Визбор часто повторял блоковское утверждение, что «только влюблённый имеет право на звание человека». И могу засвидетельствовать, что в подобном состоянии он пребывал постоянно. Подозреваю, что он пытался вылепить цельный образ идеальной для него женщины. И скульптурной этой работе не видно было конца.
(Ада Якушева)
Исполняет Юрий Визбор (скачать)
Ты у меня одна,
Словно в ночи луна,
Словно в году весна,
Словно в степи сосна.
Нету другой такой
Ни за какой рекой,
Нет за туманами,
Дальними странами.
В инее провода,
В сумерках города.
Вот и взошла звезда,
Чтобы светить всегда,
Чтобы гореть в метель,
Чтобы стелить постель,
Чтобы качать всю ночь
У колыбели дочь.
Вот поворот какой
Делается с рекой.
Можешь отнять покой,
Можешь махнуть рукой,
Можешь отдать долги,
Можешь любить других,
Можешь совсем уйти,
Только свети, свети!
1964
«Если я заболею, к врачам обращаться не стану»
Юрий Иосифович Визбор (20.06.1934 — 17.09.1984)
Первую роль Визбор сыграл в фильме «Июльский дождь» (1967). Среди самых интересных ролей — Мартин Борман в «Семнадцати мгновениях весны». По сценариям Визбора поставлено свыше сорока документальных фильмов, а также художественный фильм «Год дракона» и телефильм «Капитан Фракасс». Юрий Визбор — один из основателей и самых ярких представителей авторской песни.
«Если я заболею, к врачам обращаться не стану», «Ты у меня одна», «Александра, Александра, этот город наш с тобою…», «Милая моя, солнышко лесное» — его песни поют на праздничных застольях и у костра, порою даже не ведая, кто их сочинил.
Окончив пединститут, он стал бардом, актёром, журналистом, писателем, альпинистом, моряком и даже немного лётчиком.
Я испытываю глубочайшее удовольствие, когда слышу или вижу, как поёт человек. Не работает, не выступает, не зарабатывает на хлеб, а творит при тебе искусство — живое, волнующее, своё. Песня — и не только своя собственная, но и та, которую ты исполняешь, — наделена некой тайной познания другой души. Когда не происходит такого познания — скучно, друзья. Больше всего я люблю слышать и видеть, как поёт Булат Окуджава, хотя слово «исполнитель» вряд ли подходит к этому необыкновенному мастеру.
Мне кажется, что невозможно слушать исполнение одного из самых глубоких произведений о войне — песни «Тёмная ночь», отрешась от Марка Бернеса. Эту песню пытались исполнять очень хорошие певцы, чьи вокальные данные были, несомненно, выше данных первоисполнителя. Но та мера боли, вложенная Бернесом в сорок третьем году именно в исполнение этой песни, делает это произведение, на мой взгляд, совершенно недосягаемой вершиной исполнительского творчества. Только песня, пропущенная, как кровь, через сердце, становится высоким, волнующим искусством.
(Юрий Визбор, peoples.ru)
Юлий Ким:
Этим сентябрём я говорил с ним последний раз по телефону. Он был безнадежно болен и, кажется, знал об этом. Голос его был слаб, но бодр.
— По утрам отпускает, а к вечеру опять… — сказал он. — Зайди как-нибудь утром, денька через два.
— Чего тебе принести?
Тут он помедлил, а потом с какой-то полушутливой яростью сказал:
— Знаешь, принеси мне яду. Такого, знаешь, незаметного, без запаха и вкуса, и чтоб сразу.
Я вроде бы нашёлся:
— Юр, прямо не знаю. Есть, конечно, у меня цианистый калий, вон целая цистерна, но ведь пахнет, зараза! Горьким миндалём.
