Треугольник Партия – КГБ – Армия

Чтобы проиллюстрировать неустойчивый мир и парадокс в треугольнике Партия – КГБ – Армия, давайте рассмотрим существующую конфронтацию. Рабочий день начальника ГРУ обычно начинается в семь утра, иногда и раньше. В это время он лично читает все телеграммы, которые пришли в течение ночи от нелегалов, резидентов под прикрытием и разведывательных управлений военных округов, групп войск и флотской разведки. Рядом за дверью первый заместитель начальника ГРУ и начальник информации ГРУ делают то же самое. Если вышестоящие командиры от начальника Генерального штаба и выше зададут любой вопрос, их мнение будет всегда выслушано отдельно от начальника ГРУ.

Владимир Резун (Виктор Суворов) курсант военного училища

Этот день начинается для главы ГРУ необычно рано – в 3.30 утра, когда он был проинформирован командным пунктом, что самолет из Парижа приземлился в центральном аэропорту и перемещается к зданию ГРУ. Днем раньше в аэропорту ля Бурже потерпел аварию советский сверхзвуковой самолет ТУ-вся резидентура Парижа была свидетелем   этого происшествия, и большинство имело фото и кинокамеры.

Момент катастрофы был сфотографирован из разных точек разными офицерами, и ГРУ имело в своем распоряжении не менее 20 пленок, на которых изображено это происшествие. Пленки не показывали в Париже, а сразу же отправили в Москву. Сейчас оперативный технический институт ГРУ должен немедленно их обработать. В 9 утра начинается заседание Политбюро, на котором должны заслушать объяснения Туполева, его заместителей, министра авиационной промышленности, директора Воронежского авиазавода, директоров вспомогательных объединений, летчиков-испытателей и, конечно, ГРУ и КГБ. Но в семь утра звонит телефон – это Андропов, в то время глава КГБ. “Петр Иванович, как дела?”.

Петр Иванович Ивашутин (настоящий шеф ГРУ) не торопится отвечать дружелюбно: “Хорошо, а как вы, товарищ Андропов?”.

“Петр Иванович, давайте без официальностей. Вы забыли мое имя? Петр Иванович, я хочу кое о чем поговорить с вами. Я слышал, у вас есть несколько фильмов, на которых снята катастрофа”. Петр Иванович молчит. “Петр Иванович, не будете ли вы любезны дать мне один небольшой фильм? Вы знаете, что я должен делать доклад на Политбюро, но у меня нет материалов. К этому спектаклю мы не проявляем интерес, и, к моему сожалению, не было ни одного агента с кинокамерой. Помогите мне выбраться из этой ситуации. Мне нужен фильм о катастрофе”.

Все телефонные вызовы начальника ГРУ проходят через командный пункт ГРУ. Обязанность дежурного оператора всегда находиться в готовности оказать помощь своему шефу или нужным фактом или цифрой или помочь ему избежать ошибок в беседе. В этой точке все обязанности дежурного телефониста четко определены. Их помощь совершенно не требуется. Начальник ГРУ некоторое время молчит. Дежурный оператор отчетливо понимает, что в такой ситуации КГБ несомненно откажет, если ГРУ попросит его о помощи. Но какое будет решение начальника ГРУ, бывшего генерал-полковника КГБ? Наконец, он вполне дружелюбно отвечает на вопрос Андропова: “Юрий Владимирович, я вам не дам один фильм. Я дам все двадцать. Как только я покажу их в девять часов в Политбюро, а в десять я попрошу Центральный Комитет дать вам их все”.

Андропов сердито бросает трубку. Оглушительный взрыв смеха потряс стены подземного командного пункта. Старший оператор, задыхаясь от смеха, регистрирует беседу в журнале.

(После того, как Андропов стал Генеральным Секретарем ЦК КПСС и советским вождем, Ивашутин еще возглавлял ГРУ, потому что любая атака со стороны Андропова могла бы легко расстроить хрупкое равновесие Партия-Армия с непредсказуемыми последствиями для самого Андропова).

ГРУ, в отличие от КГБ, не делает попыток  рекламировать себя, и его главный офис не находится в центре столицы или высотном здании. Главный офис ГРУ, хотя и находится в Москве, но его нелегко найти. Он прикрывается с трех сторон центральным аэропортом, старым Ходынским полем. Аэродром окружен со всех сторон зданиями, среди которых есть офисы трех ведущих авиационных фирм и одной военной ракетной конструкторской фирмы и военной авиационной академии и авиационного института.

