(Стиль и орфография письма – здесь и далее – сохранены. – Я.Т.) 

CЛОВО О ПОЛКУ 

Автор письма допустил неточность. Книга, в которой впервые был обнародован МАНИФЕСТ, называется: «СЛОВО О ПОЛКУ. История еврейского легиона по воспоминаниям его инициатора». Автор – Зеэв (Владимир Евгеньевич) Жаботинский. Издана в 1928 году в Париже. Однако в книге не излагается предыстория создания легиона. А она такова: 

Впервые эту идею выдвинули Давид Бен-Гурион и Ицхак Бен-Цви в ноябре 1914 года и представили этот проект турецкому командующему в Иерусалиме. Согласно этому проекту, Еврейский легион должен был входить в состав турецкой армии. (Ситуация вполне позволяла вести разговор о еврейских воинских частях – началась Первая мировая война). И, что интересно, – данный проект был одобрен и 40 еврейских юношей стали проходить военную подготовку. 

Однако Верховный главнокомандующий турецкой армии в Палестине и Сирии Джемал-паша это решение отменил (он понимал, что придет время и свой боевой опыт евреи используют в схватках с арабами, которые их все время донимали, внутри Османской империи). И тогда другой еврейский политический деятель, Зеэв Жаботинский, известный своим скептическим отношением к Турции и туркам, отправился (в декабре 1914 года) в Александрию (Египет), находившуюся под властью англичан, где к тому времени собралось 11 тысяч молодых евреев, выдворенных из Палестины как русских подданных. Они не хотели ни принимать турецкого гражданства, ни служить в турецкой армии. Именно к ним и обратился Жаботинский с идеей о создании Еврейского легиона. Но вначале эта идея обсуждалась на заседании Комитета попечения о беженцах. 

По воспоминаниям Жаботинского происходило это на квартире М.А.Маргулиса. Кроме хозяина присутствовали: иерусалимский врач д-р Вайц, В.Л.Глузкин, Г.Н.Городецкий, американский турист Г.Каплан, З.Д.Левонтин, Йосеф Трумпельдор, агроном Я.Г.Этингер и Зеэв Жаботинский. При голосовании оказалось: пятеро – «за», двое – «против», один воздержался. И через неделю (это было весенней ночью 17 Адара 5675 года – апрель 1915) в бараке «Мафруза», поселения Габбари состоялось собрание молодых беженцев из Палестины, уроженцев Российской империи. Кроме отчета о положении в Палестине собранию была предложена (и этим же собранием одобрена) резолюция о создании Еврейского полка (легиона). 

Вглядываясь в потускневшие от времени чернила, можно без труда разобрать первую подпись под Меморандумом: В.Г.Глузкин. В те годы он уже был не молод. Он вырвал ручку у Жаботинского: «Я стар, в солдаты не гожусь, но ответственность за это решение беру на себя». Вторым расписался Зеэв Жаботинский, третьим – Йосиф Трумпельдор, четвертым – Мирон Рогов. 

И уже на следующее утро три взвода обучались маршировать. А когда приехал Трумпельдор, то взводы решили пройти мимо него церемониальным маршем. Жаботинский прошептал: «Маршируют они ужасно. Как овцы». На что герой русско-японской войны ответил: «Эйн давар» (в данном случае: «Не столь важно», ивр. – Я.Т.). 

На следующий день еврейская делегация отправилась к британскому генералу Максвеллу. Они хотели предложить английской армии услуги Еврейского легиона. По их убеждению, именно этот легион обязан был освободить Палестину от турецкого владычества. Но генерала это предложение очень удивило. Он ничего не слышал о наступлении и вообще сомневался, что такое выступление может состояться. Кроме того, по закону он не имел права принимать в британскую армию иностранцев (легион состоял из русских подданных, и русский консул в Египте – некто Петров – требовал от британского правительства депортировать евреев в Россию для службы в русской армии. – Я.Т.). Но понимая настроения еврейских бойцов, которые мечтали сражаться за освобождение Палестины, генерал Максвелл предложил следующее: составить их евреев транспортный отряд (Zion Mule Corps), но послать его на другой – англо-турецкий фронт. Это вызвало шок среди основателей легиона. Жаботинской наотрез отказался принимать участие в Отряде погонщиков мулов. Иное дело – Трумпельдор. Известна его фраза, ставшая крылатой: «Каждый фронт ведет к Сиону!». И здесь пути Трумпельдора и Жаботинского разошлись. Последний направился в Италию на встречу с Пинхасом Рутенбергом, который тоже ратовал за создание Еврейского легиона. А Трумпельдор отправился со своими бойцами на фронт для участия в Галлиполийской операции. 