Визбор хохотнул и тут же своей скороговорочкой сообщил мне историю, как одного мужика не брал цианистый калий, ну совершенно, и он шантажировал своих семейных, выпивая у них на глазах по стакану отравы. Но однажды забыл, что нельзя сразу после этого пить чёрный кофе…
— Позвони мне послезавтра. Может, увидимся…
Но послезавтра уже нельзя было к нему. А через неделю — я увидел его. А он меня — нет…
Вот и собрал Юра вокруг себя тысячную компанию… Вот и встретилось вокруг него постаревшее наше поколение. На дереве — большая фотография: он стоит, чуть наклонившись через гитару к микрофону, — и улыбается. Наша молодость, наша первая песня — Визбор.
(На сайте «Сиреневый бульвар» можно прочитать
и другие воспоминания о Визборе)
Дочь Юрия Визбора Татьяна:
Последнюю неделю жизни отец провёл в больнице, у него в печени обнаружили метастазы. Диагноз поставили в мае, а в сентябре он умер. В 1980 году, катаясь на лыжах в Кировске, отец упал, получив двойной перелом тазобедренного сустава. Есть предположение, что такой сильный удар и спровоцировал развитие раковых клеток. Через год после падения случился обширный инфаркт. В больнице отец терпел жуткие муки, но не разрешал колоть себе морфий. Говорил: не хочу привыкать, чтобы не стать морфинистом. У папы есть фраза: «Уйти на дно, не опуская флаг». Он так и умер: во время разговора с медсестрой, отпуская ей комплименты.
(Газета «Факты и комментарии», Киев)
Нина Тихонова-Визбор:
В 1981 году Юра написал песню «Пройдёт сентябрь по цинковой воде». В ней он предсказал не только месяц своей смерти, своего «прикосновения к земле», но и погоду: в день его смерти стеной лил «цинковый» дождь…
В апреле 84-го он уехал с Рюминым и другими космонавтами кататься в горы. И вернулся оттуда с каким-то жёлтым загаром. И всё время говорил, что плохо себя чувствует. Он не привык ходить к врачам. Максимум мог позвонить другу, врачу-травматологу, и рассказать, что у него болит. Так мы дотянули примерно до 15 июня. А 20-го ему исполнялось 50, и все готовились к юбилею…
20 июня надо было забрать из больницы заключение врачей. И вдруг завотделом томографии говорит: «Вашему мужу жить три месяца. И не мучайте его. Рак 4-й степени». А это же день рождения…
Мы придумали историю, что у него гепатит и что он вот-вот поправится. Он вроде повеселел. А однажды, когда у него был Юлик Ким, Юра ему сказал, что вынужден играть перед Нинон весельчака, хотя испытывает невыносимые муки и готов застрелиться, если Юлий принесёт ему пистолет… Человек сгорел за три месяца, полный планов и задумок…
Он не читал молитв, не ходил в храм. Но когда за ним приехала реанимация, и ребята подняли его на стуле и стали выносить, он на пороге попросил развернуть его к окну и вдруг положил та-а-акой широкий крест. Никогда раньше этого не видела. У каждого ведь приходит свой час, когда он обращается к Богу. Я поняла, что в ту секунду он попросил Бога о спасении.
(Газета «Московский комсомолец», 2004)
Женщины Юрия Визбора
Дочь Юрия Визбора Татьяна:
Официально отец был в браке четыре раза и женился всегда по «принципиальной» любви. Есть люди, имеющие любовниц на стороне, отец же считал, что должен жениться на той, кого любит. С мамой он учился в Московском педагогическом институте в начале 50-х годов прошлого века. Когда после вуза служил в армии, мама писала ему. Их переписка опубликована в книге «Три жены тому назад». В 1958-м родители поженились, в том же году родилась я. Вторая жена папы — актриса Театра имени Ермоловой Евгения Уралова, которая до сих пор там работает. Познакомились они на съёмках фильма Марлена Хуциева «Июльский дождь». Не заметить эту очень красивую женщину было просто невозможно. У отца с Евгенией родилась дочь, моя сестра Анна. С третьей женой, художницей, отец прожил несколько месяцев, не помню её. С четвёртой, Ниночкой Тихоновой, папа был в браке 8 лет. Нина Филимоновна родила двух девочек. Мы с сёстрами очень дружны, а мои дети — сын и дочь — считают всех жён отца своими бабушками.