В центре этих секретных институтов находится аэродром со своей полусонной жизнью. Очень, очень редко в середине ночи, секретный самолет выходит из ангара, грузится в транспортный самолет и перевозится куда-то в заволжские степи для испытаний. Иногда приземляется другой транспорт, подходит к зданию ГРУ и выгружает иностранный танк или ракету, после чего все опять замирает. Два месяца в году проходит подготовка грандиозных военных парадов, и над полем слышен рев танковых моторов. Парады заканчиваются, но поле продолжают охранять, как пустое поле в центре Москвы, патрулируемое сторожевыми собаками. Сколько их там? Не сосчитать. Ни с одной из трех сторон невозможно добраться до ГРУ. С четвертой стороны – тоже. С четвертой стороны находится институт Космической биологии, тоже с собаками и электрической колючей проволокой. Узкий проход ведет к сплошному забору высотой десять метров, за которым находится “Аквариум”. Для того чтобы попасть во внутреннюю крепость ГРУ необходимо преодолеть или район засекреченного аэродрома, или район секретного института.

Главное здание ГРУ представляет девятиэтажный вытянутый прямоугольник. Со всех сторон здание окружено двухэтажной структурой, окна которой выходят на центральный внутренний дворик. Внешние стены вообще не имеют окон. Пятнадцатиэтажное здание построено на площади, по соседству с районом, который тоже принадлежит ГРУ, хотя оно расположено за границами района. Много семей офицеров ГРУ живут прямо здесь, и здание полностью приспособлено для этого и выглядит как обычный многоквартирный дом. Только несколько квартир используются для проживания, остальные используются для официальных целей. Весь район, сантиметр за сантиметром находится под наблюдением теле-и фотокамер и постоянно патрулирующих солдат с большими толстыми лицами. Но даже если бы их и не было, посторонний немедленно был бы замечен. Любой неприметный старичок, сидящий на скамейке (отслуживший минимум двадцать лет в ГРУ) немедленно проинформирует, кого следует, о том, что он заметил нечто подозрительное. Никому не разрешается въезжать на автомобиле во внутреннюю область ГРУ, даже Министру обороны и Генеральному секретарю ЦК КПСС. Каждому разрешают проходить только после специальной проверки и просвечивания электронным оборудованием. Никто не может проносить пачку сигарет с фильтром, и тем более стальной перочинный нож. На вас не должно быть металлических предметов, даже пряжки на ремне – ГРУ рекомендует подтяжки. Все, что необходимо для работы и жизни находится внутри – включая сигареты с фильтром и авторучки. ГРУ выдает их, конечно, после того, как их проверят.

***

Службы электронного шпионажа

Службы электронного шпионажа каждого военного округа, группы и флота соответственно контролируют подобные службы армий и флотилий, а те контролируют такие же подразделения в дивизиях. И так далее. Все сведения, полученные от электронных рот дивизий, батальонов армий, полков военных округов и групп сил и шпионских судов флотов собираются в Шестом управлении и там анализируются.

Управление космической разведки ГРУ не менее мощное. Оно имеет свои космодромы, ряд исследовательских институтов, координирующего компьютерного центра и огромных ресурсов. Оно разрабатывает технические детали для шпионских спутников самостоятельно и готовит их для своей работы. Советский Союз, кроме того, послал на орбиту более 2000 космических объектов для различных целей, и каждый третий принадлежит ГРУ. Очень многие советские космонавты, кроме тех, кто участвовал лишь в демонстрационных полетах, более половины своего времени на орбите работают в интересах ГРУ. В этом отношении КГБ значительно отстает от ГРУ.

Нелегалы

Мы можем определить нелегала, как офицера стратегической разведки, выполняющего задачи Центра на территории иностранного государства, он называет себя иностранцем, но не советским гражданином.

Нелегалов часто путают с агентами, но это – полностью различные люди. Основное различие – то, что агент является жителем иностранных стран, он был завербован, и работает в интересах советской разведки, тогда как нелегал – прежде всего советский офицер, выдающий себя за иностранца. Иногда некоторые из наиболее ценных и заслуженных агентов получают советское гражданство, как стимул, и им присваиваются звания офицеров ГРУ или КГБ, но даже в этом случае агент остается агентом.

Однако, в некоторых случаях, когда иностранец был завербован советской разведкой и по какой-либо причине изменяет свою фамилию или имя и продолжает работать с фальшивыми документами, тогда его называют нелегальным агентом.

И ГРУ, и КГБ имеют их собственные нелегальные сети, но они полностью независимы друг от друга.

Каждая организация отбирает, тренирует, готовит, разворачивает и использует своих нелегалов так, как  считает целесообразным. Таким же образом каждая организация отдельно создает принципы, методы работы и технические детали нелегальной системы. Система управления нелегалами полностью отлична в этих двух службах. В КГБ есть специальное управление действиями нелегалов. В ГРУ все нелегалы обучаются в учебном центре под командованием генерал-лейтенанта В. T. Гуренко.