СВИДЕТЕЛЬСТВО ЖАБОТИНСКОГО 

«Сам я в Галлиполи не был… Но одно должен признать: прав был Трумпельдор, а не я. Эти шестьсот «miletieres» потихоньку открыли новую эру в развитии сионистских возможностей… Маленькому отряду в Галлиполи удалось пробить в этой стене первую щель, проникнуть хоть одним пальцем в это заколдованное поле зрения воюющего мира. О еврейском отряде упомянули все европейские газеты; почти все военные корреспонденты, писавшие о Галлиполи, посвятили ему страницу или главу в своих письмах, потом в книгах… Для меня же лично, для моей дальнейшей работы по осуществлению замысла о легионе Zion Mule Cops сыграла роль ключа, открыл мне двери английского военного министерства, дверь кабинета Делькассэ в Париже, двери министерства иностранных дел в Петербурге. Но и чисто военная история Галлиполийского отряда тоже представляет собой красивую страницу в нашей военной истории. 

…Вся занятая англичанами площадь равнялась всего нескольким квадратным метрам; с вершины Ачи-Баба турецкие пушки засыпали картечью все это пространство, от передних окопов до лагеря еврейского транспорта. Под этим огнем им приходилось каждую ночь вести своих мулов, нагруженных амуницией, хлебом и консервами к передовым траншеям и обратно. Они потеряли убитыми и ранеными пропорционально не меньше, чем остальные полки Галлиполийского корпуса, получили несколько медалей, отслужили свою службу смело, с пользой и честью. Особенно о смелости их писал мне генерал сэр Иан Гамильтон, главнокомандующий Галлиполийской экспедицией: «…они работали со своими мулами спокойно под сильным огнем, проявляя при этом еще высшую форму храбрости, чем та, которая нужна солдатам в передовых окопах – потому что там ведь помогает возбуждение боевой обстановки…». 

Командовал ими полковник Джон Генри Патерсон. Трумпельдор, за которым англичане признали чин капитана, был сначала вторым по команде, но к концу кампании Патерсон заболел или был ранен – не помню – и был отослан на излечение в Англию, и тогда командование перешло к Трумпельдору. После ухода англичан из Галлиполи он еще несколько месяцев продержался во главе своего отряда в Александрии: там они бомбардировали начальство петициями, чтобы их не демобилизовали, чтобы дали им возможность остаться вместе и подготовиться к моменту начала операции на палестинском фронте. Но петиции не помогли. 

Zion Mule Corps был учрежден в апреле 1915 года, а 26 мая 1916 года его распустили. Лишь около 120 из его участников снова попали в солдаты, добрались до Лондона – из этой группы и вокруг нее там возник тот Еврейский легион, который впоследствии, со штыками и пушками, принял участие в завоевании Палестины». 

ЗОВ ВОПИЮЩЕГО ИЗ АРГЕНТИНЫ 

29.9.1933 

Здравствуйте, Мирон Яковлевич! 

Имею честь и даже большое удовольствие получить от Вас ответ на мое к Вам письмо. Прочел мне письмо президент Сионистской федерации в Буэнос-Аиресе господин Гезана. И после прочтения его он мне определенно заявил, что, если господин Дизенгоф взял на себя инициативу помочь Вам получить разрешение на право въезда в Палестину, то можете быть уверены на все 100 процентов, что вы разрешение получите. Я инстинктивно почувствовал некоторое облегчение на душе. Наконец, подумал я, после 3-х лет моих взываний о помощи, откликнулся человек, который вспомнил обо мне и прислушался к зову, который в течении 3-х лет был зовом вопиющего в пустыне. А потому возлагаю большие надежды на Вашу поддержку. Вы пишите мне, чтобы я написал Верховному Комиссару еще одно письмо. Месяц тому назад я написал второе письмо, и нет ответа. 