Отец из моей жизни не уходил никогда, мы постоянно общались. Мама вышла замуж второй раз за ближайшего друга папы Максима Кусургашева, потрясающего журналиста, работавшего на радиостанции «Юность». Родила двоих детей, моего брата Максима и сестру Дарью.
Мама долгое время занималась журналистикой, почти 30 лет проработала на радиостанции «Юность». Сейчас на пенсии.
Когда мне исполнилось 25 лет, отец пришёл на день рождения со своей последней женой Ниной и сказал маме при всех, мол, был бы молодым, всё равно на тебе женился бы. Мне кажется, хоть разрыв был достаточно болезненным для обоих, они так и не смогли до конца расстаться.
(Газета «Факты и комментарии», Киев)
… При этом все визборовские женщины внешне очень сильно похожи друг на дружку. Я сама сегодня больше похожа на Евгению Уралову и на Нину Тихонову, чем на свою собственную маму. Почему-то именно в последние годы это стало сильно проявляться. Мы все живём дружно, хотя, как и в каждой семье, у нас бывают разногласия.
Я считаю, что мне сильно повезло с мамой и мачехами. Ниночка — крёстная мать моих детей. Женя меня очень многому научила, когда я одно время обитала у них с отцом. Родители меня никогда не «делили», они до самой смерти папы сохраняли потрясающие, добрые отношения, и я жила в той семье, где на тот момент были подходящие квартирные условия. И никто не делал из этого трагедии. Потом Женя как актриса многое сделала для моей дочери Варвары, которая сейчас учится на первом курсе Щукинского училища. Я ужасно люблю всех своих сестёр и братьев. Семья у нас большая.
(«Учительская газета»)
Отец всегда говорил: не надо путать лирического героя песни с её автором. Но в тот момент, «когда в мой дом любимая вошла, в нём книги лишь в углу лежали валом», была Евгения Уралова, которая вошла в этот дом. Только не на место моей мамы Ады Якушевой. Родители уже расстались, там был какой-то проходной роман, насколько я знаю. Получалось так, что ни одна последующая жена не разбивала брак предыдущей.
(Газета «Факты и комментарии», Киев)
Одну из самых нежных песен «Ты у меня одна…» он посвятил моей маме. А «Милая моя, солнышко лесное…» — Евгении Ураловой.
(Газета «Республика Татарстан», 2004)
Ада Якушева. «О, боже мой, какое горе —
любить такого трепача!»
Первой женой Юрия Визбора стала его сокурсница, известный бард и журналистка Ада Якушева. У них родилась дочь Татьяна, теперь — ведущая популярных музыкальных программ на «Радио России».
История любви Ады Якушевой и Юрия Визбора превратилась в легенду. Многие из тех, кто учился с ними в институте в одно время, признавались, что просто были влюблены в эту необыкновенную талантливую пару.
Нина Тихонова-Визбор:
Ада — удивительный, талантливый, остроумный человек. От неё всегда веет добром. Я как-то с удивлением спросила у Юры: «Как ты мог разойтись с такой женщиной?» Но Визбор в свои прошлые отношения никого не допускал и никогда в жизни не говорил плохо о своих женщинах.
Ты — моё дыхание,
Утро моё ты раннее.
Ты и солнце жгучее
И дожди.
Всю себя измучаю,
Стану я самой лучшею,
По такому случаю
Ты подожди.
Подожди, себя тая,
Самой красивой стану я,
Стану самой умною
И большой.
Сколько лет всё думаю:
«Как бы поймать звезду мою».
А звезда — рюкзак на плечи
И пошёл.
Ты моя мелодия,
Ты — вроде ты и вроде я.