После обучения нелегалов отправляют в распоряжение начальников четырех географических направлений и они уже управляются ими. Таким образом, каждый начальник управления контролирует множество направлений и отдельно группу нелегалов. За помощью начальник управления может обратиться к небольшой группе советников, состоящих в основном из бывших нелегалов (хотя не “проваленных”), которые готовы в любой момент, используя фальшивые документы ехать в указанную страну и “с бодрой песней” помочь действиям нелегальной сети. Начальники управлений сами часто путешествуют за границу по тем же самым причинам. Ряд более важных нелегалов непосредственно управляется первым заместителем начальника ГРУ, и есть сливки – те, кто находится под личным управлением начальника ГРУ. Таким образом, они оба имеют маленькие группы, состоящие из самых опытных и успешных нелегалов, которые вернулись из-за границы и занимаются ежедневной подготовкой нелегалов. Если молодой нелегал начинает приобретать действительно интересную информацию, его передают от начальника управления к первому заместителю или, в случае еще большего успеха, к начальнику ГРУ непосредственно. Это, конечно, очень высокая честь, предоставленная только тем, кто добыл информацию очень высокого сорта – беспрецедентный или высоко секретный материал, который является крупным успехом разведки. Также нелегал может быть понижен в должности из-за невозможности хорошо работать.

В некоторых случаях его статус может падать ниже того, чтобы его контролировал начальник управления и им руководит только начальник направления. Это является очень критической ступенькой для нелегала, хотя он может даже не предполагать, что случилось. Если он понижен в должности до уровня начальника направления – его, конечно, не информируют об этом – следующим шагом может быть возвращение в Советский Союз, расцененный всем персоналом разведки, как самая страшная форма наказания. Отзыв в Советский Союз – самая эффективная мера против любого советского гражданина, служащего за границей. Все равно, находятся ли они в Париже или в Пном-Пене. Важно то, что они не находятся в Советском Союзе, и переход в Советский Союз, даже на повышение по службе, расценивается как жизненная трагедия.

Выбор потенциальных нелегалов выполняется каждым из четырех географических управлений независимо. Кандидатов отбирают на основании следующих требований. В основном, это офицеры Советской Армии и Флота, кто пока еще не знает ничего о ГРУ. Иногда опытные офицеры ГРУ используют тех, кто окончил Военно-дипломатическую академию и уже работал в разведке или в отделе обработки информации. ГРУ выбирает для нелегальной работы молодых советских граждан, главным образом тех, кто закончил языковые курсы с высшем образованием. Высшее образование – основное требование, поэтому минимальный возраст, в котором новичок начнет обучение – 21 – 23 года.

Хотя организацию генерала Гуренко называют “Учебным центром’, ни один советский нелегал, который перебежал, не способен сказать точно, где находится этот центр. Название “Учебный центр”, кажется, просто отражает существование организации, занятой одной задачей. Или организация постоянно в движении, или есть изолированное небольшое место, подобранное для каждого стажера индивидуально, обычно в Московской области, где много дач. Дачи для обучения нелегалов хорошо скрыты среди других правительственных зданий, где посторонние не появляются на улицах и не задают лишних вопросов, но там можно заметить джентльменов спортивного телосложения, идущими парами по тихим тенистым улицам. Дача обеспечивает идеально изолированную территорию для обучения.

Кроме кандидата и его семьи, на даче также живут два или три преподавателя, где они могут его полностью нагружать и тщательно контролировать все время. Его жена также обучается, но дети ведут нормальную жизнь и будут находиться в качестве заложников.

Внутреннее оборудование дачи готовится очень тщательно. С первого дня кандидат привыкает к обстановке, в которой он будет жить и работать, вероятно, в течение многих лет. Поэтому он носит одежду и ботинки, и ест пищу, даже курит сигареты и пользуется лезвиями, доставленными из-за границы. В каждой комнате установлен пленочный магнитофон, который работает двадцать четыре часа в сутки, когда дача занята. Эти магнитофоны непрерывно передают новости и радиопередачи его страны назначения. С первого дня обучения его снабжают большим количеством газет и журналов. Он смотрит много фильмов и описаний на видеолентах иностранного телевидения. Преподаватели, главным образом прежние нелегалы, читают те же самые газеты и слушают те же самые радиопередачи, и проводят время, задавая своему ученику самые трудные вопросы о прочитанном.

Понятно, что после нескольких лет такого обучения будущий нелегал знает наизусть состав каждой футбольной команды, часы работы каждого ресторана и ночного клуба, прогноз погоды и все, что происходит в царстве сплетен так же как и текущие события в стране, где он никогда не был. Учебная программа создается индивидуально для каждого стажера, учитывая его знания, характер и задачи, которые он будет выполнять. Внимание, очевидно, уделяется изучению языка целевой страны, методам работы и легенде прикрытия.

Часто жена нелегала также проходит обучение. Она, как правило, работает радистом. Довольно часто жену и мужа отправляют вместе, а дети остаются в качестве заложников. Считается, что материнские чувства гораздо сильнее, поэтому жена, на которую влияют заложники, работает гораздо эффективнее.

Возможно, более удивительным является то, что жена одновременно является контролером мужа. Она контролирует его поведение и иногда предупреждает ГРУ о его чрезмерном интересе к женщинам или алкоголю. По возвращении в Советский Союз мужа и жену подвергают детальному отдельному допросу обо всех аспектах их жизни за границей. Если муж и жена решат скрыть что-либо в тайне от ГРУ, их истории, в конечном счете, будут отличаться.