Сионистcкая федерация со своей стороны написала Экзекутиву Иерусалима, чтобы выслали для меня сертификат. К настоящему письму прилагаю копию его. У меня никаких документов нет, а потому приходится ограничиваться теми данными, которые были посланы Сионисткой федерацией в Аргентине. 

Многоуважаемый Мирон Яковлевич! 

Как в первом, так и во втором письме к Верховному Комиссару писал я, что Вы меня знаете. Я Верховному Комиссару писал, что меня знаю кроме Вас нижеследующие люди: Михаил Мойсеевич Усышкин, директор Национального Фонда, Леон Иоффе, директор Керен аисод, Этингер, агроном города Тель-Авив, д-р Рупин, д-р Иоффе в Кайфе. 

Кроме того, я указал, что в Палестине имеются у меня два брата и сестра. Оба брата имеют 2 колонизации в колонии Иеме и Месхе. Присовокупил к письму одну фотографию исторического документа: История Еврейского легиона. Скажите на милость, что еще я мог бы написать? Посылаю это письмо аэропланом, ибо хочется выиграть 10-15 дней. Отсюда до Тель-Авива письмо будет в дороге 15 дней. 

Будьте здоровы и счастливы, Мирон Яковлевич. Жму вашу руку и до скорого свидания с Вами. 

Ваш доброжелатель Мирон Евсеевич Рогов. 

ЗАПОЗДАЛАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ 

Из документов, найденных в архиве, осталось неясным, смог ли бывший легионер Рогов получить въездную визу. Но хочется надеяться, что мэр Тель-Авива сделал для него все, что мог, и они встретились на этой земле. 

Историю Отряда погонщиков мулов хочется закончить словами признательности его командиру – ирландцу Джону Патерсону, человеку, который, по мнению Жаботинского, в те годы и позднее, не удостоился нашей еврейской благодарности за все, что он сделал: помог организовать, а затем возглавил еврейский отряд, а впоследствии – по приказу английского правительства – стал формировать Еврейский легион. 

2 февраля 1918 года Еврейский батальон промаршировал по еврейским кварталам Лондона и на следующий день был отправлен в Египет. А в апреле к батальону присоединились несколько рот 39-го батальона королевских стрелков, сформированных из американских добровольцев-евреев под командованием Э.Марголина. 
(Еврейский легион насчитывал 5 тысяч бойцов.) 

А 5 июня того же года 38-й батальон (800 бойцов) отправился в Палестину, где в составе корпуса генерала Алленби принял участие в боевых действиях (форсирование Иордана, захвата ас-Салта). И пока Еврейский легион располагался в Эрец Исраэль, еврейских погромов не было. Они случились, как только еврейских легионеров вывели из Палестины. 

P.S. Когда материал был написан, я наткнулся на списки легионеров Zion Mule Corps, чья доблесть и отвага были отмечены медалями: «1914/15 –STAR», «British War Medal», «Victory Medal» еще в 1920 году. Мне очень хотелось, чтобы в списке значился и Меир Рогов. (Уж тогда-то героя, награжденного английской наградой, англичане не могли не пустить в Палестину!) Но среди награжденных Рогова не было. Но, может, это был всего лишь дополнительный список?! И тут – среди бумаг о героях! – я наткнулся на письмо Меира Рогова от 1936 года тому же Меиру (Мирону) Дизенгофу, но уже из Палестины, а если точнее, str. Johanan HASANDLAR, 5. TEL-AVIV. Значит, он вернулся в страну, значит, Дизенгоф помог ему, значит…. 

Все так, только легионер писал мэру о том, что вновь остался без работы.