Мой маяк у вечности
На краю.
Спросят люди вновь ещё:
«Ну, как ты к нему относишься?»
Я тогда им эту песню
Пропою,
Что:
Ты — моё дыхание,
Утро моё ты раннее.
Ты и солнце жгучее
И дожди.
Всю себя измучаю,
Стану я самой лучшею,
По такому случаю
Ты подожди.
1966
Ада Якушева:
«О, боже мой, какое горе — любить такого трепача!», — такие строки я написала, когда положила на Визбора глаз. А у него всегда была огромная толпа воздыхательниц. Но что толку ревновать такого человека? Хотя поводов было предостаточно. Юра всегда жил по своим непредсказуемым законам. От любвеобильности Визбора я всё же настрадалась. «Лёгкость» наших отношений как бы подразумевалась сама собой: разве могут два поэта спокойно жить рядом друг с другом? Обладая неуёмным чувством юмора, Юра очень любил выражение нашего общего друга Зиновия Гердта — «три жены тому назад», которое вполне достоверно определяет этапы его жизненного пути. Несмотря на моральный фактор, я всё же «рискнула» опубликовать письма Визбора ко мне.
… Он то уходил, то возвращался. Очень уж влюбчивым был. Бегал от одной юбки к другой, как мартовский кот. Но, несмотря на все эти уходы-приходы, между нами всегда оставались светлые отношения.
… Поженились мы в 1957 году. Юре всегда по-благородному хотелось, чтоб всё было законно. У меня даже когда-то была его фамилия. Со всеми своими жёнами Визбор сочетался законным образом.
(peoples.ru)
Снова твоё бесконечное «жди»
Белой дорогой мне в окна глядит,
Снегом о снежный стучится настил.
Я не хочу, чтобы ты уходил.
В снег не хочу и в жару не хочу
Я прислоняться к другому плечу.
Хватит ли сил мне, не хватит ли сил,
Я не хочу, чтобы ты уходил.
Мне всё равно, сколько лет позади,
Мне всё равно, сколько бед впереди.
Я не хочу, чтобы ты уходил.
Не уходи или не приходи…
1965
За перипетиями их непростых отношений следила вся поющая у костров страна. Через несколько лет этот красивый творчески-семейный союз всё-таки распался. Якушева пережила это очень тяжело. Особый интерес представляют её мемуары «Если бы ты знал», где столько знакомых имён, где история её любви.
Ада Якушева:
Визбор часто повторял блоковское утверждение, что «только влюблённый имеет право на звание человека». И могу засвидетельствовать, что в подобном состоянии он пребывал постоянно. Подозреваю, что он пытался вылепить цельный образ идеальной для него женщины. И скульптурной этой работе не видно было конца. Когда на свадьбе моей старшей дочери собрались все три жены Визбора — я, Женя Уралова и Нина Тихонова, — я поделилась этими наблюдениями, и они, кажется, согласились со мной.
(Газета «Приазовский рабочий», Мариуполь)
Татьяна Визбор:
С самого детства мне говорили, что я родилась в большой любви. И это правда. Достаточно прочесть любое письмо из потрясающей переписки Якушевой и Визбора, изданной в прошлом году отдельной книгой «Три жены тому назад». Это была любовь двух творческих личностей. Обычно в таких союзах кто-то кого-то подминает, а тут было равноправие и уважение. Хотя порою это было очень непросто…
У них не так много совместных песен. Самая знаменитая «Да обойдут тебя лавины».
(«Учительская газета», 2005)
Евгения Уралова. «Милая моя, солнышко лесное…»
Исполняет Юрий Визбор (скачать)
Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,
Тих и печален ручей у янтарной сосны,
Пеплом несмелым подёрнулись угли костра,
Вот и окончилось всё — расставаться пора.
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?
Крылья сложили палатки — их кончен полёт,
Крылья расправил искатель разлук — самолёт,
И потихонечку пятится трап от крыла,
Вот уж, действительно, пропасть меж нами легла.