Через три-четыре года интенсивного обучения нелегал предстает перед государственной комиссией высшего командования ГРУ и Центрального Комитета и направляется за границу.

Обычно его поездка в целевую страну проходит через ряд промежуточных стран. Например, поездка в США шла бы из Советского Союза через Венгрию, Югославию, Кипр, Кувейт, Гонконг и Гавайи. На каждой стадии в большинстве этих стран он уничтожает документы, с которыми прибыл в эту страну и едет с новыми документами, которые готовят для него или другие нелегалы, или резиденты под прикрытием. Нелегал находит эти документы в резервируемом отеле или каюте парохода, или в присланном письме. На каждом таком этапе он меняет историю прикрытия и становится другим человеком. Возможно, ему придется жить в одном месте несколько месяцев и изучать эту страну для использования в будущей истории прикрытия. В некоторых странах он не останавливается, а только посещает их, чтобы замести свои следы. Через несколько месяцев он прибывает в страну назначения.

Первое, что он делает – это приезжает в город, где предполагается он родился, учился и женился. Он нанимается на работу и через некоторое время возвращается в Советский Союз, заканчивая вторую ступень тренировки – нелегальное проникновение за границу. Этот испытательный период длится один- два года, после чего начинается третий этап обучения. На основе приобретенного опыта и учитывая недостатки, которые необходимо устранить в обучении, нелегал и его учителя составляют программу обучения на следующие один-два года. После этого он снова подвергается государственному экзамену, на котором присутствует начальник ГРУ или его первый заместитель. Затем нелегал помещается у одного из начальников направлений и снова начинается подготовка для его проникновения в страну назначения. Для оперативных (не для обучения!) целей широко используется Финляндия, как окно на Запад. В ходе оперативной поездки остановка нелегала в одной из промежуточных стран может продлиться несколько лет. Этот этап носит название “промежуточная легализация”. В случае нелегала, у которого цель Вашингтон, он может притвориться беженцем из Венгрии, бежавшим в 1956 году, с этого начинается период пребывания в Венгрии, затем он продолжается в Австрии и Германии до того, как он, наконец, появится в Америке. Вероятно, возможный французский нелегал совершит путешествие из Армении и Ливана. Они оба меняют свою национальность на каждом этапе. В ходе “промежуточной легализации” нелегал предпринимает попытки для того, чтобы завести как можно больше друзей, чтобы работать с ними по приобретению важных документов и научных работ. В конце этого времени подготовки он, наконец, появляется в стране, где проводит много лет для того, чтобы нанести ей как можно больше вреда.

Ясно, что минимальный возраст нелегала не может быть меньше, чем 27-29 лет, но обычно он гораздо старше – в среднем около сорока лет. Это возраст удовлетворяет ГРУ по ряду причин. Сорокалетние мужчины обычно уравновешены и имеют консервативный подход к жизни. Исчезают бурные юношеские страсти, и он менее склонен к необдуманным решениям, особенно, когда наступает дилемма – идти в полицию или продолжать работу. Его дети уже в состоянии жить без своих родителей, но еще не обеспечены так, чтобы быть независимыми, поэтому они – идеальные заложники. И в случае мобилизации в данной стране он всегда может избежать призыва в армию, что означало бы для него полный конец всей активной жизни.

По прибытию на объект, нелегал начинает основную легализацию. Он обеспечен хорошими документами, изготовленными лучшими специалистами ГРУ на настоящих бланках паспортов. В то же время он очень уязвим, если не регистрируется в полиции или налоговых органах. Любая проверка может его разоблачить, и поэтому он старается часто менять место работы, чтобы “засветиться” во многих компаниях и старается получить как можно больше отзывов от реальных людей. Идеальное решение для него – получить новые документы в полицейском отделе под любым предлогом. Часто он может жениться на другом агенте (который уже является его женой), затем жена получает настоящий паспорт, а он “теряет” фальшивый, чтобы его заменили в соответствии с паспортом его жены.

Приобретение водительских прав, кредитных карт, клубных карт и ассоциаций – важно жизненный элемент в узаконивании статуса нелегала.

Биография нелегала создана его прикрытием, другими словами, сочинителями его жизнеописания.

Основная история создана на основе реальных событий из жизни нелегала, заменены лишь несколько деталей. История содержит дату рождения, но, конечно, место рождения изменено. Даты рождения его родителей и родственников также точны, обычно наряду с профессиями его родителей, датой свадьбы и других деталей. Поэтому нелегал говорит не ложь, а полуправду. Он не будет нагло врать, что его отец всю жизнь прослужил в армии. Дело в том, что он и не скажет, в какой армии тот служил.

Есть и история прикрытия, или последняя линия обороны нелегала, если того арестует полиция.

Предполагается, что эта история прикрытия должна использоваться в самом крайнем случае, когда нелегал видит, что полиция не верит в его основную историю. Она создается так, чтобы использоваться в тех случаях, когда нелегал попадает в руки полиции, и создается таким образом, что ее детали проверить невозможно. Например, одного нелегала задержала полиция, когда он пытался получить новые водительские права, потому что обнаружилась ошибка в старых. Его подвергли допросу, в результате которого обнаружилось, что его история прикрытия неточна. Тогда он перешел на запасную историю и рассказал полиции, что был польским преступником, который сбежал из тюрьмы и купил паспорт на черном рынке. В это время ГРУ, не получив своевременной информации от нелегала, информировало польскую полицию о “преступнике”. Поляки напечатали фотографию преступника и обратились к ряду стран с просьбой о его выдаче. Как ни странно, полиция поверила в эту историю и выдала его польскому консулу. Легко бы было разрушить историю чрезвычайного прикрытия, если бы полиции вздумалось пригласить настоящего польского консула для десятиминутного разговора с предполагаемым соотечественником. Конечно, он не мог знать более десяти слов на этом языке. Но полиция и не протестовала против его выдачи польскому консулу.

Не менее важной, чем история прикрытия, является прикрытие места работы и вид занятости, которой нелегал занимается за границей. Советская пропаганда рисует красивую картину офицера разведки, играющего роль полковника в немецком штабе. Но это полная ерунда. Такое прикрытие не подходит к нелегалу по ряду причин. Во-первых, он должен быть отстраненным от контрразведки и полиции. Он должен быть серым, неприметным “человеком толпы” таким, как миллионы других, не имея внешних примет. Все офицеры любого западного Генерального штаба находятся под постоянным контролем службы безопасности. Во-вторых, он должен быть профессионалом в своей области. В Генеральный штаб его бы взяли немедленно. В-третьих, для такой легализации его внедрение было бы очень долгим.

Его, конечно, спросят о военном училище и академии, которые он закончил, полки, в которых он служил, и его знакомства среди офицеров. В-четвертых, нелегалу требуется время и возможность встречаться с кем угодно. Если полковник или генерал штаба водится с гомосексуалистами, биржевыми маклерами, военнослужащими с атомных подводных лодок и чистильщиками обуви – со всеми людьми, которые ему нужны – его бы разоблачили в течение сорока восьми часов. И, наконец, и, наверное, самое главное, требования ГРУ меняются с большой скоростью. Сегодня оно заинтересовано в документах из одного отдела штаба, а завтра из другого. Но наш нелегал работает лишь в одном управлении и все его попытки наладить контакт с офицерами других отделов будут встречены глухой стеной, холодом и подозрением. Нет, вид прикрытия, предлагаемый такой ролью, не предоставляет большие возможности.

Гораздо лучше для него быть независимым журналистом вроде Рихарда Зорге, или свободным художником подобно Рудольфу Абелю, приезжая и уезжая тогда, когда ему удобно. Сегодня он разговаривает с министром, завтра с проститутками, потом с профессиональными убийцами, а после с теми, кто обслуживает атомные реакторы. Если он не хочет работать месяца три – нет проблем. Если он получает тысячи долларов почтой – снова нет проблем. Это часть его прикрытия. Это, конечно, лучше.

Владелец гаража, например. Он нанимает персонал и едет туда, куда ему угодно и на сколько угодно, или же стоит у окна и получает деньги. Тысячи человек проходят возле него ежедневно – балерины и художники, сенаторы и ученые, полковники Генерального штаба. Одному он передает деньги и инструкции, написанные тайнописью, от других получает сообщения. Но основная задача нелегала – не проникать в секретные цели, а вербовать агентов для таких целей.

Нелегальная резиденция – организация разведки, включающая минимум двух нелегалов, обычно резидент и оператор-радист, и несколько агентов (по крайней мере, одного) работающих на них. Мы уже знаем, что эти нелегалы непосредственно, без агентов, не способны получить какой-нибудь результат.

Постепенно, в результате пополнения (вербовки) новых агентов, резиденция может увеличиться в размере. Резиденту может быть подчинено больше нелегалов, один из которых может стать его помощником. ГРУ считает неэффективным иметь большие резиденции. Пять нелегалов и восемь – десять агентов считают максимумом, но обычно резиденции является гораздо меньшими. В случаях, если вербовка новых агентов идет хорошо, ГРУ разумно делит резиденцию на две части. После этого любой контакт между новыми двумя резиденциями, конечно, запрещаются. Так что, если одна резиденция обнаружена, другая не страдает.

Офицер-радиошифровальщик

Хотя он – офицер технического оперативного состава, и его воинское звание обычно не выше майора, офицер-радиошифровальщик – второй по важности человек в резиденции. Он – не только отвечает за вопросы шифровки, хранения и использования шифров и шифровальных машин, но также и за шифрованные линии передачи и приема и хранение всей секретной документации в резиденции.