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?
Не утешайте меня, мне слова не нужны,
Мне б разыскать тот ручей у янтарной сосны,
Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня,
Вдруг у огня ожидают, представьте, меня!
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?
12 июня 1973
Евгения Уралова:
Приезжаю на «Мосфильм», вхожу в лифт. Стоит Визбор: заношенная рубашка, стоптанные башмаки. «Бард!» — уважительно подумала я. Потом мы с ним пошли гулять и целовались под моросящим дождём. Единственное, что он сказал: «Я тебя люблю, а остальное тебя не должно волновать». Севе тут же позвонили и доложили, что я ему изменяю. Глядя на него, сердце сжималось от жалости: Шиловский похудел на семнадцать килограммов. Я ушла под его гневное предупреждение: «Смотри, отольются кошке мышкины слезы!». Если бы он знал…
(«Караван историй», 2005)
Когда в мой дом любимая вошла,
В нём книги лишь в углу лежали валом.
Любимая сказала: «Это мало.
Нам нужен дом». Любовь у нас была.
И мы пошли со старым рюкзаком,
Чтоб совершить покупки коренные.
И мы купили ходики стенные,
И чайник мы купили со свистком…
С тех пор я много берегов сменил.
В своей стране и в отдалённых странах
Я вспоминал с навязчивостью странной,
Как часто эти ходики чинил.
Под ними чай другой мужчина пьёт,
И те часы ни в чём не виноваты,
Они всего единожды женаты,
Но, как хозяин их, спешат вперёд.
28 июня 1977, Памир
Нина Тихонова. «О, моя дорогая,
моя несравненная леди…»
Нина Тихонова:
Когда я только-только с ним познакомилась, мне говорили: ты с ума сошла. Это такой… э-э-э… не могу это слово на букву «б» повторить… ловелас, мягко говоря. А потом оказалось, что он не то что не «ходок», а просто прямая противоположность. В нём жила вечная тоска по домашнему очагу. Причём в буквальном смысле тоже: он много раз говорил, что мечтает иметь камин. Эта его мечта сбылась. Вот камин, рядом Юрины фотографии, его картины, книги, кассеты…
Папа у меня был генерал контрразведки. Потом его разжаловали при Хрущёве и сослали в Шепетовку…
Когда встретила Визбора, он повесил мне на плечи рюкзак. И какой он был лёгкий. И как я бежала за Визбором с этим рюкзаком по жизни 10 лет…
Мне было 36 лет, а Визбору — 40. У каждого за плечами — серьёзная жизнь. Я была замужем дважды, а Визбор — женат два с половиной раза. Последний его брак длился меньше года и сильного следа не оставил.
Первый мой муж был народный артист балета, солист Большого театра Владимир Тихонов…
Помню, когда порог моего дома переступил Визбор. Я только что разошлась со вторым мужем. Визбор пришёл на день рождения моей подруги, которая жила в соседнем доме, но по каким-то причинам она не могла праздновать у себя. Я, как хозяйка, встречала гостей. В том числе открыла Визбору. И сразу увидела, что это человек поразительного обаяния. Второго столь обаятельного человека я больше не встречала…
Когда он зашёл, внутри ёкнуло: какой интересный мужчина! Я жила на 9-м этаже на Кутузовском проспекте, и вид из окна был потрясающий… Вечером, когда зажглись огни, Визбор подошёл к окну и тоже говорит: «Какой вид! Пожалуй, я из этого дома никуда не уйду». — «Время покажет», — отвечаю…
Сколько он рассказывал историй! Я всё думала: «Какой мужик интересный, какой талантливый, какая память!».