Радиошифровальщик знает все секреты резиденции, а так как он расшифровывает информацию из Москвы, он знает новости еще раньше, чем резидент. Никто, включая посла и резидента КГБ, в любое время и под любым предлогом не имеет право доступа к его комнате. Они не даже имеют право знать количество и типы шифров, установленных в аппаратуру. Эти ограничения также касаются заместителей резидентов ГРУ. Даже в период, когда резидент далеко и заместитель резидента, остался за него, он не имеет права войти в комнату радиошифровальщика или задавать ему любые вопросы, которые относятся к его работе. Только резидент может осуществить контроль над шифровальщиком, и он платит за эту привилегию, потому что шифровальщик – единственный человек в резиденции, кто имеет право связываться с Москвой без разрешения резидента. Он может послать информацию, содержащую неблагоприятное сообщение о резиденте, о которой резидент не будет знать. Обязанность шифровальщика – осуществлять скрытое наблюдение за поведением резидента и при любом отклонении он должен сообщить об этом. В маленькой резиденции, где есть только один радиошифровальщик, только резидент может снять его, и в этом случае связь выходит из строя. Если и резидент, и шифровальщик выходят из строя, на это время заместитель резидента и вся резиденция окажутся отрезанными от Центра. Естественно, могут быть использованы посол и каналы связи КГБ, но лишь для того, чтобы сообщить ситуацию в ГРУ в очень общих чертах. И поэтому большое внимание уделяется шифровальщикам. (Это так же верно для КГБ, как и для ГРУ). Условия жизни у всех шифровальщиков безжалостны. Им позволяют жить только в официальном советском помещении посольства, охраняемом часовыми. Ни шифровальщику, ни его жене не разрешают оставлять охраняемую территорию самостоятельно или в компании. Их всегда водят с офицером, который имеет дипломатический иммунитет. Ни офицеру, ни его жене не разрешают находиться возле места, где могут быть иностранцы.

Даже если эти иностранцы болгары или монголы и находятся на охраняемой территории, принадлежащей советскому посольству, ограничение остается в силе. Шифровальщику не разрешают находиться с ними в одной комнате даже при том, что он молчит или в компании своего резидента. Он и его семейство должны иметь дипломатическое сопровождение при поездке в Советский Союз и по возвращении. В течение времени его работы за границей, ему запрещен отпуск. Легко понять, почему шифровальщиков не назначают за границу больше, чем на два года.

Конечно те шифровальщики, которые прослужили всю жизнь на территории Советского Союза, глубоко завидуют тем, кто работал за границей, независимо от того где; а те, кто уже был за границей, отдадут правую руку, чтобы попасть опять за границу, независимо от того куда – Калькутта, Шанхай или Бейрут.

Они согласятся на любые условия, любой климат, любые ограничения на услвоия жизни семейства, поскольку они всосали с материнским молоко правило, что заграничная жизнь является всегда лучше, чем в Советском Союзе.

Выставки и фирмы

Перед открытием выставок военной электроники, вооружений и военной технологии, конференций по судостроению и двигателям, воздушными шоу и так далее, сотни которых проходят ежегодно, в резиденции ГРУ появляется научная делегация со списком того, что важно для советских Вооруженных Сил и военной промышленности. Эксперты знают, что на выставке будут демонстрации моделей, чья продажа Советскому Союзу категорически запрещена. Тем не менее, делегация принесет чемоданы, полные денег, с полномочиями тратить их по своему усмотрению. Весь расход одобрен и оправдан.

Экспертиза и строительство таких образцов в Советском Союзе, займет намного больше времени и денег. Делегация посещает выставку и смотрит на стенды больших корпораций лишь для того, чтобы замаскировать свою реальную цель. В каждом из этих стендов есть несколько продавцов и гидов, любой или все из которых могут быть от службы безопасности. Делегация действительно интересуется стендами только маленьких фирм, где объяснения дает непосредственно владелец или директор.

Делегация вступает с ним в беседу, а офицер местной резиденции ГРУ исполняет роль переводчика.

Эксперты выдают себя за официальную советскую делегацию. В то же самое время они объясняют добывающему офицеру, чего они достигли и какая фирма и как могла быть полезна им и что на выставке является не моделью, а нужным изделием. «Действительно запрещают продавать это изделие? О! Как жаль. Делать нечего, а не скажете, сколько это стоит? 20 000? Как дешево! Мы бы заплатили за нее в двадцать раз больше! Какая жалость, что это – не для продажи». Все это беззаботным способом, как будто случайно. Беседа переходит к другой теме. После нескольких минут делегация дружески покидает владельца. Переводчик задерживается на несколько секунд. «Это была такая хорошая встреча. Мы не могли бы продолжить наше обсуждение за ужином сегодня вечером? Нет? Вы заняты? Как жаль.