И вот он запел. Я никогда в жизни не слышала такого адресного исполнения… А когда тебе шёпотом, глядя в глаза, с таким чувством поёт человек, и все при этом замирают, и песни такие, что с ума сойти…
Я понимала, что понравилась ему: женщину не обманешь. А он — мне. Потом уже я заметила, что во всех компаниях он был лидером. И не потому, что шумный и громкий, а за счёт своего ума и юмора…
После той ночи я влюбилась в этого человека, и начался у нас очень бурный роман…
Я понимала, какие женщины по жизни у него были. Ада Якушева — пишет потрясающие песни. Женя Уралова — актриса. А кто такая Нина Тихонова? Песен не пишет, на сцене не играет, творчеством не занимается. Я вот к этому ревновала. Его интерес к женщинам лежит в определённом русле…
Я понимала, что Юре нравятся женственные барышни. К женщинам с рюкзаками я не ревновала…
Я думала, что за ним нужен будет глаз да глаз. А получилось всё наоборот. Он дико ревновал!.. Он считал, что я такая неотразимая и вокруг меня вьются поклонники, даже песню написал. Но никто не вился…
Остаться вдовой в 45 лет — трагедия для женщины. Были, конечно, люди, предлагавшие разделить с ними остаток жизни. Но я поняла вдруг, что вся оставшаяся жизнь пойдёт у меня в сравнении. А человек, который будет рядом со мной, не заслуживает такого отношения с моей стороны. Поэтому я однажды чётко решила: эту жизнь я посвящаю только одному — тому, что при жизни Визбор недоделал, недополучил, недо… недо… Поэтому я должна издать все его книги, все его диски. Как бы отдать его творчество в новое поколение. Я это делаю.
(«Московский комсомолец», 2004)
О, моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой печален,
и штурман мой смотрит на юг,
И представьте себе,
что звезда из созвездия Лебедь
Непосредственно в медную форточку
смотрит мою.
Непосредственно в эту же форточку
ветер влетает,
Называвшийся в разных местах то муссон,
то пассат,
Он влетает и с явной усмешкою письма читает,
Не отправленные, потому что пропал адресат.
Где же, детка моя, я тебя проморгал
и не понял?
Где, подружка моя, разошёлся с тобой на пути?
Где, гитарой бренча,
прошагал мимо тихих симфоний,
Полагая, что эти концерты ещё впереди?
И беспечно я лил на баранину соус «ткемали»,
И картинки смотрел по утрам на обоях чужих,
И меня принимали, которые не понимали,
И считали,
что счастье является качеством лжи.
Одиночество шлялось за мной
и в волнистых витринах
Отражалось печальной фигурой
в потёртом плаще.
За фигурой по мокрым асфальтам
катились машины —
Абсолютно пустые,
без всяких шофёров вообще.
И в пустынных вагонах метро
я летел через годы,
И в безлюдных портах провожал
и встречал сам себя,
И водили со мной хороводы одни непогоды,
И всё было на этой земле без тебя, без тебя.
Кто-то рядом ходил и чего-то бубнил —
я не слышал.
Телевизор мне тыкал красавиц в лицо —
я ослеп.
И, надеясь на старого друга и горные лыжи,
Я пока пребываю на этой пустынной земле.
О, моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой буксует во льдах,
выбиваясь из сил…
Золотая подружка моя из созвездия Лебедь —
Не забудь.
Упади.
Обнадёжь.
Догадайся.
Спаси.