Большое спасибо. Было очень приятно познакомиться с вами». И это – все, ничего преступного, только короткая, дружественная беседа. Советская делегация не предлагала никому что-нибудь. Она не спрашивала, она не требовала. Она просто интересовалась. Тем временем делегация продолжает осмотр огромной выставки, сотни фирм, и очень длинный список нужных узлов. Другой стенд, другая фирма, тот же самый результат, но это неважно. Не все потеряно. Есть еще много стендов. «Сколько стоит узел? 25 000? Только 25 000? Мы дали бы полмиллиона за нее. Очень жаль, что это – не для продажи». Делегация уходит. Переводчик задерживается на несколько секунд. «Могу я пригласить Вас на ужин этим вечером в ресторан?». «Я не знаю, правильно ли это. Мы едва знаем друг друга». И это – все. Вербовка проведена! Делегация продолжает свой осмотр. Заняты новые переводчики. Их ожидает распитие мартини в баре, Выставка огромна. Сотни фирм из списка оборудования, разыскиваемого их правительством. Список очень длинный.

Расчеты ГРУ отлично себя оправдывают. Владелец маленькой фирмы, даже очень успешной, всегда рискует, ожидает, что ситуацию ухудшится. Когда он получает предложение продать свое оборудование по цене в пятнадцать – двадцать раз выше самой высокой цены, он заставляет себя думать, что это – вопрос промышленного шпионажа, который в некоторых странах даже не считают преступлением. С первого момента он понимает, что от него требуется, и тщательно оценивает путь, который выбирает. В любом случае, если он продает свое изделие, то может скрыть это от власти. Одинаково легко для него скрыть и деньги, которые он получит. Единственное, что он не учел – волчью хватку ГРУ. Он надеется, что достаточно будет продать одно изделие своей фирмы. Но он глубоко заблуждается. Купив первую модель или пакет документов, конечно, по огромной цене, ГРУ позже понизит цены и, наконец, диктует их. Можно бы возразить, что тайны по-настоящему серьезные – в руках больших фирм, но это не всегда верно. Очень часто советские проектировщики интересуются не целой ракетой или самолетом, а лишь некоторой маленькой деталью – им нужен двигатель, система регулирования или некоторый специфический прибор (во многих случаях даже не самая важная часть, а лишь мембрана, способ снижения высокой температуры или подобные вещи) – именно те системы, которые может произвести такой изготовитель. И, конечно вербовка в маленькой фирме не мешает попыткам ГРУ проникать в большие фирмы. После того, как его выдоят, владелец фирмы, теперь как обращенный агент, должен обратить внимание на вербовку агентов в больших фирмах, которым он поставляет свои изделия. Вот тогда внезапно в Советском Союзе появляется самолет полностью подобный Конкорду. (Объяснения ГРУ о том, что ТУ-144 окажется сложным, как Конкорд, не принимались. Слабая советская промышленность, используя старомодную технологию, была просто не способна копировать самолет должным образом, несмотря на наличие всех необходимых чертежей и документов.) С недавних пор число вербовок ГРУ на выставках уверенно увеличивается. Его обвиняли в том, что в них на вербовки самим ГРУ не тратится ни одного рубля собственных денег. Деньги, которые делегация приносит на выставку, входят в бюджет военной промышленности, которая готова потратить столько денег, сколько нужно для выгодной сделки. За свои деньги военная промышленность получает серьезные документы и образцы, а ГРУ, не платя ни пенни, вербует агента, который будет служить еще в течение долгих лет.

Вербовки на выставке привлекательны и потому что они могут быть выполнены с полной безнаказанностью. Известен лишь один случай обнаружения такой вербовки, на авиационном шоу в Ле Бурже, когда помощник советского военного атташе был задержан при попытке выполнить вербовку. Он был задержан, но ненадолго, потому что военный дипломат не может быть задержан. Его объявили персоной нон грата, а через три года он поехал в другую страну в другой должности, как заместитель резидента.

В другом случае, несколько лет спустя, американский майор пришел в ту же советскую резиденцию с предложением продать артиллерийский снаряд от атомного авианосца.

В доказательстве его добрых намерений он передал заряд в резиденцию, с подробными планами атомных складов и инструкций по проверке и порядкам по работе с атомным оборудованием.