1979 — 18 августа 1981 года,
Туапсе
Нина Тихонова:
Был момент в жизни, для меня показательный. Мы собирались к его друзьям, я надела норковую шубу из Германии. Входит Юра, смотрит и говорит: «Нин, ты не того человека выбрала. Если у тебя во главе угла — быть всегда красивой, элегантной и в дорогих вещах, то лучше расстаться. У меня байдарочные походы и картошка у костров. Сними эту белиберду, друзья не поймут». Но я поехала в шубе и поняла по глазам людей, что сделала колоссальную ошибку. «С такими фокусами недолго Визбора и потерять», — подумала я. Но всё же ухоженность Юра в женщинах ценил, не любил лишь избыточной роскоши…
Из этого человека ни одна женщина не сделала диванного покладистого мужа. Я себе сказала: «Не пытайся его переделать в 40 лет. Он прожил половину жизни и состоялся во всём. А тебе ещё много нужно работать над собой. И поэтому Юра всегда прав». С этого момента у нас жизнь стала как в раю…
Когда мы с Юрой жили — наверное, что-то плохое и было, но я его не помню. Доброе же Эверестом выросло во мне. Меня мама научила: «Никогда не обижайся». Кажется, обида — невинное чувство. Но оно порождает зависть, ненависть, жестокость. Если обида рождается, говорю себе: «Стоп!» Прокручиваю плёнку назад и ищу причину в себе. Согласитесь, редкая женщина признает — от любимых, хороших никто не уходит…
Первое, что я в нём увидела — талант. Часто спрашиваю: за что Бог подарил мне эти 10 лет счастья? Мне не повезло только в одном. Когда я получила человека, о котором можно было только мечтать, со скоростью звука его потеряла…
После ухода Визбора я по-настоящему осознала, с кем жила. Мне ни одной минуты не было с ним скучно. Он никогда не был похож на вчерашний день.
(Журнал «Собеседник», 2005)
О том, что он ведёт дневник, я, естественно, знала. Он их писал рано утром или ночью. Юра никогда не давал мне никаких указаний по поводу своих дневников. Я десять лет не могла к ним прикоснуться, меня мучил вопрос — имею ли я право их читать?.. До конца так и не прочла, всё-таки мешает ощущение неловкости, ведь человек писал всё это наедине с собой.
Так, как он относился к женщинам, — это можно было бы написать учебник для мужчин, это нечто фантастическое. Я не знаю, кто ещё столько песен посвятил женщинам. Для себя я нашла одну строчку, которая порадовала меня больше всего остального. За месяц до смерти, приблизительно в августе 1984 года, написана такая фраза: «Я всё-таки надеюсь, что мне станет лучше, я встану, и первое, что я сделаю, обвенчаюсь с Нинон». Когда я прочла слово «обвенчаюсь», мне больше никаких слов было не надо…
Он как-то незаметно и быстро меня перековал, и я полностью растворилась в нём. Мне абсолютно всё нравилось — с кем он дружит, куда ходит, чем занимается…. Рядом с ним я открыла для себя совершенно другие ценности. Ему нравился Ремарк и вообще все те личности, которых можно назвать настоящими мужчинами. Сам он был именно таковым. Мне кажется, Господь Бог забирает людей ранимых, чутких…. Раньше я думала: «Ну за что ему такая участь, почему его нет?» Я не могла даже общаться с его друзьями, потому что они есть, а его нет…
(kultura-portal.ru)
В том самом 1964-м, когда появилась песня «Ты у меня одна», другой мною горячо любимый поэт, Давид Самойлов, написал прекрасное стихотворение, строки из которого я использовала не в одном моём очерке, — «Память».
… Но в памяти такая скрыта мощь,
Что возвращает образы и множит…
Шумит, не умолкая, память-дождь,
И память-снег летит и пасть не может.
И вот там, в «пернатой памяти моей», в моём прекрасном далёко, сокрыта история любви восторженной барышни к одному бесконечно талантливому, яркому, в буквальном смысле, феерическому (ни один эпитет не будет преувеличением) человеку.
Ясное дело, что объект любви не был равнодушен к песням бардов, да и сам мог спеть любую из них. «А когда тебе шёпотом, глядя в глаза, с таким чувством поёт человек…», то комментарии излишни. Однажды он дал послушать своей поклоннице песенку Юрия Визбора «Милая моя, солнышко лесное…», и… песенка ей не понравилась. Все поэты без исключения — люди впечатлительные и с богатым воображением. Но и барышни, не лишённые способностей и некоторого интеллекта, тоже способны связать концы с концами. Так и наша барышня, сообразив, что все сказки не только начинаются с «однажды», но однажды и заканчиваются («И в этом однократность бытия и однократность утоленья жажды»), очень опечалилась судьбой лирической героини песенки, поскольку её богатое воображение даже в условиях отчаянной влюблённости не потеряло способности возвращать образы и множить, то есть поверять теорию практикой, или же учиться на ошибках других, или, на худой конец, не повторять своих ошибок.