Эти документы имели большую ценность, хотя главное предложение майора представляло значительно больший интерес. Майор объявил, что он потребует существенную сумму за снаряд, и выдвинул условие, что советская сторона, изучив снаряд, должна вернуть его через два месяца. Несколько дней спустя, специалисты информационной службы ГРУ подтвердили подлинность и очень большую важность полученных документов. Руководство ГРУ решило купить атомный снаряд и заплатить цену, требуемую американцем. Ряд высших офицеров резиденции вызвали в Москву, и они прошли интенсивный курс американской атомной технологии. Неделю спустя темной дождливой ночью в середине леса, встретились два автомобиля. В одном был американский майор, в другом три оперативных офицера. Было еще два советских скрытых автомобиля готовые при необходимости вмешаться. В эту ночь не спало много людей. Советский консул дремал у своего телефона, в полной готовности прибыть в лес и от имени Союза Советских Социалистических Республик, защищать военных дипломатов. По приказу Центрального Комитета, в готовности также находилось много высокопоставленных должностных лиц в Министерстве иностранных дел и ТАСС. Конечно, они не знали того, что происходит или где, но они были готовы объявить миру, что империалисты устроили еще одну провокацию против Советского Союза. Фактически, объявления ТАСС и Министерства иностранных дел были уже готовы. Но все пошло согласно плану. Американец и три советских гражданина перенесли снаряд из одного автомобиля в другой, и была проведена полная проверка. Оперативные офицеры знали заранее серийный номер, уровень радиации, точный вес и маркировку, которые отличают его, как подлинный снаряд. Было все то, что нужно. Советские люди передали портфель, полный банкнот, американцу и согласовали, встречу через два месяца для возвращения снаряда. Как только снаряд оказался в советском автомобиле с дипломатическими номерами, это было равносильно его нахождению на советской территории. Полиция могла остановить автомобиль, но она не имели права на его обыск, или извлечение из него чего-нибудь. Дипломатический иммунитет нельзя нарушать. Но в этом случае офицеров никто не остановил, и автомобиль благополучно добрался до советской дипломатической миссии. Позже снаряд транспортировался в дипломатическом контейнере с вооруженной охраной в Советский Союз.

Начальник ГРУ радостно сообщил Центральному комитету об успешном результате. «Где – бомба?», – спросил голос в телефоне. «Она в штабе ГРУ». «В Москве!?». «Да».

Последовала длинная и в значительной степени непечатная тирада, чей перевод можно сделать приблизительно следующим образом: «И что случается, если в этом снаряде будет небольшая утечка и он взорвется прямо в середине советской столицы и станет московской Хиросимой?».

ГРУ разработало целую операцию с максимальными мерами безопасности, и план доставки снаряда был одобрен всеми отделами от Генерального штаба до Центрального Комитета. Однако никто не мог предугадать возможность установки часового механизма в снаряде и то, что Центральный Комитет, Политбюро, КГБ, ГРУ, все министерства и отделы государства, Генеральный штаб и военные академии, все основные конструкторские бюро, другими словами, все, что составляет Советскую власть, может быть внезапно разрушено. Ответа не было. Невозможна никакая защита. От одного снаряда могла рухнуть вся система, потому что все контролировалось из Москвы. Такая возможность была осознана Центральным Комитетом, когда снаряд уже был в Москве. Вместо ожидаемой награды, руководитель ГРУ получил “предупреждение о неполном служебном соответствии” – очень сильное взыскание, потому что в будущем малейшая ошибка могла привести к потере должности.

Снаряд был вывезен на центральный аэродром, и военный транспортный самолет быстро отвез его на Новую Землю. Снаряд не взорвался. В то же самое время не было никакой гарантии, что он не взорвется, когда его будут демонтировать и не уничтожит ведущих советских специалистов, которые этим занимались, поэтому демонтаж проводился в специальном павильоне, срочно построенном на основном атомном полигоне.

Предварительная работа над снарядом уже озадачила советских специалистов, поскольку он было намного более радиоактивен, чем должен быть. После длительных споров и консультаций, снаряд был разобран с максимально возможной осторожностью. Только тогда было обнаружено, что это не был вообще не снаряд, а отлично выполненная копия.

Американский майор со склада атомного вооружения знал до последней детали, как это сделать. Он взял макет практического снаряда или, как его называют, «стандартный эквивалент веса», покрасил его, как настоящий снаряд, и нанес маркировку серии и номер. В макет он поместил немного радиоактивных отходов, которые смог достать. Конечно, он не мог отрегулировать его до такой степени, при которой уровень радиации соответствовал бы уровню радиации настоящего снаряда, но в этом не было необходимости. Во время первой проверки оперативными офицерами не было сделано попытки определить точный уровень радиации. Офицеры лишь интересовались, была радиация или нет. В конце концов, получилось так, что офицеры, принимавшие участие в операции, конечно, не получили наград, но в то же время и не наказали ни их, ни руководителей ГРУ. Специальная комиссия Генерального штаба и Центрального комитета установила, что подделка была выполнена очень умело, и было мало шансов обнаружить подделку при проверке вручную. ГРУ этому не обрадовалось. Оно начало искать американского майора. Первые попытки оказались неудачными. Было установлено, что его отправили в США немедленно после продажи подделки, и найти его там было нелегко. Он, очевидно, знал об опасности и выбрал отличный момент. Были предприняты шаги найти его в Соединенных Штатах, и в то же время ГРУ запросило разрешение на его убийство у Центрального Комитета. Однако Центральный Комитет отклонил этот запрос на основании, что майор был необычайно хитрым и мог обмануть ГРУ еще раз, как он это уже сделал. Приказали забыть о майоре и прекратить его поиски. Теперь, однако, когда “ходоки” появляются в советском посольстве и предлагают купить за баснословную сумму технические документы исключительной важности, резиденты ГРУ всегда вспоминают американского майора.

По книге Суворова "Советская военная разведка" подготовил Валерий Лебедев