И вот какая образная картинка возникла в её воображении, после чего она очень долго настороженно относилась к мэтрам бардовской песни.
… И потихонечку пятится трап от крыла —
Вот уж, действительно, пропасть меж нами легла.
Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?..
Лесная полянка, лирическая героиня, на время окунувшаяся в сказку, забыв об «однократности бытия» и «однократности утоления жажды», сглатывает слёзы, подступившие комком к горлу, а они предательски увлажняют её глаза и вот-вот прольются «чёрными ручьями». А на её коленях лежит, а, может, сидит рядом, небрежно прислонившись к ней плечом в ожидании отъезда, её герой, кумир, объект её наивных мечтаний, с гитарой в руках, уже совершенно отстранённый, мыслями уже там — в привычной среде обитания.
Он не так наивен, поэтому прекрасно ощущает настроение лирической героини, и песенка звучит до одурения фальшиво-мажорно. «Вот уж, действительно, пропасть меж нами легла».
Вот так и закончилась, не начавшись, история НАШЕЙ барышни, умеющей учиться на ошибках других. Стала ли она счастливей и удачливей от такого умения рассчитывать плюсы-минусы ситуации, выгоды и потери — скрыто там, в том неповторимом прекрасном далёко.
А теперь вернёмся в день сегодняшний, к другой песне Юрия Визбора — «Ты у меня одна», и к другой ситуации.
Недавно в нашем журнале, в рубрике «Проба пера», была опубликована небольшая новелла под названием «Amata nobis quantum amabitur nulla», наполненная ностальгической грустью о прошлом, связанном всё с теми же бардами.
И эта пронзительная фраза в конце — «С тех пор прошло уже 18 лет. Для юности — это вся она, юность…».
Года полтора-два назад автор той новеллы показал мне запись песни «Ты у меня одна», именно ту, которую я и предлагаю послушать нашим читателям. Его поразило именно это авторское исполнение — была в нём какая-то интимность, что-то глубоко личное и при этом очень трагичное.
Мы уже знали о подробностях неожиданной смерти Юрия Визбора, и я сказала тогда, что не могу слушать именно этот вариант песни, когда у меня всё хорошо, — просто не имею права. Какая-то эмоциональная преграда мешала, не пускала в эту песню, запрещала прикасаться к настроению автора. И только несколько раз за это время, в соответствующем настроении, я позволила себе нажать на кнопку воспроизведения.
Всё виделся мне Визбор в своей городской квартире у окна, один, с гитарой в руках, а за окном — городской пейзаж, и горизонт закрыт зданиями, а где-то там горы, на которых уже не бывать, люди, которых уже не видеть, и вся жизнь перед глазами, такая короткая, такая наполненная, но которая вот-вот оборвётся.
И опять я призываю на помощь Давида Самойлова:
Повтори, воссоздай, возверни
Жизнь мою, но острей и короче.
Слей в единую ночь мои ночи
И в единственный день мои дни…
А рядом в памяти всплывают другие строки — из песни, посвящённой жене Нине:
Золотая подружка моя из созвездия Лебедь,
Не забудь — упади, обнадёжь, догадайся, спаси…
Вся жизнь перед глазами, спрессованная в один, возможно, последний, день, все женщины, жившие с ним рядом, родившие ему дочерей («Чтобы качать всю ночь у колыбели дочь…»). И уже не важно, кому именно первоначально была посвящена песня. Единый образ подруги, спасительницы, хранительницы очага, идеала, к которому он стремился, который искал в жизни, о котором пел в своих песнях — «Ты у меня одна…».
Палома, июнь 2006 года
2
